ПРАГА---Сегодня в столице Армении власти начали разгон участников акций протеста и митингов, которые длятся вот уже десять дней. Полиция призывает активистов прекратить, как она считает, незаконное шествие и разойтись по домам. При этом стражи порядка продолжают разгонять их и вытеснять с главных улиц города, задерживать и увозить в полицейских фургонах. Этим событиям предшествовала встреча в 10 часов утра в гостинице «Марриотт Армения» премьер-министра Армении Сержа Саргсяна с оппозиционным депутатом Национального собрания Армении, лидером протестного движения Николом Пашиняном. Встреча продлилась всего несколько минут. Саргсян отказался вести переговоры о своей отставке, как этого требовал лидер оппозиции Никол Пашинян, и покинул гостиницу. Оценить происходящее в столице Армении мы попросили сегодня руководителя Ереванского пресс-клуба Бориса Навасардяна.
Кети Бочоришвили: Борис, сегодня, на десятый день протестов, власти, похоже, решили расправиться с протестным движением, начались задержания, в числе других лидеров и активистов подверглись приводу Никол Пашинян и его коллеги – депутаты Национального собрания Арарат Мирзоян и Сасун Микаэлян. Перед этим провалились переговоры Сержа Саргсяна и Никола Пашиняна. Что показал этот эпизод, можно ли сказать, что он подтолкнул власти к дальнейшим действиям?
Борис Навасардян: Этот эпизод показал, что обе стороны пошли на эти переговоры, чтобы продемонстрировать всем вокруг, что они делают последнюю попытку о чем-то договориться, но, поскольку повестки у Сержа Саргсяна и Никола Пашиняна относительно этого разговора были разные и оба категорически стояли на своем, понятно было, что они ни к чему не приведут, и также было очевидно, что сразу после этого разговора власти применят силовые действия – фактически Никол Пашинян был вырван из группы протестующих и подвергнут приводу. Я полагаю, что за этим последует решение Национального собрания о лишении его депутатской неприкосновенности.
Кети Бочоришвили: А это означает, что его можно будет арестовать?
Борис Навасардян: Да, это означает, что его можно будет арестовать, задержать и открыть уголовное дело об организации массовых беспорядков. Также подвергнут приводу во время этой акции другой депутат от партии «Гражданский договор» Сасун Микаэлян, и многие другие активисты, и это означает, что есть план просто обезглавить движение, тем более что еще вчера вечером и днем были подвергнуты приводу еще два активных участника движения Давид Санасарян и Армен Григорян, был задержан на какое-то время также Левон Барсагян в Гюмри, но его вечером освободили. Фактически из тех сведений, которые имеются на данный момент, только Левон Барсагян из значимых фигур в данный момент остается на свободе.
Кети Бочоришвили: Но активность людей при этом остается прежней?
Борис Навасардян: Трудно судить, насколько организованно смогут участники движения себя вести в отсутствии тех, кто в основном вел их за собой. Идет фактически разгон этого шествия, полицией применяются и специальные средства, и спецназ, поэтому очень трудно сегодня судить, насколько смогут сорганизоваться участники движения.
Кети Бочоришвили: В первые дни протестов многие, тем не менее, пророчили новую «цветную революцию», хотя было немало и таких экспертов, которые отрицали это с самого начала. Все события первых девяти дней, на ваш взгляд, могли быть «беременными» революцией? Если такое трудно спрогнозировать, то тогда чего не хватает армянским протестам для такого исхода дела?
Борис Навасардян: Я полагаю, что эти штампы – «цветная революция», «майдан» – ничего конкретного в себе не несут, поскольку каждый интерпретирует эти понятия по-своему. Можно сказать, что в Армении происходила революция, поскольку огромные массы людей выступили против власти и избранными, может быть, единственно верными способами пытались оказать настолько сильное давление, чтобы премьер-министр Серж Саргсян подал в отставку. Т.е. на мой взгляд, революция происходила, но каким будет ее исход, очень трудно предугадать, поскольку на самом деле власти готовы (и это они продемонстрировали сегодня) использовать все средства для того, чтобы подавить движение. Надо еще иметь в виду, что впереди 24 апреля – День памяти жертв геноцида 1915 года, и это означает, что в этот день уже сотни тысяч людей выйдут на улицы для того, чтобы почтить память жертв и пройти к мемориалу. В такой неконтролируемой ситуации предотвратить то, что движение многократно возрастет, было трудно, и именно поэтому в качестве дня, когда всему должна быть поставлена точка, было выбрано 22 апреля. Это то, что мы сегодня видим. Опять же говорю: все будет зависеть от того, какие решения примет Национальное собрание, будет ли введено чрезвычайное положение для того, чтобы отметить массовые шествия 24 апреля, и также насколько смогут сорганизоваться в этой ситуации активисты движения.
Кети Бочоришвили: Борис, в данном случае президент и премьер-министр консолидируются, у них нет разногласий?
Борис Навасардян: У них нет никаких разногласий. Я думаю, когда, тогда еще президент, Серж Саргсян предложил пост президента после окончания своего второго срока Армену Саркисяну, между ними были четкие договоренности о сотрудничестве и пребывании на единой позиции по всем основным политическим вопросам. Поэтому ожидать, что в этой ситуации внутри власти будет кто-то, кто занимает иную позицию, имеет иное отношение к происходящему, было бы наивным.
Кети Бочоришвили: И в вопросе расправы над митингующими тоже…
Борис Навасардян: Полагаю, что эти вопросы согласованы, обсуждены на самом высшем уровне, и консолидация власти сохраняется. Консолидацию могло бы нарушить дальнейшее расширение движения, и тогда, естественно, появились бы какие-то трещины в единстве власти, но именно это и было взято в расчет, кроме 24 апреля, когда планировался день, когда будет уже сделан решительный шаг для подавления движения.
Кети Бочоришвили: Борис, какую характеристику вы могли бы дать Николу Пашиняну как политику, насколько смел и дальновиден этот человек – смог бы он возглавить в идее революцию?
Борис Навасардян: Особенность Никола Пашиняна в том, что он очень умело ведет уличные протесты. Этот его талант проявился еще в 2007-2008 годы, когда Левон Тер-Петросян сделал попытку вернуться в президентское кресло, и Никол Пашинян в тот период был его самым верным соратником. Я думаю, что эти свои качества уличного лидера, трибуна Никол все эти годы только шлифовал. Полагаю, что он достаточно тщательно изучил также опыт других уличных протестных действий и пытался их применить, учитывая специфику армянской ситуации. Т.е. в этом смысле человек в высшей степени талантливый. То, что ему не хватает политических знаний и политического опыта в других формах деятельности, – это, я думаю, в данной ситуации не играло особой роли, потому что во всем этом движении работали иные правила, нежели в традиционной политике.
Кети Бочоришвили: Борис, скажите, пожалуйста, в этих событиях прослеживается вмешательство извне?
Борис Навасардян: Я не думаю, что изначально был какой-то план внешних сил, поскольку - я могу судить об этом, естественно, исключительно в силу своей информированности – к Николу Пашиняну ни одна из внешних сил особого доверия не испытывала, учитывая специфику его как политической фигуры. В процессе происходящих протестов я не могу исключать, что какие-то внешние силы попытались или пытались использовать их в своих интересах, но до сегодняшнего момента каких-то очевидных проявлений этого мы не видели. Однако повторяю: было бы странным, если бы в такой ситуации нестабильности, которая сформировалась в Армении в последние дни, как внутренние, так и внешние политические интересы оставались бы в стороне.
Кети Бочоришвили: Насколько мне известно, Россия – один из главных союзников и партнеров Армении – пока со стороны наблюдает за событиями, или это мне кажется? Есть там какое-то российское влияние?
Борис Навасардян: Мне трудно говорить о влиянии, но то, что в России абсолютно спокойно относились ко всему происходящему в Армении, для меня непреложный факт, поскольку все последние годы Россия формировала свои отношения с Арменией так, чтобы они никак не зависели от конкретных личностей. Т.е. чтобы рычаги влияния России реализовывались при любых внутренних политических обстоятельствах, и в этом смысле там сохраняли уверенность относительно того, что Серж Саргсян сумеет сохранить власть. Мы даже слышали высказывания довольно высокопоставленных российских политиков, что, как человек, прошедший войну, он знает, как применять силу и, в отличие от (Виктора) Януковича, никуда не убежит. Но, с другой стороны, даже если бы эти протесты привели к серьезным политическим изменениям в Армении, я думаю, Россия рассчитывала на те рычаги влияния, которые она создала в отношении Армении и готова была работать с любым новым правительством.
Кети Бочоришвили: А какую роль в событиях играют СМИ? Вообще, как они освещают события?
Борис Навасардян: Я должен сказать, как, собственно, журналист, что только восхищен деятельностью армянских журналистов. Говорить о СМИ я бы все-таки воздержался, поскольку в эту категорию входят также ведущие общенациональные каналы, которые вообще оказались вне всех этих событий исключительно в силу того, что в Армении созданы все возможности контроля над общенациональными телеканалами со стороны властей, и они первое время вообще, можно сказать, не замечали движения, а в последние дни, когда уже не замечать этого не было никакой возможности, ограничивались передачей официальной информации. Но если говорить о журналистах… Кстати, в том, о чем я сказал, я никак не могу обвинить журналистов этих национальных телеканалов, поскольку у них просто не было возможности действовать так, как они бы хотели. Но в тех средствах массовой информации – онлайн, печатных и других – журналисты действовали так, как велит им профессиональный долг, проявляли исключительную храбрость, им, казалось, неведома была усталость, они круглые сутки готовы были освещать события и держать общественность в курсе. Я думаю, это практически можно назвать профессиональным героизмом.
Кети Бочоришвили: Борис, скажите, пожалуйста, история с задержанием двух человек, о которых вчера сообщала Служба национальной безопасности Армении – в заявлении было указано, что они обвиняются в терроризме, – имеет отношение к нынешним событиям, или это отдельная история?
Борис Навасардян: Я полагаю, это имеет непосредственное отношение к этим событиям, и, независимо от того, была ли на самом деле попытка террористического акта или нет, она была заранее использована властями для того, чтобы подготовить почву для сегодняшних силовых действий. Т.е. важно было передать общественности мессидж, что есть реальная угроза безопасности, и в ситуациях, когда в городе ничего не контролируется, возможность подобных террористических актов, так же, как, кстати, возможность боестолкновений на линии соприкосновения карабахского конфликта, – все эти факторы были использованы для обоснования сегодняшних силовых действий.
Кети Бочоришвили: Я понимаю, что будет еще 24 апреля, как вы сказали, и, тем не менее, контуры последующих дней уже видны? Хотя бы приблизительный прогноз: все сойдет на нет?
Борис Навасардян: Я думаю, что до 24 апреля есть два реалистичных сценария, и выбор одного из них властями будет зависеть от изучения ими конкретной общественно-политической ситуации. Я думаю, для этого у них есть все необходимые технологии. Если они будут видеть, что внутренний стержень у протестующих сломан, они могут решить допустить эти традиционные массовые шествия, которые у нас бывают в День памяти жертв геноцида. Если же они будут видеть, что протестный потенциал еще достаточно силен, то я не исключаю введения каких-то чрезвычайных мер, в том числе, запрета на какие-то массовые мероприятия даже 24 апреля. Что касается периода после 24 апреля, то я всего лишь могу повторить то, о чем говорил ранее: многое будет зависеть от того, насколько в движении найдутся альтернативные лидеры, которые смогут организовать людей, поскольку, я думаю, отношение людей к власти не изменилось сегодня из-за этих силовых действий. И если найдутся лидеры, которые смогут это недовольство властью перевести в новые акции протеста, то продолжение событий этих дней вполне возможно.
