Закрыть границы страны, прекратить иммиграцию, готовиться к выходу из Евросоюза. Таковы будут первые шаги лидера правопопулистского "Национального фронта" Марин Ле Пен, если ее изберут президентом Французской Республики на выборах, первый тур которых предстоит 23 апреля. Об этом Ле Пен заявила своим сторонникам на одном из последних предвыборных митингов. Мало где за пределами Франции с таким нетерпением, как в Москве, ожидают результата этих выборов: Кремль сделал ставку на лидера националистов.
Марин Ле Пен, месяц назад в очередной раз побывавшая в Москве, проводит небывало активную кампанию. Она делает ставку на национализм и страхи части французов – перед мигрантами, ростом преступности, утратой суверенитета в пользу Евросоюза, а также на недовольство слабостью и некомпетентностью "традиционных" политиков. Лидер "Национального фронта", помимо прочего, обещает "самостоятельную" внешнюю политику Франции, что означает не только возможный выход из ЕС, но и тесное сотрудничество с Россией, в том числе признание Крыма частью РФ.
Тактика Ле Пен приносит успех. По данным последних опросов, лидера "Национального фронта" и ее основного соперника, проевропейского левоцентриста Эммануэля Макрона, поддерживают по 22–24% избирателей. Такой результат обеспечил бы обоим место во втором туре выборов, намеченном на 7 мая. На пятки им, однако, наступают еще два кандидата – правоцентрист, экс-премьер Франсуа Фийон (19%) и радикальный левый Жан-Люк Меланшон (18%).
Впрочем, не Францией единой. "Мы стремимся, чтобы в Италии были настоящие парламентские выборы, такие же открытые, как в вашей стране", – так говорил во время недавнего визита в Москву лидер итальянской партии Лига Севера Маттео Сальвини. Он любит позировать в футболке или свитере с надписью по-итальянски "Долой санкции против России!". Этой весной партия Сальвини, пользующая заметной поддержкой в северных провинциях Италии, заключила соглашение о взаимодействии и координации с "Единой Россией". Чуть раньше похожее соглашение подписала с единороссами другая праворадикальная партия – Австрийская партия свободы.
О многолетнем выстраивании российскими властями сети разнообразных контактов с европейскими политическими силами, прежде всего крайне правого направления, в последние годы было написано много. Одну из первых попыток проанализировать историю этих взаимоотношений предпринял научный сотрудник Института гуманитарных исследований в Вене Антон Шеховцов. Он – автор только что изданной книги Tango Noir. Russia and the Western Far-Right ("Черное танго. Россия и западные крайне правые").
О феномене сотрудничества российских властей, при всяком удобном случае напоминающих миру о своем антифашизме, и правых популистов, чья риторика в прошлом, а иногда и сейчас напоминает фашистскую, о перспективах связей между Москвой и правыми радикалами Европы Антон Шеховцов рассказал в интервью Радио Свобода.
– В последние месяцы по крайней мере две европейские правопопулистские партии – итальянская Лига Севера и Австрийская партия свободы – подписали соглашения о сотрудничестве с "Единой Россией". Как вы считаете, для чего это нужно этим партиям? Такого рода соглашения, вполне публичные, официальные, никак не вредят их репутации в глазах общественного мнения в европейских странах?
– Я начну с двух моментов. Первое – то, что договоры, которые подписали Австрийская партия свободы и Лига Севера с "ЕР", отличаются друг от друга. Более обширный договор был подписан с австрийцами, он называется Договором о сотрудничестве. У Лиги Севера менее обширный договор с "Единой Россией", это соглашение не о сотрудничестве, а о координации. Лига Севера уже давно хотела подписать подобный договор с "Единой Россией", по крайней мере, с 2014 года. Она хочет позиционировать себя как наиболее пророссийская партия в Италии, это намеренное стремление. В этом ключе они некоторое время даже конкурировали с другой евроскептической популистской партией – "Движением пяти звезд", которое тоже делало реверансы в сторону Кремля. Но Лига Севера сейчас добилась того, что их можно считать самой промосковской партией в Италии.
– А для чего им это нужно? Какие очки им это приносит?
– Это игра на некоторых русофильских настроениях в итальянском обществе. Лига Севера – не маргинальная партия, но их поддержка колеблется в пределах 8–10%, то есть у них мало шансов прийти к власти в Италии. Но они считают, что прокремлевская позиция поможет им получить некоторую дополнительную поддержку. Это работа на местный электорат.
Они считают, что прокремлевская позиция поможет им получить дополнительную поддержку. Это работа на местный электорат
– То же самое у австрийцев, у Партии свободы?
– Нет, с австрийцами немножко по-другому все. Австрийская партия свободы сделала очень четкий промосковский поворот где-то в 2007–2008 годах. Они поддерживали среднего уровня контакты с представителями Российской Федерации, встречались с членами "Единой России" на протяжении всего этого времени, но никогда не выходили на действительно серьезные контакты. Это произошло в 2016 году впервые. Для них это отчасти идеологический момент. Они разделяют антиамериканские взгляды – по крайней мере, разделяли до того, как Дональд Трамп стал президентом США. У них есть некоторая надежда, что Москва поддерживает их социально-консервативную повестку дня. То есть здесь немножко другая ситуация по сравнению с Лигой Севера.
– Из вашего ответа я понял, что во всех случаях сотрудничества между Кремлем и его потенциальными союзниками в Европе можно вычленить три аспекта – политический, идеологический и, наверное, финансово-экономический. Если говорить о последнем, насколько это исследованный вопрос? Широко известна история с кредитованием французского "Национального фронта" из одного российского банка, который уже прекратил свое существование. В остальных случаях можно как-то проследить такого рода связи? Или мы тут находимся в плоскости чистых спекуляций, без каких-либо конкретных фактов?
– Я бы не стал однозначно говорить, что таких финансовых связей нет, я бы сказал, что мы не знаем, есть они или нет. Известен случай с "Национальным фронтом" – это стало известно благодаря расследованию, проведенному французскими журналистами. Недавно опубликовали расследование о "Ландромате", глобальной отмывке денег из России, там прозвучало такое название, как Европейский центр геополитического анализа. Это аналитический центр, отчасти виртуальный, польский. Его руководителем является Матеуш Пискорский, который одновременно лидер партии "Перемена" (Zmiana). Это очень пророссийская партия, в нее входят как крайне правые, так и крайне левые. Пискорский сейчас находится под арестом в Польше по обвинению в шпионаже. По данным расследования о "Ландромате", Европейский центр геополитического анализа получал определенные деньги из России. Но в целом у меня нет информации о том, что помимо "Национального фронта" во Франции Кремль или какие-то иные российские структуры оказывали прямую финансовую помощь европейским партиям. Я думаю, если и есть поддержка, то она проходит по другим каналам. Это не прямые банковские трансферы или получение наличных денег – это может быть непрямая помощь при организации неких инвестиционных проектов, российских в Европе или наоборот. Но это лишь предположение. Основания для него таковы: когда представители европейских популистских партий посещают Россию, в публичных отчетах об этих встречах зачастую упоминается обсуждение делового сотрудничества. Собственно, о деловых отношениях и о помощи в развитии экономических связей между Австрией и Россией говорится в одном из пунктов договора о сотрудничестве и координации "ЕР" с Австрийской партией свободы.
– Если брать другие аспекты этого сотрудничества, политико-идеологические, то как здесь варьируется политика Кремля от страны к стране?
– Каждая эта связь, каждый комплекс отношений довольно сложный и уникальный в своем роде. Например, когда Марин Ле Пен стала лидером "Национального фронта", она сразу заявила, что хочет поехать в Москву, чтобы встретиться с представителями руководства России. Но тогда, это были 2011–2012 годы, никто из высшего эшелона российской власти не хотел встречаться с Ле Пен, потому что в 2012 году должны были состояться президентские выборы во Франции, и Кремль скорее рассчитывал на хорошие взаимоотношения с наиболее вероятным победителем – либо с Олландом, либо с Саркози. Потому что у Ле Пен тогда не было шансов выйти во второй тур выборов.
Москве ничего не остается, как поддерживать Ле Пен, ставшую одним из лидеров президентской гонки
Отношения с Ле Пен и Национальным фронтом начали строиться только после того, как Кремль осознал, что в лице Олланда они не найдут союзника. Вместе с тем в конце 2016 года, когда после праймериз в партии "Республиканцы", на которых победил Франсуа Фийон, было видно, что Кремль скорее сотрудничал бы с Фийоном, чем с Ле Пен. То, что Ле Пен сейчас приезжала в Москву и встречалась с Путиным, говорит о том, что надежды Кремля на Фийона не оправдались, и Москве ничего не остается, как поддерживать Ле Пен, ставшую одним из лидеров президентской гонки.
С Австрийской партией свободы примерно такая же ситуация, только с поправкой на то, что основными не союзниками, но бизнес-партнерами России в Австрии всегда были социалисты и консерваторы, которые в 2016 году потерпели достаточно серьезное поражение на президентских выборах. И это был сигнал для Кремля: раз их нынешние партнеры более не пользуются большой политической поддержкой, то следует развивать отношения с Партией свободы, которая сейчас является самой популярной партией в Австрии.
Кремль всегда смотрит на каждый национальный контекст, и когда видит, что отношения с крайне правыми не повредят, не скомпрометируют их отношения с предыдущими партнерами, тогда это делается. И наоборот. Например, в Венгрии, есть крайне правая партия "Йоббик", она вторая-третья по популярности, но вместе с тем я не вижу какого-либо развития отношений именно с ними со стороны людей, близких к политическому истеблишменту в России.
Кремль всегда смотрит на национальный контекст и чутко за ним следит
– Потому что там с премьер-министром Орбаном отношения для России развиваются хорошо.
– Да, там все относительно хорошо с Орбаном. Поэтому, повторю, всегда важен национальный контекст. Кремль очень чутко следит за этим контекстом: когда и кого они могут поддерживать и когда не могут.
– Ваша книга называется "Черное танго". Черный – традиционный политический цвет правых. Но если смотреть на политический спектр в той же Франции, то, помимо Марин Ле Пен, там есть, к примеру, сейчас довольно резко повысивший свои рейтинги Жан-Люк Меланшон – наоборот, крайне левый политик. Есть и другие левые – правящая ныне коалиция СИРИЗА в Греции, движение "Подемос" в Испании, все они выражают достаточно позитивные чувства по отношению к Путину, к России. Помимо "черного танго" существует ли "красное танго Кремля"? Работают ли российские власти с крайне левым флангом политической системы в европейских странах так же интенсивно, как с крайне правым?
– Кремль старается работать с теми, у кого либо уже есть власть, либо они эту власть могут получить хотя бы в среднесрочной перспективе. Вы перечислили некоторые организации крайне левого толка, но если посмотреть внимательнее, то "Подемос" не так уж сильно поддерживает кремлевскую политику хотя бы потому, что это движение выступает в защиту прав ЛГБТ-сообщества, а Кремль практикует гомофобную политику. То есть там если есть какие-то позитивные высказывания о российской политике, то они очень конвенциональные. Что касается коалиции СИРИЗА, то я думаю, что у Кремля была очень большая надежда на нее, когда она пришла к власти несколько лет назад. Но в ее рядах произошел раскол, и нынешняя экономическая зависимость Греции от Европейского союза, особенно от Германии, понемногу нивелировала прокремлевские позиции СИРИЗА. Франция? Меланшон часто высказывается с прокремлевских позиций, но я пока не вижу каких-либо шагов со стороны Москвы, направленных на работу с тамошним Левым фронтом.
С другой стороны, я бы выделил Левую партию (Die Linke) в Германии, многие из руководства которой выполняют роль такого пророссийского фронта в этой стране. Они ездят и в оккупированный Крым, и в контролируемые сепаратистами районы восточной Украины. Там четко прокремлевская позиция. При этом можно посмотреть на голосование в Европейском парламенте, как голосуют крайне левые и левые. Там есть поддержка кремлевской политики, но не однозначная и не всегда. Например, крайне левая группа "Европейские объединенные левые" в Европарламенте на днях приняла решение поддержать введение безвизового режима между ЕС и Украиной, что довольно удивительно, потому что в некоторых других случаях, когда речь шла о помощи Украине со стороны Европейского союза, крайне левые не поддерживали подобные инициативы. Они скептически относятся к украинскому вопросу, но опять же там есть колебания. Со стороны левых и крайне левых я не вижу в Европейском союзе какого-либо объединенного фронта по вопросу об Украине и политике России.
– В последнее время у тех партий, которые считаются в той или иной степени пророссийскими, случаются политические сбои. Я имею в виду парламентские выборы в Нидерландах, до этого президентские в Австрии. У Марин Ле Пен тоже все-таки больше шансов проиграть приближающиеся выборы президента Франции, чем их выиграть. Можно ли предполагать, что Кремль как-то поменяет тактику взаимоотношений с этими политическими силами или начнет делать ставку на кого-то другого?
Кремль будет искать других союзников для того, чтобы получить влияние на европейскую политику
– Я думаю, что они будут смотреть на расклад политических сил в каждом случае и исходя из этого делать выводы. Если Марин Ле Пен проиграет эти выборы, то мне кажется, что "Национальный фронт" начнет терять поддержку. Эта партия сейчас на стадии, когда она напрягла все свои ресурсы. Я не знаю, получают ли они сейчас финансовую поддержку со стороны России, обе стороны говорят, что такой поддержки нет. Но думаю, что Кремль будет пытаться искать других союзников для того, чтобы получить влияние на европейскую политику.
– То есть, иными словами, это "танго" – тактический танец, и партнеров всегда можно сменить?
– Со стороны России – да, это такой свинг, скорее, нежели танго. Я повторюсь, там присутствует как прагматический элемент, так и политико-идеологический. Кремль на протяжении 7–10 лет старается позиционировать себя как защитник консервативных ценностей, традиций. Многие крайне правые видят в путинской России авангард защиты христианства, некий маяк надежды на то, что либеральная демократия в Европе уйдет в историю. Пока такое впечатление есть, попытки сотрудничества будут предприниматься.
