Ровно сто лет назад в России произошел большевистский переворот. До сих пор спорят, правильно ли именовать это событие «революцией»; но невозможно отрицать, что переворот дал начало самому грандиозному социальному эксперименту двадцатого века. В конце концов он провалился, и через семьдесят лет сам флагман международного коммунизма, без особого давления извне, от него отказался. Но последствия остаются до сих пор.
Я буду говорить лишь о некоторых из них, и только с точки зрения Грузии. Самое главное – само ее существование как государства. Можно, конечно, утверждать, что тенденция образования национальных государств на развалинах империй была исторически неизбежной, и Грузия все равно рано или поздно обрела бы независимость. Но это – спекуляция. Факт то, что процессу образования Грузии как независимого государства первый толчок дал именно большевистский переворот. И не потому, что Ленин из чисто тактических соображений поддерживал идею самоопределения наций, в которую сам ни минуты не верил (хотя потом это тоже сыграло свою роль). Социал-демократы или меньшевики, которые в тот момент были самой дееспособной политической организацией Грузии, никак не планировали независимости и собирались в составе общероссийской партии заботиться о демократическом реформировании империи. Но они сочли невозможным подчиняться большевистской диктатуре, и им пришлось строить собственные планы, что привело к независимости их страны. Если у истории есть какие-то законы, самый главный из них – закон непреднамеренных результатов человеческих действий.
То грузинское государство продержалось недолго, и мало кто ожидал его возрождения через семьдесят лет. Его формальное сохранение в рамках новой коммунистической империи можно было воспринимать именно как формальность. С точки зрения большевистских стратегов, соблюдение «права наций на самоопределение» в рамках пролетарского государства так же, как и политика «коренизации», т.е. поддержки «национальных кадров» в республиках Союза, были временной уступкой. Даже если забыть мечты о мировой революции, в конце концов продвинутым советским гражданам полагалось преодолеть отсталость национализма и слиться в единый советский народ.
Но и здесь история поиздевалась над «научными» конструкциями интеллектуалов-марксистов. Временные уступки оказались наиболее стойким наследием коммунистической империи. На деле институты союзных республик, в том числе Советской Грузии, укрепили национальное самосознание через распространение систем всеобщего образования и средств массовой информации на национальных языках, а также создание национальных бюрократических и интеллектуальных элит. Тем самым Советский Союз сам себе вырыл могилу – решающей силой в процессе коммунистического распада стал именно национализм. Политическая система, основанная на фантазиях прогрессивных интеллектуалов, не может быть жизнеспособной и обречена постоянно наступать на собственные идеологические грабли.
Но наследием коммунизма является и то, какого именно рода национальное самосознание легло в основу государства, в котором мы сегодня живем. То, что так называемые этнические конфликты во многом проистекают из советской «национальной политики», банальность, которую скучно повторять. Но тут дело не только в «матрешкообразной» структуре грузинского государства, которая побуждала автономии бунтовать против «своих» союзных республик. Главная проблема в том, какой именно вариант национализма остался нам в наследие от советской эпохи. Случайно ли то, что жители бывшего ГДР гораздо агрессивнее по отношению к лицам негерманской национальности, чем их западные соплеменники, которые не имели счастья жить при социализме? Случайно ли, что именно бывшие коммунистические страны в составе Евросоюза упрямее всех не пускают на свою территорию никаких беженцев? Нет: именно лицемерная доктрина «пролетарского интернационализма» во многом определила то, что выросшие на этой идеологии люди особенно нетерпимы к людям иной крови и вообще ко всяким «чуждым». Марксисты называли подобные причинно-следственные связи «диалектическими».
В последние дни самой горячей темой в Грузии стала активность организации «Грузинский марш», которая с одинаковым рвением борется с распространением турецко-иранско-арабских бизнесов, осмелевшими «педерастами» и их защитниками – «либерастами». Легко сказать, что такие люди и движения есть везде, в том числе и в странах просвещенного Запада. Но, как всегда, дьявол кроется в деталях. Эти детали однозначно показывают, что «грузинские ценности», которые защищают «маршисты», есть не что иное, как советские (или «совковые») традиции. Это ценности людей, которые выросли в советской Грузии.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
