9 апреля на Новодевичьем кладбище в Москве простятся с Георгием Данелия. Ушел из жизни Мастер, о котором не дадут забыть его фильмы.
«მოკვდა. (голос за кадром) Умер. მორჩა კინო. (голос за кадром) Кончилось кино».
Сегодня слова главного героя «Мимино» Валико Мизандари приобрели иной смысл. Фактически именно их произносит теперь актер Олег Басилашвили, говоря об уходе Георгия Данелия:
«Гия был прежде всего требователен к самому себе. Вот эта требовательность, настырность, она и привела к тому, что он стал великим режиссером. И сейчас я могу сказать только одно, повторить слова Резо Габриадзе: с его уходом закончился кинематограф. Начинается какая-то новая эра – хуже или лучше, я не знаю, но то подлинное кино, оно прекратило свое существование с уходом Георгия Николаевича Данелия».
Олег Басилашвили сыграл главную роль в фильме Георгия Данелия «Осенний марафон». Актер говорит, что встреча с этим режиссером изменила не только его отношение к профессии, но и в определенном смысле его самого. Георгий Данелия, рассказывает Олег Басилашвили, был крайне скрупулезен на площадке: непрестанно искал ту единственную правду, которая должна была присутствовать в картине. Это проявлялось в каждой, на первый взгляд, незначительной детали – начиная с «настоящего», естественного света, который должен был соответствовать времени и пространству, где развивался сюжет, и заканчивая взаимоотношениями персонажей.
«В работе с ним, в общении с ним для меня шире открылся мир. Я увидел в какой-то степени мир его глазами – значительно шире, многообразнее и добрее, чем мне казалось. Потому что главная черта характера Гии – это была его доброта и любовь к окружающему миру. Все его картины пронизаны солнечным светом любви и тоски по этой любви. Работая над «Осенним марафоном», он очень многому меня научил. Не на словах, а на деле. Учил общаться с партнером перед камерой, ничего не изображая. Учил быть самим собой. Самое главное, что я понял, что артист, не имеющий ничего общего со своим обществом, в котором он живет, не имеет права появляться на сцене или на экране. Артист, любой художник должен болеть теми же «болезнями», той болью, которая пронизывает общество и радоваться вместе с ним всему хорошему, что есть: мечтать о лучшей доле, мечтать о счастье».
«Знаешь что? Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Когда мне будет приятно, я тебя так довезу, что тебе тоже будет приятно».
Эта и еще сотня других безошибочно узнаваемых фраз из фильмов Георгия Данелия могли никогда не прозвучать. Как писал сам режиссер в своей автобиографической книге «Безбилетный пассажир», решение пойти на режиссерские курсы пришло к нему внезапно. «Компасом», направившим его туда, стал случайный прохожий – выпивший интеллигент, как назвал его Данелия, нестандартной наружности: в макинтоше, берете, очках и галстуке. Свою неспособность передвигаться, лежа под забором, он маскировал газетой – делал вид, что читает.
«Если бы тогда этот тип не попался нам на глаза, может быть, моя жизнь на следующие полвека сложилась бы иначе. Не было бы бесконечных бессонных ночей и сердечных приступов, не выкуривал бы три пачки сигарет в день, не увидел бы полярное сияние в Арктике и миражи в Каракумах, внучки не хвастались бы тем, что они мои внучки, композитор Гия Канчели не подарил бы мне заграничную курточку из чистого хлопка, и не писал бы я сейчас эту дурацкую книжку. Дело в том, что пьяный читал «Советскую культуру», а там был заголовок: «Мосфильм» объявляет набор на режиссерские курсы», – писал Георгий Данелия в «Безбилетном пассажире».
Свой первый полнометражный фильм «Сережа» он снял, когда ему было 30. Начинать следующий было страшно: хотелось, чтобы дальше было также – с успехом, призами на фестивалях, статьями в газетами. Но потом, как писал режиссер, он понял: если думать об успехе, можно вообще больше никогда ничего не снять. Хотел он этого или нет, но фактически каждый его фильм, эти, как их называют, печальные комедии сразу становились «народными», цитируемыми чуть ли не наизусть. Впрочем, не у всех его картин была счастливая судьба. Фильм «Тридцать три» через две недели после выхода был изъят из широкого проката и запрещен на 25 лет. О том, какой путь картине приходилось пройти, чтобы в те годы получить зеленый свет, Данелия также рассказывал в «Безбилетном пассажире» – фильм, когда он был еще на стадии сценария, должны были утвердить 10 редакторов, завершающий «аккорд» брал министр:
«Как-то в Западном Берлине немецкий прокатчик, купивший картину Меньшова «Москва слезам не верит», похвастался мне, что в Германии за месяц уже посмотрели фильм сто тысяч зрителей. Я ему сказал, что столько людей у нас только принимают фильм».
О своей личной жизни Георгий Данелия говорить не любил. В книге он много писал о маме, своей тете – Верико Анджапаридзе, а о личном ничего. Вернее, почти ничего:
«Я любил, и меня любили. Я уходил, и от меня уходили. Это все, что я могу сказать о своей личной жизни».
Впрочем, в случае с первой влюбленностью Георгий Данелия все-таки не удержался:
«Она каждый день ходила через наш двор в булочную за хлебом. Она была... Даже описать не могу. Она была как мечта. Я долго собирался и наконец отважился познакомиться. Как это делается, я видел в кино.
– Девушка, который час? – крикнул я ей вслед.
– Дурак, – сказала она, не оглядываясь.
Мне было шесть лет, а ей – девять».
В 80-м году Георгий Данелия пережил клиническую смерть. Все, что он запомнил о том периоде, – это вязкая сплошная тьма, похожая на «Черный квадрат» Малевича, войти в которую, как он писал, не позволила ему его мама, сделав отрицательный жест рукой.
