ПРАГА---В Тбилиси проходит форум Шелкового пути. В мероприятии участвуют две тысячи делегатов из почти 60 стран. О том, что стало поводом для такого интереса, мы за «Некруглым столом» поговорим с грузинским и казахстанским экспертами Нодаром Харшиладзе и Маратом Шибутовым.
Вадим Дубнов: Нодар, Грузия в общем-то не является, наверное, главным участником этого проекта, и тем не менее, что для нее Шелковый путь – это способ самоутверждения, попытка привлечь к себе внимание инвесторов или действительно надежда на участие в каком-то крупном, глобальном проекте?
Нодар Харшиладзе: Это является результатом наших переговоров с Китайским государством, которые подразумевают сближение наших стран. Китай – очень большое государство, вторая экономика в мире, и у них огромный торговый и инвестиционный потенциал. Включение в этот проект в первую очередь ставит целью сближение с китайцами и привлечение их инвестиций в Грузию с последующим строительством глубоководного порта в Анаклиа, который может стать одной из транспортных составляющих этого коридора.
У нас уже с китайцами есть соглашение о свободной торговле, оно уже подписано, и к тому же Грузия была одной из первых стран, которая присоединилась к китайским инвестициям Шелкового пути. Так что это довольно активно у нас сейчас расценивается, идет очень много разговоров, как это можно использовать. Я не думаю, что это повод как-то самоутвердиться, это очень прагматичный экономический подход, который подразумевает открытие дополнительных возможностей для бизнес-инвестиций и торговли с очень большим государством. Посмотрим, что из этого получится, – конечно, договоры, документы – это все очень хорошо, но часто бывает так, что дальше этого дело не идет. Китайцы довольно активны в этом регионе, и мы надеемся, что на этот раз это все будет очень реально.
Вадим Дубнов: Т.е. правильно ли я вас понял, что для Грузии это не столько глобальный проект, сколько вопрос сотрудничества с Китаем, прежде всего?
Нодар Харшиладзе: Я не думаю, что Китай считает это глобальным проектом, это одна из их инициатив, которую они хотят внедрить как государство-лидер в экономической сфере. Для Грузии это не может являться глобальным проектом, как и для любого другого государства, кроме Китая. Так что, я думаю, это для всех региональный проект, скорее всего, но потом, если все это дойдет до Африки и Австралии, может быть, он станет глобальным.
Вадим Дубнов: Марат, Казахстан в общем-то можно считать одним из главных игроков, может быть, вторым – без него проект невозможен. И здесь я бы вам тоже задал вопрос: это тоже некая попытка играть с Китаем или все-таки Казахстан здесь себя тоже чувствует большим региональным игроком, причем региона достаточно обширного и серьезного?
Марат Шибутов: Я бы сказал, во-первых, что Казахстан является не одним из самых, а самым главным игроком, потому что все сухопутные пути из Китая идут через нас – и то, что идет в Иран и через Каспий в Грузию, и то, что идет через Россию, все это идет через нас, через два прохода в Алматинской области. Тут очень простая вещь: т.к. цены на нефть падают, на металлы тоже, в принципе, не очень хорошие, мы поднимаем свое хозяйство за счет транзита, туризма и сельского хозяйства. У нас, в принципе, получается так, что Шелковый путь – это, на самом деле, просто слова, на самом деле, никакой особенной концепции у китайцев нет, они под него подгоняют любое сотрудничество, которое им выгодно. Мы просто стараемся, чтобы большое количество поездов и грузовиков шло через нас, с одной стороны, а с другой стороны, чтобы увеличивать свой экспорт в Китай, причем за счет не сырьевых товаров, а за счет пищевой промышленности и т.д.
Вадим Дубнов: А какие риски у Казахстана в связи с этим? Все-таки вы попадаете в орбиту достаточно большой массы, – насколько велики эти гравитационные риски?
Марат Шибутов: Знаете, Китай в XVIII веке составлял половину населения земли и обладал гораздо большей экономикой, чем сейчас, и ничего, как-то все справились. Я не думаю, что сейчас с этим есть какие-то проблемы. Единственная проблема – это неготовность партнеров дальше развивать отношения с Китаем. Если будут проблемы, допустим, в Азербайджане, мы не сможем туда посылать грузы, значит, через нас не пойдут грузы. Россия не построила все-таки дорогу Западная Европа – Западный Китай, и даже еще не начинала, хотя в следующем году должна была бы ее уже сдать полностью. Тут от нас не зависит, видите. Получается, что несколько стран должны участвовать, и наши риски – это то, что все остальные не выстроят нормальную цепочку передачи грузов, – вот в чем наша главная проблема. Так что все зависит не от Китая, а от наших соседей с Запада.
Вадим Дубнов: Нодар, а насколько вообще проработана концепция – это экономический прожект или такой протокол о намерениях, причем не только экономических, но и политических?
Нодар Харшиладзе: Вы знаете, что сейчас в Китае во власти Коммунистическая партия, а для любых таких коммунистических, авторитарных режимов характерны заявления об амбициозных планах, но там не все детали, конечно, учитываются. Но китайцы очень прагматичны, у них есть достаточно проработанные детали, они смотрят на разные модели развития. Посмотрим. Я думаю, что кое-что из этого проекта точно выйдет. Как сказал мой коллега из Казахстана, это может помочь в региональном плане – в первую очередь Казахстану, потом Азербайджану, Грузии, у нас и так давно очень хорошие торговые отношения, так что вреда от этого точно не будет. Что касается проработки проекта по деталям, насколько он принесет Китаю те стратегические результаты, которых они надеются этим достичь, – это уже очень сложный вопрос, потому что там геополитическая картина уже выступает, не только торговая. Так что я бы на это посмотрел с другой стороны. Я думаю, что это может быть хорошим торгово-экономическим проектом, но я в этом не вижу ничего для каких-то особых политических перспектив, для какой-то новой экономической оси Евразийского континента.
Вадим Дубнов: Т.е. это пока сумма надежд на некие успешные региональные проекты…
Нодар Харшиладзе: Да, больше и не может быть, потому что это все только начинается. Но опять-таки перспективы есть, потому что географически это всех устраивает, включая и Россию.
