Заглянул в календарь и с облегчением увидел, что еще одна зима закончилась! Сегодня настал последний день февраля, и я уверен, многие наши граждане, многие жители грузинских городов и сел, кто исправно платит за коммунальные услуги, рады тому, что три долгих зимних месяца позади. Впереди весна, чье главное достоинство в том, что она теплее, чем зима. Теплее, а значит, не надо во всю ивановскую жечь природный газ, дабы иметь в доме комфорт, сидеть в тепле и улыбаться бытию.
Что такое дом? Дом – это уют, это тепло, это та крепость, где человеку должно быть хорошо, несмотря на все происки правительства. В свой дом человек бежит тогда, когда ему плохо. Когда ему хорошо, человек тоже идет домой. Если же человек бежит из дома, значит, это уже не дом, а так, просто закрытое пространство, которое не дает ощущения убежища, покоя и защищенности. К чему я сейчас эти банальности говорю? К тому, что в доме, где экономят зимой на отоплении, жить очень неуютно.
Помню те беспросветные времена, когда после обретения долгожданной независимости в Тбилиси прекратили подачу природного газа. По-моему, подобный процесс произошел в 1993-97 гг. Во всем городе стоял запах керосина! Это был период, когда я после продолжительного шестилетнего отсутствия возвращался из Москвы к себе на родину, и многие грузинские реалии мне были непонятны. Перед окончательным отъездом из Златоглавой я говорил по телефону с матерью, и она мне вдруг говорит, чтобы я в Москве купил керосинку и привез ее домой! Для меня понятие «керосинка» было чем-то архаичным! Про керосинку я читал в произведениях советских писателей, пишущих на военную тему. В своей реальной жизни я керосинку не видел, так как в городе, в псевдокоммунистическое время, в домах был природный газ, а квартиры отапливались центральным отоплением. Тогда электроэнергия стоила 0.04 копейки на кВт\ч, а за отопление семья из пяти человек платила около двух рублей в месяц.
В далеком моем детстве приходу зимы радовались и дети, и взрослые. Когда шел снег, это вызывало счастье и радость, в парке Ваке катались на санках, около пешеходных переходов стояли веселые молодые люди и забрасывали снежками девушек, во дворах лепили уродливых снежных баб, и мир был во всем мире. После снежков все мы расходились по домам, где было тепло, шла горячая вода, и жизнь казалась нескончаемой.
В Тбилиси я вернулся в декабре 94-го года, когда подача газа в Грузию была прекращена на долгое время. Деловые люди сразу почувствовали, откуда дует ветер прибыли, и стали завозить керосин и зеленые турецкие керосинки. Из Москвы я керосинку не привез, так как, во-первых, я не всерьез принял наказ матери, а во-вторых – там, в Москве, я их и не видел. Возвернувшись на родину, я, конечно, пожалел, что не проявил усердие по поискам керосинки, но было поздно.
Теперь мне довольно трудно вспомнить: а на чем же мы готовили пищу? По-моему, были какие-то спиртовки, или маленькие баллончики с пропаном, или еще что-то. Говорят, было даже такое время, когда жильцы домов у себя во дворе на кострах в общих котлах готовили пищу, хотя я это время умудрился не застать. Постепенно у всех появились большие красные баллоны со сжатым газом, которые развозили по дворам специфические грузовики, под завязку набитые этими газохранилищами. Лучше было, конечно, самому нести баллон на заправку, так как привозные часто были неполными.
Но одно дело варить кашу на таком баллоне, а второе дело обогреваться им. В продаже появились обогреватели, сзади туда вставлялся красный газовый баллон, и в течение трех дней он весело горел, наполняя дом теплом со специфическим запахом. Но три дня – это очень мало, потом надо было тащить баллон к заправке, ну и т.д. От моего дома заправка, т.е. «автомобиль-цистерна», была метрах в пятистах, жил я на шестом этаже, а электричество давали в день на пять часов, и лифт не работал. Я брал под мышку два пустых баллона и чапал к цистерне. Потом возвращался обратно, тоже пешком. Автомобиля тогда у меня не было, и приходилось тягать все на себе. И потом – на шестой этаж! И, как я уже сказал, два баллона хватало максимум на неделю. Наполнить баллон стоило пять лари, а зарплата у меня, замначальника департамента при одном чистеньком министерстве, была 90 лари...
Когда сейчас я вспоминаю, на какие ухищрения мы шли, чтобы как-то обогреть квартиру, то на душе начинает гореть хмарь! В те недолгие часы, когда нам давали электричество, мы включали все нагревательные приборы, и в то же время почти у всех были хитроумные устройства, которые останавливали электросчетчики. Лично мне один умелец провел «левую» линию, которая была присоединена, понятия не имею, к чему, может быть, даже к метрополитену, и мой счетчик не крутился! Да, мы все это прошли, все эти муки, и сколько людей подорвали на этом свое здоровье и нервы, статистика про это умалчивает. А кто-то сильно на этом деле разбогател, и есть мнение, что эти «кто-то» были из клана «Белого лиса», как называли покойного президента Грузии Шеварднадзе.
Теперь все более или менее газифицировано и электрифицировано. Украсть газ или электричество практически невозможно, так как в век нанотехнологий все так устроено, что наши ручки уже не дотягиваются до счетчиков. Ну, а если даже дотянутся, то такой штраф можно получить, что потом придется почку продать, чтобы расплатиться. Да и газ, и электричество у нас давно уже в бесперебойном режиме, но зимой теплее от этого не стало. Слишком дорог газ, не разгуляешься! Одинокому пенсионеру, если у него в маленькой квартире стоит один обогреватель типа «Карма», месячный расход газа будет стоить не менее 50 лари, дабы в доме было тепло. А 50 лари – это четверть пенсии. Вот и приходится обогреваться очень экономно и уповать на солнечные дни, которые, к счастью, в Тбилиси часто бывают в зимние месяцы.
Все эти мысли мне пришли в голову, когда я глянул на листок календаря, на 28 февраля. Какая радость, что зима закончилась. Впереди весна, и хотя до окончательного тепла еще далеко, но самое страшное все-таки позади – мы пришли к марту с минимальными потерями.
И еще! В этом году в Тбилиси не было снега, и лично я благодарю Бога за то, что снега не было. Снег в Тбилиси – это стихийное бедствие, а у меня уже такой возраст, что романтика и острота стихийных бедствий не вызывают во мне благоговения, а скорее, наоборот – страх и полный дискомфорт, которых нам и так хватает с лихвой. Так что здравствуй, красноносая весна, я тебя люблю!
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
