На этой неделе Министр иностранных дел Южной Осетии Дмитрий Медоев в рамках своего турне по Западной Европе прибыл в Каталонию, где открыл представительство МИД Южной Осетии. Надо сказать, это событие не прошло незамеченным в Испании. Издание El Pais по этому поводу опубликовало статью с говорящим заголовком «Путин поощряет независимость, направив в Каталонию посланника».
«На этой неделе один из политиков, который близок к Путину и играет важную роль в российской стратегии, направленной на аннексию территорий бывших советских республик, посетил Барселону, намереваясь установить связи между "орбитой Кремля" и возможно независимой Каталонией», – утверждает El Pais, ссылаясь на «источники в испанской разведке».
Не ускользнули от внимания испанской прессы и слова Дмитрия Медоева на торжественном открытии нового учреждения, о том что «двадцать шесть лет назад югоосетинский народ сам осуществил те же судьбоносные политические шаги на пути становления собственной государственности». Таким образом, пишет издание, он провел параллели между казусами Каталонии и пророссийских республик, теоретически независимых, а в реальности аннексированных Москвой:
Хорошо, что в Испании не знают боевого прошлого посла. Тогда, думаю, визит Дмитрия Медоева они восприняли бы едва ли не как поход Че Гевары в Боливию для организации там партизанской борьбы.
У меня к этой истории два вопроса – первый, вполне конкретный: как это сочетается с позицией России, которая на протяжении всего времени дистанцировалась от этого конфликта. Об этом я спросил руководителя Центра политической информации Алексея Мухина:
«Осетинскую инициативу понять можно. Осетия находится в очень узком политическом пространстве и ищет любую возможность расширить свои политические связи. В этой связи инициатива понятна. Но понятно также, что она несвоевременна. И понятно, что она подставляет Российскую Федерацию. Осетинским политикам, конечно, стоит более внимательно относиться к подобного рода действиям, потому что это вредит России на международной арене, делает возможным провокации в ее адрес, каковым является этот инцидент».
Вопрос второй – стоит ли Южной Осетии привлекать к себе внимание любой ценой. Что получается: приехали в чужую страну едва ли не подбивать людей к развалу государства?
Нужно ли это стране, которая мечтает о расширении признания в большом мире и печется о своей репутации, как о своих активах в будущих периодах?
Мне кажется, вопрос о репутации республики напрямую связан с вопросом о ее перспективе, о национальной идее. Если впереди лишь присоединение к России, то и вопросы о репутации излишни – она как бы растворится в российской. А если речь идет о становлении государственности, то и подходы другие. Там идет работа на будущее. К примеру, Абхазия или Нагорный Карабах себе такого не позволяют, как не позволили себе признания республик Донбасса.
На этой неделе президент Бибилов объявил, что в Южной Осетии будет сформирована новая подведомственная Минсельхозу служба ветеринарного и фитосанитарного надзора – «Югооссельхознадзор».
Она также будет отвечать за сертификацию югоосетинской сельхозпродукции, которую признает Россия. Правда, не все сразу, после создания «Югооссельхознадзора» планируется получить аккредитацию для двух лабораторий, заключения которых будут действовать и на территории России, для чего предстоит еще заключить договор между «Россельхознадзором» и «Югооссельхознадзором».
Реализация этого проекта открывает для югоосетинской сельхозпродукции российский рынок, и, судя по всему, югоосетинские власти не намерены с этим затягивать. По официальной информации, уже достигнуты принципиальные договоренности по этому поводу между президентом Анатолием Бибиловым и главой Управления президента РФ по социально-экономическому сотрудничеству с Южной Осетией Олегом Говоруном. Президент дал Минсельхозу две недели на создание новой структуры.
По мнению директора логистического центра ТИС во Владикавказе Вахтанга Джигкаева, в случае если это начинание будет доведено до конца, оно позволит легально поставлять югоосетинскую продукцию в Россию.
Вахтанг Джигкаев подчеркивает, что Южная Осетия ратифицировала таможенное соглашение с Россией 26 ноября 2011 года. Из этого соглашения неизбежно должно было следовать и взаимное признание структур, контролирующих качество перевозимой продукции. И если таких структур не было в Южной Осетии, то их необходимо было создать. Но за прошедшие шесть лет ничего сделано не было. В результате возникла абсурдная ситуация – при всех таможенных соглашениях товары из Южной Осетии в Россию можно провезти только контрабандным способом:
«Те, кто мог договориться с таможней, провозили втемную. Почему у нас после войны, например, большое количество яблок скармливалось скоту? Потому что нет нормативной базы для экспорта. Дело не только в сертификатах, и помимо них в таможне возникали проблемы. Но вот создание структуры, которая будет сертифицировать товар, – это один из цивилизованных шагов, который позволит прозрачно провозить товары через таможню. Иначе все решается только втемную – за взятку.
– Я слышал, что можно было получить сертификат соответствия товара в России?
– Это было невозможно. Я смотрел список, что необходимо для этого сделать. Чтобы получить сертификат, предприниматель должен был взять пробы своей продукции, отвезти их в Россию, собрать там несколько десятков документов, потом вернуться обратно. В общем, якобы был какой-то путь, но я не видел ни одного человека, который бы смог его пройти – сертифицировать местную сельхозпродукцию в России и легально ее вывезти».
На прошедшей неделе парламент Южной Осетии избрал депутата от Народной партии Сергея Харебова вице-спикером и председателем комитета по обороне и безопасности.
Многие эксперты обратили внимание на его заявление накануне голосования в парламенте, которое они восприняли едва ли не как отречение от своего давнего покровителя и соратника экс-президента Эдуарда Кокойты.
В этом заявлении Харебов подчеркнул, что высоко ценит заслуги Эдуарда Кокойты, но считает себя «независимым политиком, обладающим достаточной принципиальностью для того, чтобы самостоятельно принимать решения».
Югоосетинский политолог Дина Алборова считает, что таким образом «народники» «пытаются продать себя подороже, получить какие-то государственные посты и привилегии»:
«Видимо, у «народников» поставлена задача на выживание и на неплохую жизнь, чего, по их мнению, не может уже предложить Эдуард Джабеевич. И это то, что мы называем политикой. Мы же понимаем, что в политике нет любви. Но для меня это тем не менее неожиданно, потому что много лет Народная партия была рядом с Эдуардом Джабеевичем. И одним из главных оплотов Кокойты были члены этой партии».
Не соглашусь с Диной Алборовой. «Народники» поддержали на президентских выборах Анатолия Бибилова по просьбе Эдуарда Кокойты, после того как ему не дали возможности участвовать в выборах.
Что касается постов и должностей, то они честно заработали свою долю успеха, кстати, оцененную победителями весьма скромно.
Именно они взвинтили напряжение во время предвыборной кампании до такого уровня, что ни о каких шалостях при подсчете голосов не могло быть и речи. Именно они пришли к казарме ОМОНа на разбор и упредили их возможную активность во время выборов. Они проводили массовые несанкционированные акции против произвола ЦИКа и Верховного суда. И проводили они их в поддержку Эдуарда Кокойты. Хотя он уже тогда был для них ни покровителем, ни кормильцем, и уже тогда все понимали, что к выборам его не допустит Кремль. Несмотря на это, они пошли ради него на конфликт с властью. Их действия трудно объяснить иначе, чем соображениями солидарности, мужской дружбы.
В принципе, нет ничего странного и в заявлении Сергея Харебова о том, что он является самостоятельным человеком, а не проводником чужой воли, пусть даже друга.
Сегодня вопросы создания резерва кадров республики обсудили на совещании, прошедшем под председательством президента Южной Осетии Анатолия Бибилова с участием представителей администраций президентов РЮО и РФ, советников Российской Федерации по направлениям деятельности, руководителей министерств и ведомств Южной Осетии и экспертов.
Зачем он вообще нужен, это резерв, думаю, обсуждать не стоит. Очевидно, что он, как и многое в республике, создается по российским лекалам. Вопрос – как он будет работать.
Для привлечения молодых и образованных в реальный сектор экономики «кадровые резервы» не нужны, нужен климат, комфортный для предпринимательства, нужны перспективы. Для привлечения инженеров нужны хорошие оклады и интересная молодому человеку жизнь в республике.
Есть у этой истории и другая сторона. Кадровый резерв, во всяком случае, в том виде, в котором он существует на юге России, – это такая сословная привилегия для верхушки нынешней бюрократии, эдакого квазидворянства. По сути, это инструмент селекции, но не на основе свободной конкуренции, а личных предпочтений, протекции узкой группы чиновников, влиятельных семей.
Приведу пример, как это работает в той же Южной Осетии. Выпускник МГИМО Казбулат Цховребов через пару лет работы в МИДе становится министром иностранных дел. При всех его талантах и хорошем образовании он не заслуживал этот пост, не участвовал в политической борьбе за власть, не поднимался к нему по карьерной лестнице, кстати, как тот же Давид Санакоев.
Он получил все почти сразу, как говорят в Южной Осетии, во многом благодаря влиянию своей семьи. Так же, как и посол Южной Осетии в России Знаур Гассиев – не сложилась карьера в российской прокуратуре, не беда, можно уйти в чрезвычайные и полномочные послы.
Эти назначения проводились под девизом «уступим дорогу молодым», но в глазах многих жителей республики, в том числе молодых, эти назначения не воспринимались как справедливые. А вот занесение золотой молодежи в кадровый резерв, да еще в первые строчки, придает протекции вид свободной конкуренции, результата некого пристального отбора кадров.
Поэтому главный вопрос к кадровому резерву президента Бибилова: что это будет? Это инструмент для протекции отпрысков из влиятельных семей или социальный лифт, шанс для талантливых ребят, которые не хуже, но которым не светит, потому что они из простых?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
