8 января Европейский суд по правам человека начал рассмотрение дела «Мачаликашвили и другие против Грузии» по существу. Только после этого, 10 января, Центр по изучению и мониторингу прав человека получил доступ к материалам дела, которые все это время были засекречены. Что показал анализ этих материалов? Что они рассказывают о 26 декабря 2017 года – дне, когда в ходе спецоперации в Панкиси был смертельно ранен 19-летний Темирлан Мачаликашвили, и о том, как продвигалось расследование этого дела?
«Да, мы не сможем вернуть нашего сына, но мы хотим, чтобы вся Грузия узнала, что на самом деле произошло. Они гриф «секретно» не на дело моего сына накладывают, а на (преступления) своих чиновников, их не хотят открывать», – говорит Медико Маргошвили, мать Темирлана Мачаликашвили.
Ее 19-летний сын был смертельно ранен в собственной кровати. Согласно официальной версии, в Темирлана выстрелили из-за того, что он намеревался взорвать ручную гранату. Это обстоятельство изначально вызвало определенные сомнения у правозащитников Центра по изучению и мониторингу прав человека. Но даже после того, как им предоставили доступ к секретным материалам и они изучили протоколы опросов 32 спецназовцев и нескольких сотрудников СГБ, эти сомнения не только не развеялись, но и стали еще более обоснованными.
Из содержащихся в протоколах ответов, как говорят в НПО, не ясно, где именно находилась ручная граната, почему, взяв ее, Темирлан Мачаликашвили снова принял лежачее положение и в связи с чем спецназовец принял решение стрелять сразу в голову? Открытым остается и вопрос мобильного телефона: Центром установлено, что за несколько минут до начала спецоперации Мачаликашвили был активен в соцсетях. Но следствие это обстоятельство игнорирует, уточняющих вопросов по поводу того, был ли в руках у 19-летнего молодого человека телефон, – не задает.
«Эта версия стала еще менее правдоподобной после (ознакомления) с протоколами опросов спецназовцев. Им не были заданы очень важные, детальные вопросы. В том числе и вопрос о том, держал ли Темирлан Мачаликашвили в руках телефон, в каком положении он был… Спецназовец, который осуществил выстрел (в Мачаликашвили), говорит, что граната была у Темирлана Мачаликашвили в кровати, что он наклонился вправо, достал ее, потом снова лег и решил использовать ее, и только после этого якобы был осуществлен выстрел», – говорит Тамта Микеладзе, представляющая Центр по изучению и мониторингу прав человека.
В то же время показания спецназовцев отличаются по ряду аспектов: те, которые находились в комнате Мачаликашвили, говорят, что выстрел был осуществлен спустя 10 минут после начала спецоперации, другие спецназовцы – что в первые секунды. Говорит Кети Чутлашвили, еще одна представительница НПО:
«Все эти неточности, внесенные позже коррективы, попытки привести определенные обстоятельства в соответствие с проведенной до этого экспертизой, – все это создает впечатление, что доказательства были сфальсифицированы, что у Темирлана Мачаликашвили не могло быть в руках гранаты и он не смог бы оказать сопротивление (спецназу). И, соответственно, сила, примененная против него, не была пропорциональной».
Если сжать анализ, проведенный Центром по изучению и мониторингу прав человека до пяти пунктов, то вырисовывается следующая картина:
- СГБ не спланировало масштабную спецоперацию соответствующим образом: не были проанализированы риски и продуманы превентивные меры;
- у СГБ не было письменного обоснованного решения о проведении спецоперации и плана спецоперации, как не было выдано и четких письменных инструкций для спецназовцев;
- официальная версия, распространенная на первом этапе СГБ о том, что Темирлан Мачаликашвили пытался оказать сопротивление спецназу при помощи ручной гранаты, оказалась необоснованной и слабой;
- при применении силы спецназовец не придерживался принципа пропорциональности;
- спецназовцы подтвердили, что в течение нескольких часов после выстрела весь контроль над комнатой Темирлана Мачаликашвили был у спецназа (в данном случае – заинтересованных лиц), зайти в комнату в первые часы не дали даже представителям СГБ.
В целом Центр по изучению и мониторингу прав человека оценивает следствие как неэффективное, формальное и иллюзорное. Правозащитники полагают, что СГБ осуществило самовольную интервенцию в процесс расследования, тем самым нарушив фундаментальный принцип независимости следствия.
