Премьер-министр Грузии Георгий Гахария никогда не был хорошим оратором. Постоянные скачки между главным и второстепенным и расплывчатые формулировки уместны в общении с партнерами по бизнесу, но не со взволнованной нацией. Однако в пятницу премьер неожиданно сумел описать суть проблемы, которая беспокоит граждан с тех пор, как страну атаковал коронавирус: «Мы фактически сражаемся на двух фронтах – первый из них здравоохранение, здоровье и жизнь наших граждан, а второй – экономика; полная победа на одном из фронтов не будет иметь никакого значения, если мы потерпим поражение на другом».
Участники дискуссий часто противопоставляют экономический аспект кризиса медицинскому (если шире – этическому), все время рвутся «спасать» одно за счет другого, не рассматривая их как части единого целого, и обходят стороной удручающую метафору войны на два фронта с сопутствующим ощущением безысходности. Опыт кайзеровского Генштаба показывает, что единственным преимуществом в подобной борьбе является пресловутый маневр по внутренним линиям, но, сконцентрировав резервы на одном из «фронтов», следует удостовериться, что это не обрушит другой.
Ситуация сложнее, чем кажется, и фронтов на самом деле больше – их как минимум три, помимо здоровья и благосостояния граждан необходимо защитить их права и свободы. В первом случае устремления власти и избирателей в целом совпадают, во втором – олигархическая система, исходя из своей сущности, прежде всего, позаботится о крупном бизнесе – проще говоря, в шлюпки «Титаника» сначала сядут пассажиры первого класса. Но кое-что перепадет и низшим слоям – правящий Грузией миллиардер Бидзина Иванишвили, вероятно, раскошелится незадолго до парламентских выборов, и обвинить его в подкупе избирателей будет сложнее, чем перед избранием президента в 2018 году; ликвидация последствий пандемии спишет если не все, то многое. А о «третьем фронте», прикрывающем демократию, Георгий Гахария вряд ли упомянет, перечисляя приоритеты; правящая партия не отказывается от демократической риторики, но дает понять, что «не время сейчас…»
«Разве система, способная функционировать лишь на основе чрезвычайного положения, не будет также заинтересована и в том, чтобы поддерживать его любой ценой?» – писал итальянский философ Джорджо Агамбен, размышляя об эпохальной полемике Вальтера Беньямина и Карла Шмитта о ЧП и суверенитете. Он также отмечал, что «чрезвычайное положение означает возвращение к тому плероматическому первоначальному состоянию, в котором разделения властей (на законодательную, исполнительную и пр.) еще не произошло» и оно «является не диктатурой… но пространством правового вакуума, зоной аномии, в которой парализованы все юридические понятия – и прежде всего различие частного и общественного».
Неизбежные в условиях ЧП двусмысленные ситуации предоставляют силовикам возможность карать и миловать нарушителей, трепещущих в ожидании крупного штрафа, а чиновникам – интерпретировать нечеткие формулировки правительственных постановлений (как в случае с запретом на онлайн-торговлю). При этом значительная часть населения с энтузиазмом приветствует самые жесткие ограничительные меры. Многие требуют разместить КПП чуть ли не у каждого подъезда и вряд ли задумываются о том, что силы Минздрава, МВД и Минобороны нужно беречь, чтобы они не вступили в «пиковый период» измотанными. В соцсетях все чаще призывают заткнуть рот инакомыслящим, и заодно – слишком въедливым журналистам, а публикации о венгерском «антивирусном законе», обеспокоившем Евросоюз, собирают «лайки». На первый взгляд ничего страшного, если не считать резкого роста ксенофобии, но мы находимся лишь в самом начале пути – судя по прогнозам эпидемиологов, чрезвычайное положение придется продлить.
Страх порождает спрос на «сильную руку», «решительные меры» и прочие прелести авторитарного стиля. Пропаганда превращает Георгия Гахария в какого-то полубога, спасающего страну вместе с ведущими медиками, погружая его фанатов в состояние непрерывного экстаза, чему, безусловно, способствуют публикации ведущих западных СМИ об успехах Грузии в борьбе с коронавирусом. При этом наиболее рейтинговая оппозиционная сила – «Нацдвижение» – точно так же ориентирована на создание и укрепление персоналистского режима, как и правящая ныне «Грузинская мечта» (что было убедительно доказано в 2003-2012 годах), погружена в мир авторитарных героев и соответствующих пропагандистских конструктов и по определению не может пробудить к жизни альтернативную риторику и эстетику.
Любование решительными «железными людьми», даже в том случае, если они действуют правильно и заслуживают похвалы, меняет мировоззрение избирателей, возвращает их в 90-е (и дальше вглубь ХХ столетия) и усиливает биполярное восприятие, что, несомненно, окажет значительное влияние на результат парламентских выборов после окончания пандемии.
По мнению Джорджо Агамбена, в период чрезвычайного положения исполнительная власть фактически поглощает законодательную, парламент ограничивается ратификацией чрезвычайных указов и «республика в техническом смысле становится не парламентской, а правительственной». К сожалению, нынешним событиям предшествовал период девальвации идей парламентаризма. В последние годы, в том числе и в ходе связанного с избирательной реформой кризиса, высший законодательный орган рассматривался как нотариальная контора, обслуживающая интересы правителя. За всплеском энтузиазма после перехода к парламентской республике последовало разочарование, и чрезвычайное положение, несомненно, закрепит его. Все больше граждан высказывается в том духе, что все предрешено и последнее слово будет принадлежать не парламенту, а «Хозяину».
Позволяя пропагандистской машине «Грузинской мечты» превозносить Гахария, Иванишвили вместе с тем (как минимум) не мешает созданию предпосылок для его падения. Возможно, он стремится обезопасить себя на тот случай, если один из «фронтов» рухнет или амбиции ударят фигуранту в голову, как молодое вино. Бидзина Григорьевич никогда не ставил на одну лошадь и не складывал яйца в одну корзину.
Сведения о конфликте между Георгием Гахария и Вахтангом Гомелаури периодически мелькали в СМИ и соцсетях еще тогда, когда первый возглавлял МВД, а второй Службу государственной безопасности (осенью 2019-го Гахария стал премьером, а Гомелаури занял его место). Этой темы касались и в связи со скандалом вокруг брата Левана Изория. Кита Изория был задержан полицейским, но отпущен после вмешательства неких, предположительно, высокопоставленных лиц (видеозапись 2014 года появилась в эфире ТВ «Мтавари» в январе 2020-го; Леван Изория в момент инцидента являлся заместителем министра внутренних дел, позже министром обороны, а ныне работает послом в Германии). Но даже если тот эпизод не усложнил отношения Гомелаури и Гахария, как об этом пишут некоторые авторы, обострение конфликта в любом случае выглядит естественным, так как оба подчиняются Бидзине Иванишвили напрямую, контактируют с ним независимо друг от друга, а граница между сферами их контроля, скажем так, не демаркирована.
В поисках аналогий можно вспомнить, как в июле 2012 года Михаил Саакашвили пересадил Вано Мерабишвили в кресло премьера, а Бачо Ахалая занял его место в МВД, после чего конфликт между ними (и соответствующими группировками) достиг апогея и в какой-то степени предопределил поражение «Нацдвижения» на парламентских выборах 2012 года. Но тогда республика не являлась парламентской, и у премьер-министра было меньше полномочий. Не исключено, что главная проблема Гахария заключается в том, что, благодаря конституционным поправкам, в его распоряжении оказалось слишком много рычагов. Иванишвили, по сути, «автономизировал» МВД, назначив его руководителем доверенного человека (Гомелаури в свое время возглавлял его охрану), точно так, как он делал это при предыдущих премьер-министрах. Вдобавок, вероятно, в поисках баланса он выдвинул на пост министра обороны Ираклия Гарибашвили (он раньше также руководил МВД, а затем правительством). Ограничение зоны влияния того или иного вассала – стандартный прием Иванишвили: похоже, что именно поэтому органы контроля периодически стремятся обрубить «щупальца», протянутые близкими к тбилисскому градоначальнику Кахе Каладзе группами за пределы столичной мэрии и т.д.
Попытка удержать систему в состоянии равновесия сама по себе не является необычной. Но в случае Гахария, помимо вероятных трений с Гомелаури, следует обратить внимание на разногласия с патриархией – она отказывается проводить «телевизионные богослужения» без прихожан и продолжает причащать их с одной лжицы в условиях эпидемии. Директор Тбилисской инфекционной больницы, знаменитый иммунолог Тенгиз Церцвадзе, который внес решающий вклад в борьбу с распространением СПИДа и вирусного гепатита в Грузии, отметив, что испытывает «очень большое уважение к Церкви», сказал: «Если христианские праздники будут проведены в традиционной форме, это может вызвать значительное увеличение [числа инфицированных]». В свою очередь, руководитель пресс-центра патриархии протоиерей Андрия Джагмаидзе заявил в эфире «Рустави 2», что «богослужения продолжатся, и в то же время будут соблюдены рекомендации, полученные ранее» (о соблюдении социальной дистанции и т.д.). Он также заявил: «Нельзя сказать, что причастие стало причиной распространения этого [вируса] в Китае, Италии, Иране». ГПЦ апеллирует к традиции, и ее позиция пока остается непоколебимой, более того – она сформулирована так, что многие прихожане чувствуют себя защитниками веры.
Теология и вирусология рассматриваются в одной плоскости в ходе немыслимых ранее дискуссий, но, разбираясь в подоплеке происходящего, можно обнаружить следы старой политической игры «Подставь ближнего своего». Пасху в нынешнем году празднуют 19 апреля; министр здравоохранения Екатерина Тикарадзе не исключает, что пик эпидемии придется на вторую половину того же месяца, в том же духе высказываются и ведущие специалисты. Если масштабы потерь превзойдут ожидания общества, опьяненного первыми успехами на «коронавирусном фронте», кому-то придется нести ответственность за поражение. Одни будут обвинять Гахария, другие – патриархию, а, возможно, и Гомелаури, если его ведомству поручат обеспечить строгое соблюдение правил ЧП в пасхальную ночь и произойдут какие-то эксцессы. Но главной мишенью, скорее всего, станет все же премьер-министр, не только из-за служебного положения, но из-за разогретого пропагандой общественного мнения, обожествляющего и развенчивающего политиков в мановение ока. Заинтересованные стороны приближаются к кульминационной точке словно персонажи «Хроники объявленной смерти» Маркеса.
Некоторые комментаторы на минувшей неделе вспомнили о скандальном интервью бывшего хорепископа Патриарха владыки Иакова – он сказал, что Гахария вместе с другими министрами пытался привлечь его к заговору с целью смещения Илии II. Тогда часть руководства ГПЦ ясно дала понять, что негативно относится к грубому вмешательству властей в борьбу за патриарший престол. Однако за 10 месяцев до этого, в декабре 2018-го, епископ Бодбийский сделал еще более скандальное заявление, назвав Гахария в эфире «ТВ Пирвели» «обычным человеком Москвы». «Если он начнет продвигаться вверх, мы его сбросим. Если он станет [премьер-министром], у правительства будут большие проблемы с Церковью», – заявил тогда владыка Иаков, и сегодня та беспрецедентная угроза звучит чуть ли не как пророчество. Бидзина Иванишвили, вероятно, поспешил зарезервировать за собой роль верховного арбитра в обострившемся конфликте.
Резко усилившаяся, наделенная чрезвычайными полномочиями власть столкнулась с другой, тысячелетней, очень опытной и фактически неограниченной. Какие механизмы позволят гражданам, наблюдающим за ними, защитить себя и свое государство? Причем не в далеком будущем, а прямо сейчас, на пороге «плероматического первоначального состояния», которое если не опрокинет прежние ориентиры, то надолго окутает их туманом.
Страх и нужда заставляют обездоленных видеть в авторитаризме (а хотя бы и в тоталитаризме) меньшее зло. Экономические трудности почти наверняка приведут Грузию к кризису демократической идентичности вместо перехода от «фактической однопартийности» к непростой, но, несомненно, более прогрессивной «эпохе коалиций». И сегодня, оглядываясь назад, следует задуматься, была ли страна готова к нему в большей степени, чем к возвращению на авансцену «железных людей», примитивных идей и хорошо узнаваемого, удушающего восторга подчинения? Важно понять, насколько мы свободны на самом деле, причем не в пространстве тостов и жестов, а перед лицом тяжелых испытаний.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
