ПРАГА---Ангела Меркель совершила путешествие на Южный Кавказ, посетив все три страны – сначала Грузию, затем Армению и Азербайджан. Обсуждаем реальное значение этого турне для каждой страны с политологом Александром Караваевым.
Вадим Дубнов: Александр, как бы вы распределили приоритеты по странам в этом турне – что было важнее, что было обязательным, первичным, и что было необязательным и непервичным?
Александр Караваев: Я бы сказал, что, наверное, она выполняла две миссии одновременно: первую – как основной представитель Евросоюза для Южного Кавказа, а вторая миссия – как глава ФРГ, и, собственно, здесь она уже решала по большей части те вопросы, которые были интересны именно по линии двусторонних отношений. В сочетании этих двух миссий как бы и проходило все ее турне. Если говорить по объему торгово-экономических и инвестиционных связей, наверное, главная цель – это Баку. Тут и наибольший объем товарооборота между ФРГ и Азербайджаном, и очень большая взаимная заинтересованность в связи с тем, что европейский рынок всегда в последние десятилетия искал альтернативу российскому газу и нефти, а Азербайджан эту альтернативу, пусть и не в большом объеме, но все-таки предлагал.
Вадим Дубнов: По формальным признакам вроде бы ничего особенного в Азербайджане не достигнуто, соглашение по газопроводу, которое планировалось, не подписано, и, в общем, совершенно непонятно, о чем договорилось по Трансадриатическому проекту.
Александр Караваев: Мне кажется, что, может быть, там какого-то прорыва и не нужно было ожидать. Это же вопрос, насколько имелась у Меркель готовность добавить дополнительные средства к проектам TAP и TANAP, чтобы наконец-то сделать всю эту отстроенную инфраструктуру более рентабельной в финансово-экономическом отношении, потому что требовались и требуются достаточно большие инвестиции в полтора десятка миллиарда долларов, – в общем, какой-то дефицит их до сих пор есть. От нынешнего визита, наверное, трудно было ожидать, чтобы, допустим, (Ангела) Меркель дала какие-то гарантии по поводу дополнительных инвестиций. Но, с другой стороны, ей было бы, наверное, самой интересно разобраться, насколько Германия может рассчитывать на азербайджанский газ, и в каких объемах, и где конкретно его можно было бы приобретать. Т.е. ясно, что до Германии эта труба не дотягивается, но какие-то объемы, скажем, на внутреннем европейском рынке, может быть, Германия могла бы получать. Нефть Германия уже получает от Азербайджана – в принципе, Германия второй потребитель азербайджанской нефти после Италии, и это, в общем, уже достаточно сформированный рынок после запуска трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан. И Азербайджану было бы интересно: в последние годы ставится задача по расширению экспорта азербайджанской продукции, прежде всего, аграрной, и поэтому в рамках визита прошел в ограниченном формате экономический форум, где была возможность наладить взаимоотношения между бизнесами – азербайджанским и германским. Различные немецкие компании – автомобильные и технологического плана – уже представлены в Азербайджане, но есть еще достаточная рыночная емкость для того, чтобы наращивать эти связи. В принципе, если брать Евросоюз в промышленно-экономическом плане, то Азербайджан выстраивает отношения с двумя странами – прежде всего, это Франция и Германия, ну и Италия на третьем месте.
Вадим Дубнов: «После», может быть, не значит «вследствие», но, во-первых, это происходит через две недели после подписания Конвенции о статусе Каспия, а главное, на фоне упреков (Дональда) Трампа в том, что Меркель слишком уж либеральна к Москве. Насколько эти факторы, особенно второй, могли отразиться на визите, на переговорах?
Александр Караваев: Наверняка отразились, потому что, опять же в ходе визита в Баку наверняка всплывала тема Ирана, и интересно, что накануне ее визита глава МИД Германии озвучил интересную позицию относительно отношения к антииранским санкциям. Речь идет о том, что он высказал предложение о том, чтобы найти альтернативу SWIFT в связи с тем, что новая волна антииранских санкций будет очень серьезно блокировать платежи – в долларах, непосредственно, но и на евро это тоже отразится, и поэтому это высказывание очевидно показало, что Германия не намерена сворачивать бизнес в Иране. А непосредственное взаимодействие между Азербайджаном и Ираном происходит опять же в нефтегазовой отрасли, и Меркель наверняка было бы интересно посмотреть, какие возможности мог ей предоставить (Ильхам) Алиев в плане каких-то каналов экономического сотрудничества с Ираном в обход санкций.
Вадим Дубнов: А есть ли какое-то второе дно в заявлении Меркель и в Баку, и в Ереване на тему готовности Германии активизировать свою роль в Минской группе ОБСЕ по урегулированию Карабахского конфликта?
Александр Караваев: Трудно сказать. Тут можно только строить ряд предположений. Дело в том, что, допустим, роль России и Франции в качестве сопредседателей – неизменна. Роль России доминирующая в последние годы. Что касается Соединенных Штатов, то тут можно только строить какие-то предположения. Да, конечно, Вашингтон не намерен сворачивать свое присутствие в Минской группе по понятным причинам и потому, что это как бы утрата позиций на Южном Кавказе. Сможет ли Германия как бы вдохнуть новую жизнь в этот дипломатический процесс или стать какой-то альтернативой, мне трудно сказать, но такая попытка возможна, потому что те страны, которые находятся в Совете Европы и ОБСЕ, имеют техническую возможность более активно проявить себя именно в Минской группе ОБСЕ, и почему бы нет. Но об этом все-таки предметно надо говорить после того, как будут озвучены какие-то действия, шаги. Здесь мы можем строить предположения. А так, я пока расцениваю это просто как дежурное, необходимое заявление, учитывая, что лидер ФРГ едет и в Ереван, и в Баку, т.е. это заявление как бы автоматически вытекает из-под этих парных визитов, – иначе просто и быть не может.
Вадим Дубнов: В чем, по-вашему, содержание визита в Грузию и Армению, – кроме понятных политических демонстраций, какая-то есть прагматическая сторона?
Александр Караваев: Там как раз в большей степени это европейская повестка – что для Армении, что для Грузии. Для Армении, кроме знакомства с новым руководством страны – там же не только с (Николом) Пашиняном нужно налаживать контакт, но, вообще, в целом с теми людьми, которые пришли к руководству в министерствах, и, наверное, здесь им проще всего наладить общий язык, потому что все-таки это люди, скорее, евроориентированные. Я уж тут не буду заниматься дискуссиями относительно того, куда будет направлен внешнеполитический вектор Армении – сохранит ли она многовекторность, – но то, что это люди более проевропейские, это очевидно. То, что в ходе дискуссии возникала тема облегчения визового режима для Армении, – это одно из следствий такого рода взаимопонимания. Но более предметный диалог, наверное, опять же будет развиваться в ближайшие месяцы. В Грузии по результатам визита было подписано соглашение об инвестициях Германского банка в грузинскую коммунальную инфраструктуру. Я бы тоже назвал это рабочей тематикой для Грузии, как наиболее продвинутого и активного участника «Восточного партнерства».
Вадим Дубнов: Заявление Меркель о том, что членство в НАТО для Грузии достаточно далекая перспектива, – это как-то важно с точки зрения развития этого сюжета или это просто легализация давно известного тезиса?
Александр Караваев: Это как бы очевидная вещь, и это можно многослойно интерпретировать – может быть, это как бы и одно из посланий (Владимиру) Путину, что «можете не беспокоиться на ваших южных рубежах», и в то же время это констатация факта, что ну, да, пока в связи с этим накопившимся валом конфликтов между Евросоюзом и Россией какие-либо масштабные международно-правовые подвижки в интеграционных структурах в странах бывшего СССР невозможны. Обязательные юридические и правовые подвижки с интеграционными европейскими структурами невозможны, и поэтому бывшие советские республики пока не должны питать лишних иллюзий. А диалог и помощь в проведении политических реформ и экономическо-инфраструктурная помощь будут продолжаться по-прежнему, может быть, не столь большими вливаниями, как раньше, но, в принципе, на достаточном уровне, если европейская бюрократия увидит, что административно-управленческие реформы в странах бывшего СССР позволяют эти деньги доводить до конкретной целевой реализации, а не быть разворованными. Видно, что это работает. Результат реформ в том, что эти деньги, которые обеспечивают внешние гранты, не разворовываются.
