Три слезы Бога
Над деревянной крышей запретного здания клубится дымка. На расстеленной скатерти исходит паром туша жертвенного быка. Целый год никто не осмеливался поднять на него руку и даже ругаться в его присутствии, теперь же грудную клетку животного порубили кусками по три ребра, а неженатый юноша прибил его солнечное сплетение к притолоке беседки напротив.
По тропинке к дзуару – осетинскому святилищу – поднимаются все новые мужчины, шлепая босыми ногами по камням. Холод и резь от мелких камушков мигом прогоняют сон. Паломники несут по три пирога с сыром – круглых или треугольных. Чтобы их испечь, женщинам полагается неделю поститься, а во время готовки надевать платок. Им самим вход на поляну запрещен – «для их же блага, иначе женские ангелы пострадают от мужских», как объясняет один из верующих. Поэтому они повязывают ленточки внизу, возле святилища поменьше. Кто-то уходит, другие ждут совместных танцев после мужского пира.
– Здесь едят настоящие пироги. А в городе – так, пирожки, – поясняет осетин в белой широкополой шляпе и рубахе с вышитым трикселионом и тремя звездочками – символами слез Бога. Их он пролил после гибели Батрадза – самого могучего из нартов, героев эпоса, распространенного у многих народов Северного Кавказа. Там, где они упали, возникли три святилища.
– Мы находимся в Рекоме, – степенно рассказывает художник-реставратор Слава Джанаев. – Его название трактуется по-разному. Например, как солнечное ущелье. Это святилище предназначалось молодым. Тут стояли классы, где неделями, месяцами воспитывали молодежь. Выше был Таранджелоз, а главнее всех – Мыкалгабырта. Их еще предстоит восстановить.
В белой рубахе, с ежиком седых волос, он – один из авторитетнейших участников праздника. Ведь именно Слава с единомышленниками заново построил святилище после пожара 1995 года. Говорят, что храм, словно феникс, сгорает в дни упадка, чтобы возродиться в прежнем облике.
– Некоторые думают, что погибший Реком был совсем старый, но его в 1936 году реставрировали. Гнилые части заменяли сосновыми бревнами. Скрепляли гвоздями, хотя не положено. Здесь разрешены только ритуальные кованые гвозди со звонками. Внутренняя дверь символизирует баранью шкуру, руно. Помнишь аргонавтов? По легенде, Реком изначально был за хребтом. В Колхиде, куда они приплыли. Потом святилище обиделось на людей и перелетело сюда.
Поляна перед храмом обнесена низкой каменной стеной, пересекать которую нельзя. Только избранные заходят внутрь и выносят баклажки с пивом.
– Перед строительством я год пост держал. Деньги собирали по крупицам, только на материалы. Уастырджи требует возводить святилище из негниющего дерева. Вначале я выбрал грузинский тис. Тайно пробрался в район Карели с тремя местными абреками. Но леса уже вырубили и продали туркам. Тогда отправился в Абхазию. Там тисовый лес считается священным. Президент Ардзинба спросил меня: "Стоит ли ради одной святыни уничтожать другую?" В итоге, мы построили Реком из сердцевины красноярской лиственницы. Той, которая не гниет. Камни клали необработанные – как их Бог дал. Скаты крыши возвели параллельно горным склонам. Молодежь работала бескорыстно. Большая потребность была – вернуться к истокам, что-то красивое возродить. Это ведь даже не религия, а культура. Тоска по чистому.
Святой Петр в роли Нептуна
Народная вера осетин – явление для Северного Кавказа уникальное. Ее приверженцами считает себя до трети жителей республики. При этом известно о ней на удивление мало. Некоторые называют ее не религией, а отеческой традицией. Изначальные имена многих персонажей осетинского пантеона утеряны сотни лет назад, когда сюда пришло христианство.
По всему миру новая вера нередко смешивалась со старыми верованиями. В Индии Иисуса изображали синим, как Кришна. Хантыйский шаман до сих пор камлает с бубном под иконой Николая Чудотворца. Вероятно, нечто подобное случилось и с предками осетин. Небожители получили имена христианских святых. Владыка вод стал Донбеттыром – Водяным Петром, поскольку апостол Петр был рыбаком. Покровитель охоты превратился в Афсати, святого Евстафия. Гром, как и у славян, "поручили" святому Илие – Уацилле, а самый популярный в народе бог, покровитель мужчин, воинов и путников, стал Уастырджи – филологи производят это имя от Уас Герги, святого Георгия. На дорогах республики немало посвященных ему котлов для пожертвований, куда водители бросают монетки – недаром в советское время этого небожителя в шутку называли министром путей сообщения. Над всеми ними воцарилась фигура Великого Творца. Поэтому многие осетины подчеркивают, что их вера – не язычество, а единобожие, как христианство или ислам.
Недостающих обитателей пантеона ученые пытаются реконструировать по нартскому эпосу. "Если сами нарты – Сослан, Батрадз, Сырдон и другие – соответствуют греческим полубогам вроде Геракла или Персея, то матриарх Шатана, возможно, была богиней-матерью, – предполагает этнограф Елена Платонова из Шеффилдского Университета. – Благо, дочь Уастырджи и дочери Донбеттыра по обеим родительским линиям – не человек и не нарт".
Но реконструкцией занимались не только ученые. С тех пор, как в XIX веке раскопали аланские городища, научными сведениями вдохновлялись местные националисты (здесь это слово употребляется как термин, без негативного смысла). Отбирая самые привлекательные факты и гипотезы, они несли в народ истории о великих предках и возрождали утраченные традиции. Так продолжается до сих пор. Воссоздавая Реком, Слава Джанаев изучал музейные фотографии и работал с этнографическими материалами. На пиршестве он дает указания, разрешает споры и делится опытом:
– Накануне обряда нельзя выпивать и ходить налево. Три дня, неделю надо пост держать. Не есть ни свинину, ни курятину. Только мясо рогатых животных – отмеченных Богом. Брось пятачку или птице любую дрянь, она съест. А корова плакать будет. В некоторые святилища осетрину возят. Осетр – чистая рыба, он только планктоном питается. А вот форель – хищник. Едим ее с удовольствием, но не в святых местах. Из спиртного в пост разрешено только молодое пиво, которому не больше пяти дней. Оно как квас, полезно даже ребенку.
Один человек, две веры
Паломники рассаживаются за длинными столами. Скоро кувд – ритуальный пир! Мусульманин разливает в кружки темную пенистую жидкость. Священный месяц Рамадан был вчера и будет завтра, но сегодня – праздник другой религии. Баклажку ему подает сосед с золотым распятием на шее.
– На мне крест, но вера у меня другая, – охотно поясняет он. – Я – не раб божий, и имени Бога не знаю.
Такой особый, надрелигиозный статус народной веры становится понятней в контексте развития всего народа.
Православная Осетия издавна служила главной опорой России на Северном Кавказе. Это давало немало преимуществ, но у культурной близости к русским была и обратная сторона – стремительная ассимиляция. Поэтому местная интеллигенция царских времен искала идеологические основы сохранения родной культуры, придания ей особого статуса. На эту роль идеально подошли отождествление осетин с аланами, период расцвета которых представлялся Золотым веком, и народная вера, делавшую нацию непохожей на соседей.
Неожиданным союзником в этом деле стала Советская власть. Конституция 1936 г. закрепила статус "исторических народов", располагавших собственными республиками. Академия Наук СССР разработала для каждого из них отдельную историю, призванную узаконить территориальное деление. Этот проект не уникален – подобным конструированием на основе тщательно подобранных фактов занимались и западные историки, воспевавшие великое прошлое собственных наций ради достижения вполне злободневных целей.
Иногда "биографии" соседних народов пересекались, что десятилетия спустя обернулось межнациональными проблемами. Так, звание наследников легендарных алан, а через них и "древних ариев", до сих пор яростно оспаривают друг у друга осетины, ингуши и карачаевцы с балкарцами. Соревнование ученых по увеличению возраста и культурного вклада своих наций напоминало гонку вооружений. Как печально констатировала историк Людмила Гатагова, "на Кавказе расцвела и молчаливо поощрялась местными властями практика создания ‘оригинальных’ версий прошлого своего народа – с непременным возвеличиванием его роли за счет соседних этносов. Многие современные этноконфликты зародились на страницах исторических работ, преимущественно по древности и средневековью".
Укреплению национальной религии способствовала и советская борьба с православием. Осетинам внушалось, что у них есть своя, хоть и ложная вера. В последние десятилетия СССР это привело к росту не то паломничества к святыням, не то этнического туризма "неверующих верующих", для которых не было четкой границы между религией и фольклорной традицией. Этот поток многократно вырос после распада страны, когда крах коммунистической идеи и социалистической экономики заставил жителей России искать новую почву под ногами. Вдобавок, осетины стремительно теряли родной язык и уступали по рождаемости мусульманским соседям. Такие угрозы требовали ответа. В мае 2009 г. были зарегистрированы сразу две общины народной религии – владикавказская "Æцæг Дин" (Истинная вера) и моздокская "Районная община асов (Ацæтæ)". Чаяния осетинской интеллигенции начала XX века неожиданно сбылись столетие спустя.
"Главные ценности осетинской этнической религии (в современной ее редакции) находятся не на небе, а на земле, в мире людей. Ее основная функция – защитить народную культуру и спасти нацию от ассимиляции и исчезновения, – утверждает этнограф Сергей Штырков из Музея антропологии и этнографии РАН. – Если проступки христиан и мусульман обычно понимаются ими как грехи против Бога, вредящие душе совершившего их человека, то в этнических религиях подобные деяния трактуются, скорее, как преступление против народа, разрушающее тело нации. И самый главный грех – отказ от веры предков, чья ценность прежде всего в том, что она своя. Это предполагает, что она созвучна изначальному смыслу, испокон веков определяющему существование этнической группы".
Такое разделение функций позволило верующим придерживаться сразу двух религий: одной – для личного спасения, другой – для спасения этноса.
Конечно, подобное совмещение бывает не всегда. Многие приверженцы народной веры видят в мировых религиях инструменты глобализации, уничтожения особенностей отдельных народов. Вспомним хотя бы знаменитое "несть ни эллина, ни иудея". Церковь, в свою очередь, конкурирует за те же традиционные ценности – ищет в застольях осетин сходство с литургией, подчеркивает, что христианство было религией алан, и даже добавила к названиям всех монастырей республики приставку «аланский». Благо, тот факт, что аланы приняли христианство раньше русских, льстит самолюбию даже ярых сторонников народной веры. В 2014 году гвоздем выставки «Православная Осетия» была модель святилища Реком, из-за чего националисты едва не подали в суд за оскорбление чувств верующих. Мнение ученых о нерасторжимой слитности двух религиозных традиций спорщиков не волновало. Каждый хотел, чтобы святыня принадлежала только его вере…
Звездная карта
Над дверью Рекома прибиты полумесяц и звезда с четырьмя лучами. Они означают север и юг. Между ними – двухсторонняя свастика, символ святилища. Железный крест справа – Таранджелоз. Другой крест сверху – главный храм, Мыкалгабырта. Третья слеза Бога. Она за перевалом, в приграничной зоне Грузии. Осетинам туда путь закрыт. Слева от импровизированной карты – длинная полка с рогатыми черепами. Внутри храма, скрытые от глаз непосвященных, – узкое помещение со стрелами и молельня.
Сотни людей, взявшись за руки, медленно движутся вокруг Рекома в симде – танце, похожем на хоровод. Среди участников с каждым годом все больше гостей из Южной Осетии. Их привозят на автобусах. Мало где жители обеих республик столь полно ощущают свою общность.
На соседнем холме полощется красное знамя святилища. С одной стороны – крест, с другой – дракон. Рядом – беседка со столом и резными стульями. Здесь заседают хистары – трое старейшин. На столе – голова и шея жертвенного быка. Коротко стриженный старик в коричневой осетинской рубахе с веревочными узлами вместо пуговиц поднимает глиняную чашу с пивом. Первый тост, по традиции, за Великого Творца. Сотни паломников замерли. Оратор протягивает чашу мальчику. Тот послушно делает глоток и заедает его пирогом из рук старейшины. Тут же десятки ножей вонзаются в тесто, сотни стаканов опрокидываются в глотки. Начинается кувд. Второй тост хистар поднимает за Уастырджи, третий – за причину, по которой здесь все собрались, как собираются уже много лет в назначенную июньскую субботу. За Реком.
Кому принадлежит Реком
Сейчас в республике отмечают многие традиционные праздники. Некоторые активно поддерживаются властью – к примеру, День Хетага, когда главы Северной и Южной Осетии танцуют симд и даже гаишники стараются не замечать пьяных водителей на дороге между святилищем и столицей. Если телевизионная трансляция из рощи Хетага идет на всю республику, в Рекоме высокопоставленные чиновники даже фотографируются с неохотой. И неудивительно. День Хетага похож на прочие государственные праздники, с непременными фольклорными ансамблями и торжественными речами. Реком же в куда большей степени – религиозный обряд, плохо совместимый с официозом и даже неявно ему противостоящий.
Пускай скептики говорят, что народная вера в значительной степени сконструирована из нерелигиозных традиций и фольклора. Люди считают ее истинной, а значит, она реальна. Ее влияние растет – как хорошее, так и не слишком. Одни сберегают традиции осетин, возрождают язык и стараются жить достойно, другие используют религию для подчеркивания превосходства над соседями. Из филиала республиканского музея, в советское время не входившего в число самых посещаемых дзуаров, Реком превратился в узел, где сплелись интересы разных идеологий – православия и народной веры, местного национализма и "общеарийского единства", традиционализма и движения Нью Эйдж. Все эти стороны считают святилище, одновременно древнее и новое, главным символом местной культуры. Недаром этнографы говорят: "кому принадлежит Реком, тому принадлежит и Осетия".
