Сразу после убедительно выигранных выборов можно принимать непопулярные, но нужные для страны решения. Видимо, руководство «Грузинской мечты» посчитало таковыми сокращение четырех министерств: энергетики, спорта и молодежи, окружающей среды и аппарата госминистра по делам европейской и евроатлантической интеграции, а также объединение служб внешней разведки и государственной безопасности.
Оппозиция давно критиковала правительство за непомерное увеличение трат на бюрократические расходы, что, по ее мнению, способствует неэффективности правления, замедляет рост экономики и может быть одной из причин падения национальной валюты. Получается, что власти наконец взяли курс на сокращение. Что следует только приветствовать. Но насколько далеко правительство собирается идти? Премьер-министр отделался общими фразами о том, что государственный аппарат должен быть более «гибким» и следует «содействовать максимальному сокращению административных расходов». Он также успокоил, что преобразования пройдут «эволюционно», но никак не «радикально» – чем подчеркнул отличие от предшественников, «националов». Но что это конкретно значит? Представители власти не могут даже приблизительно сказать, какого порядка будет ожидаемая экономия средств и сколько государственных служащих потеряет работу? Означает ли фраза об «эволюции», что будут еще последующие сокращения? Ответов нет. Похоже, конкретных цифр просто не считали.
Другой популярный вопрос, на который тоже нет ответа: по какому принципу выбрали именно эти ведомства? Практически никто не оспаривает расформирование Министерства по делам спорта и молодежи, мандат и аппарат которого будут поделены между министерствами просвещения и культуры. Не слишком жалко и Министерство энергетики, которое вполне резонно присоединили к Министерству экономики. Но если уж объединять отраслевые ведомства, почему бы не прибавить туда же и министерства сельского хозяйства и инфраструктуры? Почему надо сохранять отдельного министра для системы тюрем?
Присоединение функции европейской и евроатлантической интеграции к Министерству иностранных дел не лишено логики, но вызвало беспокойство: не пошлет ли это сигнал, что Грузия придает меньшее значение западному направлению своей политики? На это можно ответить, что главное не символы, а сама политика. Однако власти не сочли нужным все это разъяснить.
Как можно было предсказать, защитники окружающей среды, которые в Грузии весьма активны, громко протестуют против закрытия «своего» министерства. Их можно понять. В присоединении собственно природоохранной функции к Министерству сельского хозяйства логики мало: налицо явный конфликт интересов. Такой шаг действительно позволяет заключить, что экологические проблемы «Грузинскую мечту» не слишком волнуют. Но тогда она подрывается на собственной мине: когда команда Иванишвили шла к власти, она активно критиковала тогдашних оппонентов, «Национальное движение», именно за игнорирование проблем окружающей среды. Эта критика имела основание, но факт, что «националы» как минимум совсем отменить министерство не посмели. А вот «Мечта» может это себе позволить.
Имеет ли реорганизация политическое значение, меняется ли баланс сил между различными группами? В сегодняшней Грузии такой, сам по себе легитимный вопрос неминуемо переводит нас в мир туманных спекуляций. Вообще, кто принимал решение о реорганизации? Принято предполагать, что они невозможны без Бидзины Иванишвили, которого считают фактическим властителем страны. Но какова роль премьера? Шла ли от него инициатива или он просто исполнил чужие решения?
Есть еще один деликатный аспект. После того как тбилисцы избрали мэром Каху Каладзе, единственного из лидеров «Мечты», не скрывающего личных амбиций, многие считают его соперником премьера, хотя никаких внешних проявлений соперничества мы пока не видим. Что означает реорганизация в этом отношении: усиливаются ли акции премьера или наоборот? Может ли упразднение Министерства энергетики, которое ранее возглавлял Каладзе, его как-то ослабить?
Самые активные спекуляции связаны с фигурой Георгия Гахария, бывшего министра экономики, которого перевели министром внутренних дел. Это усилило предположения о том, что его готовят на пост премьера. Возобновились разговоры о его близости к августейшей семье. Согласно этой теории, презентабельного Квирикашвили готовят к выборам президента следующей осенью, а Гахария станет его заменой.
Может быть – кто знает. Но насколько все это имеет значение? Система неформального правления крайне технократична, а собственно политический элемент сведен к минимуму. Укрупнение структурных подразделений и смена менеджеров, по сути, ничего не меняет.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
