ПРАГА---В Армении очередной печальный рекорд – на 184 человека увеличилось за сутки число инфицированных коронавирусом. Об особенностях армянской борьбы с пандемией, в чем армянская власть ошибается и в чем не могла не ошибиться, как Ереван совмещает весну с коронавирусной тревогой, говорим с «Гостем недели», председателем Ереванского пресс-клуба Борисом Навасардяном.
Вадим Дубнов: В какой точке коронавирусной экспоненты сейчас находится Армения? По ощущениям, по оценкам специалистов – это начало плато или, наоборот, продолжение роста?
Борис Навасардян: Я думаю, это продолжение роста, и мы находимся примерно на третьей фазе действий правительства по борьбе с пандемией. Если первая фаза заключалась в попытке локализовать источник, вторая фаза – в ограничительных мерах для того, чтобы, опять же, предотвратить распространение, то сегодня мы, наверное, уже находимся в той фазе, когда первые две не очень удались и делается все для того, чтобы система здравоохранения смогла выдержать нагрузку. При этом открываются практически все сферы экономики, бизнеса, торговли и т.д.
Вадим Дубнов: Как сказал президент одной соседней страны, «нужно пройти между Сциллой и Харибдой», и каждый проходит, как может… Как проходит Армения? Потому что, если я правильно понимаю, поначалу карантин был в общем-то не очень-то жесткий – не то чтобы шведский, но он был довольно щадящий, и цифры поначалу были щадящие – что случилось потом?
Пока же мы периодически устанавливаем новый рекорд по числу зараженных
Борис Навасардян: Если вернуться к моей теории трех фаз, то наиболее серьезные ограничительные меры были во второй фазе, и я бы не сказал, что они были жесткие. Другое дело, что и репрессивный аппарат действовал очень гуманно, в принципе, и те ограничительные меры, которые были предусмотрены, достаточно мягко выполнялись. Сейчас как раз мы ослабили эти меры, и посмотрим, как это отразится на статистике. Пока же мы периодически устанавливаем новый рекорд по числу зараженных, и сегодня, в частности, был такой очередной рекорд – 184 человека прибавились к списку.
Вадим Дубнов: Не слишком жесткий контроль и не слишком ревностное следование ограничениям тому виной или есть какие-то более объективные причины?
Борис Навасардян: Я думаю, что сама природа репрессивного аппарата в Армении – это субъективный фактор, который характеризует ситуацию в стране. Второй субъективный фактор – это, конечно, то правительство, которое мы сегодня имеем. Оно, безусловно, имеет огромные преимущества по сравнению с прежним, с тем, что было до революции 2018 года. Потому что если проецировать привычки, которые были у нас два с лишним года назад, на нынешнюю ситуацию, то я уверен, что вся политическая и управленческая элита сейчас была бы сосредоточена на том, как бы обезопасить себя и использовать нынешнюю ситуацию для укрепления политического влияния и собственного обогащения. В новой власти, если есть такие элементы, то они носят частный характер. Но особенность этих властей в их неопытности, я бы даже сказал, что с момента начала распространения вируса в Армении мы сейчас наблюдаем некоторую усталость и даже растерянность. И это подтверждают и те новые меры, которые введены в действие с сегодняшнего дня. Они недостаточно, на мой взгляд, продуманны, и трудно представить, что они будут эффективно влиять на ситуацию.
Вадим Дубнов: Вы имеете в виду одновременную обязательность масок и запуск экономики, например?
С одной стороны, с 25 мая предусмотрено, что даже на улице люди должны будут носить маски, но при этом открываются рестораны
Борис Навасардян: В частности, да. Причем, с одной стороны, с 25 мая предусмотрено, что даже на улице люди должны будут носить маски, естественно, это же ограничение распространяется на все публичные помещения, но при этом открываются рестораны, причем не только их уличные площадки, террасы, но и внутренние залы. Понятно, что при той ограниченности репрессивной эффективности, которая есть у наших контролирующих органов, совмещать эти два пункта будет очень сложно.
Вадим Дубнов: Но ведь новая власть обладает, по сравнению с прежней, практически неограниченным кредитом доверия, она с этим кредитом могла себе позволить достаточно жесткий контроль и даже, в общем, определенную репрессивность – ту репрессивность, которая в нормальных рамках необходима для карантина. Почему власть на это не пошла?
Борис Навасардян: Я полагаю, здесь две причины: одна заключается в том, что новая власть, естественно, не хотела вызвать негодование общественности, а оно, безусловно, было бы, если бы репрессивные меры применялись очень строго, а вторая – это, собственно, способность репрессивного аппарата выполнять такие жесткие поручения. Т.е. я думаю, эти два фактора комплексно и сыграли свою роль. Но вы упомянули доверие, и я думаю, это главная удача нового правительства. Им удалось, в принципе, убедить большинство общества в том, что данные, которыми они располагают и которые прозрачно представляют на суд граждан, соответствуют действительности. Я думаю, немного стран в мире, где есть такое доверие к официальной информации, и это при том, что оппоненты нынешних властей предпринимали очень интенсивные меры для того, чтобы «разоблачить» все эти данные и обвинить правительство в том, что оно скрывает реальные масштабы вируса. Очень много было подобных манипулятивных попыток, но я могу сказать, что все они провалились. Хотя критика относительно эффективности мер в определенной степени работает.
Вадим Дубнов: По поводу оппонентов: бывший премьер Грант Багратян довольно жестко высказался, что в Грузии когда-то армянские министры энергетики помогали запустить грузинскую энергетику, а сейчас он был бы счастлив, если бы грузинские руководители помогли Армении справиться с пандемией так, как они справились в Грузии. Сколько здесь политического и сколько здесь реального, и почему действительно в Грузии цифры на порядок благополучнее, чем в Армении?
Именно в тот период, когда начала интенсивно распространяться пандемия, в Армении заработали многочисленные рейсы лоукостеров, и масса армян ринулась использовать их, чтобы летать, в частности, в Италию
Борис Навасардян: Мне трудно судить. Я могу всего лишь предложить ту версию, которая распространена у нас: она заключается в том, что именно в тот период, когда начала интенсивно распространяться пандемия, в Армении заработали многочисленные рейсы лоукостеров, и масса армян ринулась использовать Ryanair и Wizz Air, чтобы летать, в частности, в Италию. В принципе, все первые случаи заражения коронавирусом связаны именно с теми людьми, которые побывали в Италии. Я не знаю, насколько это объяснение объективно, но этим случайным фактором в Армении объясняют, почему у нас ситуация значительно хуже, чем в Грузии. Хотя, полагаю, что в какой-то степени Грант Багратян прав, и чисто управленческие способности и опыт наших грузинских коллег оказались выше, чем у наших нынешних правителей.
Вадим Дубнов: По ощущениям – я понимаю, что социологических замеров пока никаких нет, – как общество относится к тому, что сейчас происходит, что происходит с этим доверием, с популярностью властей?
Борис Навасардян: Я повторюсь: есть доверие к той информации, которой делится правительство, но нет уверенности, что правительство действует эффективно. Что касается, скажем, рейтинга властей в этой ситуации, то если он и пошатнулся, то незначительно, и, скорее всего, это связано не с тем, что нет поводов для того, чтобы этот рейтинг падал, а с тем, что люди особенно не доверяют альтернативе. Поэтому, в любом случае, из того, что есть сегодня в плане политического выбора, большинство общества склоняется к тому, что новые власти тем не менее заслуживают поддержки.
Вадим Дубнов: Армения, пожалуй, единственная из, скажем так, условно демократических стран, которая в информационном сопровождении борьбы с пандемией пошла на жесткие меры в отношении прессы. Насколько это сработало, насколько это оправданно, по-вашему, и насколько это искушение рискованно?
Вызывало беспокойство то, почему власти без доверия относятся к СМИ и не рассматривают их в качестве союзников для противодействия пандемии и для исключения паники
Борис Навасардян: Это оказалось неоправданно по целому ряду причин. Во-первых, исполнимость ограничительных мер в отношении прессы была заведомо невозможна, поскольку эти жесткие меры, опять же, требовали очень серьезного репрессивного аппарата, которые не работал – всего за примерно десять дней применения жестких мер было 30 случаев требований к средствам массовой информации снять ту или иную публикацию. Это не так много, учитывая те строгости, которые были введены, и, видимо, это осознали в правительстве. Там сначала пошли на смягчение, причем приняли практически все те предложения, которые внесли наша и другие журналистские организации, а еще через какое-то время вообще сняли все ограничения для средств массовой информации. Т.е. я бы не сказал, что какое-то практическое влияние на распространение информации эти меры оказали. Хотя, конечно, вызывало беспокойство то, почему так, без доверия, относятся власти к средствам массовой информации и не рассматривают их в качестве союзников для противодействия пандемии и для исключения паники в обществе. Фактически средства массовой информации, скорее, рассматривались изначально как мешающий фактор, нежели как помогающий.
Вадим Дубнов: Я смотрел видеоматериалы из Еревана, может быть, они и не совсем соответствуют действительности, но, скажем, на кадрах с Каскада в центре города – такая жизнерадостная майская жизнь, которая ничем не отличается вроде бы от того, что было всегда. Что происходит в Ереване? Ереван изменился, люди волнуются, люди встревожены – что, скажем так, в воздухе?
Борис Навасардян: Я думаю все-таки, что люди в большинстве своем сохраняют хладнокровие, но все, что происходит, очень не нравится людям, и какие-то, видимо, внутренние защитные механизмы заставляют относиться к угрозам не очень серьезно. В основном общество хочет жить своей обычной жизнью, и поэтому убеждает себя, что угрозы и опасность не столь велики, как это представляется. В какой-то степени из-за этого же популярность приобретают разного рода конспирологические теории о том, что вся эта информация относительно угроз и опасности сильно преувеличена, если вообще не лишена оснований. И именно поэтому, если смотреть чисто картинки Еревана, то очень трудно себе представить, что это страна, где достаточно тревожная статистика по заражению.
