Швейцарцы сравнили Путина с Муссолини. Говорят, похожие манеры, культ торса, вечная молодость. Осмысление Путина не прекращается, все чего-то ждут, потому что пирамида должна строиться, иначе она рухнет, значит, все снова впереди: у него – вторая юность, у мира – война, у соседей уж точно, вопрос только – кто следующий? Белоруссия, как предупреждает Михаил Саакашвили, и не только он, полагая, что российские войска приедут для участия в маневрах «Запад-2017» и, возможно, не уедут? Может, сама Грузия? Молдавия? К выборам, как раз к марту следующего года – снова Донбасс?
Учения в Белоруссии пройдут в сентябре. В сентябре же истекут все даты, связанные с Грузией и ее войнами. Украина непреходяща, а до следующего марта жить и жить, как, впрочем, и после марта. Жить с ожиданием апокалипсиса стало привычно. Но кое-что, кажется, изменилось. Лидер нации шлет сигнал за сигналом, и не только о своем бессмертии.
В щуку – верю, и в эротическую доминанту охоты за ней. Когда лидер нации требует от чиновников в тяжелый для родины час облегчить согражданам ритуальные услуги – тоже верю, все на месте и все по делу.
В оккупацию Белоруссии – не получается.
Даже после стерхов и амфор показаться в эфире, перед тем неплохо порывшись в реквизиторской, мог лишь тот Путин, который не только всех переиграл, но может смело себе признаться в том, что может рассчитывать только на себя. Но он это сказал раньше, приступив спустя восемнадцать лет к новому равноудалению элиты, и резюмировал ее новостью о том, что в президенты пойдет без посторонней помощи. То есть коня запрячь, червяка насадить, программу развития страны до 2030 года сочинить – это да, дело нецарское. А вот насчет победы в следующем марте – как-нибудь сам…
Строго говоря, все довольно логично. Предположить, что на свете есть пиарщики, которые могли бы в здравом уме предложить нанимателю то, что они раз за разом предлагают, – зло обидеть нанимателя, если не учитывать одно историческое обстоятельство. Команда больше не нужна – прошли времена побед и самоутверждения. Те, кто был рядом, преходящи и не должны молодеть, значит, они, даже те, кто из былых, корпоративно-кооперативных теперь – арьергард, и их удел – радоваться каждому отпущенному судьбой дню, как когда-то умел радоваться сам патрон. Так что и пиарщиков можно терпеть каких угодно.
Но если когда-нибудь в мемуарах какой-нибудь канцелярист напишет, что Путин все свои экшн-трюки придумал сам, кто-то удивится?
Режим уникален даже по постсоветским стандартам. Путин в самом деле совершил чудо. Если коротко перефразировать миф про соху и бомбу, то Путин принял очень сложную страну и упростил ее до неузнаваемости, в чем и секрет успеха. Интегрально запутанный механизм – до своего уровня, умножения и деления на салфетке в столбик целых чисел с большим количеством нулей. Кто-то скажет, много ли ума для этого надо. Ума – не знаю, но системности можно позавидовать. Конечно, любой авторитаризм стремится к упрощению, но и в нем, как ни крути, некоторые блоки надо подгонять друг под друга, что требует известной изощренности, и не случайно эстетика тоталитаризма порой довольно увлекательна. Эстетика путинского режима – подводный репортаж телеканала «Звезда», и, может быть, незамысловатая гармония формы и содержания оказывается, хотя бы отчасти, залогом стабильности.
Технология тоже не бог весть. Как в области общечеловеческих проявлений достаточно было избавить население от натяжек в жанре «что такое хорошо, и что такое плохо», так и по части госуправления пришедшие к власти простые люди знали, что методики, освоенные в «дочках» при какой-нибудь мэрии, вполне сойдут и для Кремля. Как показал пример некоторых иностранных лидеров, эта природа, правильно простимулированная, неплохо себя зарекомендовала и там, где, казалось, надежно загнана в лабораторные штаммы.
Когда-нибудь, возможно, эту революцию будут исследовать в диссертациях по историософии с условным названием «Эволюция одноклеточных политических моделей в переходных цивилизациях». Для нас же, современников, важно другое: революция победила окончательно именно сейчас, перед 2018-м. Модель достигла зенита, и потому предвыборная кампания так похожа на договорной матч в областной лиге. И если власть нервничает, то не потому, что боится чего-то конкретного – бунта, переворота, потери контроля. Модель, кстати, вполне саморегулируема: все безумства, мелкие или даже крупные, вроде реновации, локализуются в пространстве и во времени, и эти вибрации для системы – лишь источник здорового тонуса.
Нет, власть впервые боится не того, чем ее привычно пугали и пугают. Закрытые шлюзы вольнодумства не угрожают последним клапанам, и власть лучше многих понимает, что на те массы, чье расположение нее для важно – прежде всего, молодой и так называемый средний класс, у нее средств хватит, и денежные потоки не обмелеют от дозированного допуска некоторых категорий счастливчиков. Как ни удивительно, даже мир, который наша система вдохновенно поразила той самой простотой решений, выйдя из некоторого нокдауна, в наступление не перешел, а санкции не фатальны.
Словом, простота победила и окончательно стала хуже воровства, впервые оказавшись первичной. И еще, может быть, главное: весь последний век власть на одной шестой части суши искала баланс между суверенной автаркией на манер Северной Кореи и инстинктом европейских самоощущений и бонусов. Неплохо получалось у Политбюро, но оно старалось и вычисляло. У нынешних получилось, кажется, даже лучше – безо всякой науки, методом проб и ошибок, включая те, которые больше, чем преступления. Крым, например, этому балансу, возможно, поспособствовал, загнав страну еще глубже в евразийство, но не изгнавший из Европы, показавший, что, как и со сменяющими друг друга Кимами ничего не может сделать даже куда менее закономерный Трамп.
Но тот, кто в силу объективных проблем со способностью к осмыслению не осознает природы своего взлета, не может не видеть за каждым углом признаков столь же неведомой пока природы своего падения. Власть боится того, что не знает, откуда ей ждать подвоха, который кажется неминуемым, потому что она слишком долго жила с оглядкой на изжитый комплекс неполноценности и страх неслучившегося разоблачения. И потому до марта мы все отдохнем, в отличие от кандидата, которому придется, видимо, слетать в космос или хотя провести в прямом эфире операцию по пересадке сердца. Гипотеза о том, что наступление в Малороссии или где-нибудь еще уже назначено на решающий предвыборный этап, так же ошибочна, как заявление на связанную тему донецкого коллеги Захарченко. В общем, до марта 18-го система дотянет.
Только вот этот март незаметно наступит и триумфально пройдет. Знаний о природе вещей у системы не прибавится, а возраст и стиль жизни триумфатора не дает надежд на новую любознательность. В свежей сказке о рыбаке и рыбке нам дали понять, что старость не грозит, из чего мы еще раз поняли, что она подступает. Товарищ Сталин, если верить Фазилю Искандеру, ответил как-то молодому скульптору Вучетичу на его вопрос, что такое старость. «Вы плохо воспитаны, – разъярился поначалу вождь, но потом подобрел. – Старость – это потеря чувства современности», – сказал товарищ Сталин и довольно улыбнулся, поскольку мысль показалась ему глубокой.
Других хороших новостей пока нет.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
