Президиум парламента Южной Осетии одобрил поправки к закону о правительстве, по которым чиновникам вернут право состоять в политических партиях. Напомним, закон, принятый в мае 2014 года, предусматривал ограничения – югоосетинские чиновники не могли возглавлять или состоять в политических партиях. Предполагается, что окончательное рассмотрение поправок состоится на ближайшем заседании парламента.
Непонятно, что это было – просто допущение, например, в контексте политических свобод гражданина, или это политическая маркировка правительства?
Если маркировка, то она должна быть к чему-то привязана, быть логическим продолжением чего-то еще. Например, коалиционного правительства, но оно создается в парламентских государствах, когда ни одна из парламентских партий не может претендовать на создание однопартийного правительства. Но Южная Осетия – республика президентская, тогда к чему все это? Зачем в хозяйственном аппарате маленькой республики лишние партийные маркеры? Казалось бы, еще совсем недавно, наоборот, все ратовали за деполитизацию правительства.
По мнению российского политолога Николая Силаева, есть две проблемы, из-за которых эта законодательная инициатива может создать ненужные сложности, прибавить хлопот. Во-первых, маленькая Южная Осетия сильно политизирована, там в политический вопрос могут превратить любую проблему. А во-вторых, в Южной Осетии, как и на многих постсоветских территориях, партийные механизмы не очень развиты. Говорит Николай Силаев:
«Есть определенное советское наследие, которое складывается из двух вещей. Первое – это такое глубинное недоверие людей к принципу партийности как таковому. Тому, что общественно-политическая среда может быть расколота между разными идеологическими платформами, но при этом оставаться единой средой. В голове постсоветского человека это не очень помещается.
Кстати, вот это недоверие к партиям – это вещь очень характерная для ранних западноевропейских демократий. Второй элемент советского наследия – это то, что традиционно все властные рычаги находятся внутри аппарата исполнительной власти, и он весьма неохотно делится этими рычагами с какими-то внешними структурами, в том числе с партиями, парламентом. Поэтому партийная система на постсоветском пространстве всегда находится под подозрением и всегда оказывается немного лишней сущностью».
Российский политолог Модест Колеров считает, что в Южной Осетии давно сложился устойчивый и значительный по местным масштабам политический класс. При постоянном населении тысяч в сорок стабильный политический класс составляет приблизительно 500 человек. Этого с головой хватает на то, чтобы укомплектовать ядра местных политических партий, говорит Модест Колеров:
«Это люди, которые за 25 лет фактической независимости побывали и депутатами, и министрами, остаются в активной политической жизни в качестве преподавателей университета и т.д. Т.е. политический кадровый потенциал Южной Осетии позволяет поддерживать устойчивую многопартийность. Она не придуманная. Да, как везде у нас на Востоке, на Кавказе, она во многом носит вождистский принцип, родственный, клиентский и так далее, но она есть».
По словам Модеста Колерова, департизацию, которую проводило предыдущее руководство, можно объяснить. Это было связано с тем, что Леонид Тибилов, который пришел к власти в результате жесточайшего политического кризиса, был, по сути, человеком беспартийным, не способным к партийному строительству. Отсюда и его желание создать ситуацию, в которой бы он не проигрывал опытным партийным борцам, по крайней мере, контроль над вертикалью исполнительной власти. Вслед за ним, говорит Модест Колеров, к власти пришел формально партийный Анатолий Бибилов, в отличие от предшественника за ним есть несколько лет конструирования партийности. Но партийности под него, под его приход к власти. По мнению Модеста Колерова, для политической системы молодой республики это тоже создает проблемы:
«Люди, которые занимаются созданием правил политической работы, политической борьбы в Южной Осетии, решили микшировать эти проблемы – среди них и всем известные, никем не скрываемые способности или пристрастия господина Бибилова к авторитарной власти. Микшировать за счет акцентирования, а может, и изображения (надо смотреть в каждом конкретном случае) многопартийности, коалиционности власти, чтобы власть Бибилова не выглядела всеподавляющей монополией. Ясно, что его партнерам и коллегам нужна абсолютная власть Бибилова. Реальность нашей любимой Южной Осетии такова, что там не забалуешь – есть естественные ограничения, есть вышеупомянутый большой, взрослый, 25 лет борющийся политический класс. Поэтому нынешний акцент на многопартийность и коалиционность призван придать политической системе вид равновесия».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
