Психотравмирующее воздействие, которое произвела на все абхазское общество криминальная разборка 22 ноября на сухумской набережной, никого, думаю, не могло удивить. И если кому-то в голову придет провести тут параллель с не такими уж давними убийствами в России известных «авторитетов» Япончика и Деда Хасана и сказать, что там это подобного эффекта не произвело, объяснить разницу будет нетрудно. Прежде всего, она в том, что в Сухуме расправа в ходе воровских войн была совершена в многолюдном, знаковом месте, где, кстати, часто бывают концертные программы под открытым небом, с особой дерзостью и цинизмом, что в результате ее пострадали непричастные к этим войнам люди, а могло пострадать еще больше. А еще в том, что мы живем в маленьком обществе с тесно переплетенными родственными, дружескими и т.д. связями.
И одним из последствий этой психотравмы я бы назвал «когнитивный диссонанс» в обществе. Этот медицинский термин стал весьма популярным в последние годы в СМИ и блогосфере. По-научному он толкуется так: «Состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций». Но обычно, мне кажется, понимают его проще и грубее и употребляют, например, когда хотят сказать «в корректной форме», что у оппонента раздвоение сознания, беспорядок в голове. В данном случае можно говорить о коллективном «когнитивном диссонансе», когда представления разных людей о том, «что такое хорошо и что такое плохо», решительно разделились.
В понедельник 2 декабря я не мог удержаться, чтобы не «скачать» из фейсбучной ленты несколько диаметрально противоположных суждений о происходивших в столице Абхазии событиях: митинге на площади Свободы, переместившемся потом к парламенту (одни СМИ сообщали о 300 его участниках, другие – о 100-150, в зависимости, как обычно, от отношения к ним), и освобождении со своих постов министра и замминистра внутренних дел, генпрокурора и его заместителя (руководство страны, как мы знаем, отрицало и отрицает причинно-следственную связь между этими двумя событиями).
Итак, живущая в Москве прозаик и блогер Эля Джикирба откликнулась с большим оптимизмом: «Судя по вестям с родины, гражданское общество в Абхазии можно считать практически родившимся. Слышу прямо-таки его младенческий пока что, но весьма настойчивый крик. Власть, видимо, тоже услышала – вон как головы чиновничьи полетели. Одна за другой».
Аста Ардзинба же, которую многие в Абхазии знают как молодого журналиста, выложив скриншот начала публикации одного из интернет-изданий, предварила его таким рассуждением: «Страна парадоксов! Увольте, чтобы начали работать – потребовали от милиции родные «воров в законе». А если милиция начнет работать и засадит воров, о чем будете митинговать?»
Приведу тут заодно выложенные ею заголовок и первые строки текста (потом их, насколько понимаю, поменяли): «Сегодня в Абхазии произошло еще одно историческое событие» (это заголовок). «Родственники убитых у ресторана «Сан-Ремо» Алхаса Авидзба и Астамура Шамба собрались на митинг. Родственники «воров в законе» требуют, чтобы милиция наконец-то начала работать, а глава МВД ушел в отставку…»
Справедливости ради надо сказать, что у Асты единомышленников среди комментаторов в соцсетях оказалось гораздо больше. Так же, как и среди форумчан на популярном сайте «Абхаз авто», где, как я уже ранее рассказывал на «Эхе», еще задолго до митинга кое-кто из новичков форума в течение ряда дней страстно, хотя и со множеством грамматических ошибок доказывал, какими справедливыми и порядочными были жертвы киллеров 22 ноября.
Тем не менее президенту Абхазии Раулю Хаджимба пришлось в выступлении вчера в МВД республики подчеркивать: «Никакой героизации криминала не должно быть. Удивительно… когда, независимо от того, кто погиб, а кто остался жив, «вор в законе», которому поют оды, которого превозносят… Возможно, он в своей среде честен и порядочен по их понятиям, но удивительно, когда наше общество в целом создает такую картину, как будто они являются самой высокой кастой».
Ну, насчет того, что «наше общество в целом» – это, я думаю, перебор. Даже в интернет-сообществе, под никами, поющих оды, было явное меньшинство, а уж в частных разговорах простых обывателей – и подавно. Хотя агрессивная пропаганда «воровских добродетелей» действительно имеет место. А если еще приплюсовать распространенную у многих у нас традицию грудью вставать на защиту своих «фамильцев», кем бы и какими бы они ни были. А еще если учесть, каким громогласным рупором всего этого стал сейчас интернет.
Много внимания в интернет-сообществе было уделено истории о том, что некие мстители вывезли уволенного 2 декабря с должности первого замминистра внутренних дел Абхазии Казбека Кишмахова на машине из Сухума и отвезли назад, якобы только когда выведали у него интересующие их оперативные данные расследования. «До чего мы докатились! – воскликнул один интернет-пользователь. – Вор допрашивает милицейского руководителя!» Впрочем, я в любом случае видел только часть всех интернет-комментариев на эту тему. Но вчера в интернете, а потом и на телеэкранах Абхазии появился видеоролик с обращением Кишмахова. Познакомлю вас с фрагментами из него, убрав многочисленные повторы и паузы:
«Добрый день. Хочу обратиться ко всем с разъяснением ситуации, которая сложилась в последние несколько дней, и немножко развеять те невероятные истории, которые распространяются, в том числе, в сети интернет и в народе. Первый вопрос, который я хочу отметить, – по поводу моего «похищения». Никакого похищения не было. На самом деле, в домовладение, в котором мы проживаем, приехали родственники погибших Шамба и Авидзба, которые хотели, чтобы мы переговорили. У них были вопросы, на которые они хотели получить ответы. В ходе разговора мы обсуждали вопросы хода уголовного дела, большую часть которых на сегодняшний день как бы является достоянием всей общественности по какой-то причине. Их интересовали лица, которые причастны к совершению преступления. Тогда было сказано, и сейчас я это говорю: уголовное дело в настоящее время расследуется! Говорить о том, что какие-то конкретные лица причастны к совершению этого убийства, невозможно, потому что никаких доказательств, свидетельствующих об этом, нет. Я им говорил, что МВД Республики Абхазия на тот момент, когда мы занимали наши посты, проверяло все версии, которые, так или иначе, обсуждались и в народе, и в средствах массовой информации. Наша работа заключалась именно в этом; мы должны были перепроверять это все. Мы проверяли те фамилии, которые сегодня муссируются всеми, кого подозревают в совершении этого преступления… Мы обсуждали этот момент, и я им сказал всем, и сейчас еще раз повторю, что мы проверяем все версии, но доказательств причастности конкретного лица, о которых можно разговаривать, нет сейчас. На тот момент, когда мы освобождали наши должности, во всяком случае, не было… Расследованием этого уголовного дела занимаются как минимум четыре структуры. Я имею в виду: городская прокуратура, Генеральная прокуратура, СГБ и МВД. Поэтому спрятать какие-то факты, как обсуждают в интернете, громогласно обвиняют людей, невозможно».
Решительно отверг Казбек Кишмахов и информацию, что он уехал из Абхазии (подразумевалось, на Северный Кавказ): да, были мысли поехать отметить там день рождения, но решил в этой ситуации никуда не уезжать. А также такие обвинения:
«Что касается последующих публикаций… Массовые слухи распространяются анонимами по поводу какой-то причастности моей или кого-то еще… О моей какой-то связи с Ардзинба там, я не знаю… С девочкой, которая погибла… Неужели вы не боитесь Всевышнего? Где это? У кого есть эта информация?»
В частных суждениях об этом обращении все сходились на том, что говорил Кишмахов спокойно, уверенно. Но для одних выглядело убедительно все сказанное им, другие же, скептики, высказывали мысль, что он неплохо научился обходить острые углы, чтобы никого не задеть и не сказать ничего лишнего. Так или иначе, постарался сохранить лицо в весьма сложной ситуации. В ситуации, как я уже сказал, коллективного «когнитивного диссонанса».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
