Во время коронавирусного карантина и кризиса, прямо сейчас, подтверждение находит одна моя теория, по поводу правоты которой у меня до сих пор нет полной убежденности, однако вероятность того, что я прав, сейчас намного выше, чем до короны.
Но обо всем по порядку.
С экономической точки зрения мы сегодня живем в 90-х годах. Все показатели сейчас примерно на уровне той ужасной эпохи – нет предприятий, нет источников дохода, почти вся страна без работы, и дальше будет только хуже.
Два сектора экономики являются для Грузии решающими как с точки зрения макро-показателей, так и самого что ни есть низового микроуровня – туризм и строительство. Они создают самое большое количество рабочих мест (после госсектора), они тянут за собой целый каскад смежных отраслей вроде ресторанного бизнеса, производства строительных материалов и т.д. Они также взаимосвязаны, так как подпирают друг друга подобно двум гигантам: не будет одного – упадет второй.
Полная остановка туризма на неопределенный срок ударила и по строительной индустрии: большинство крупных проектов – будь-то бизнес-офисы, жилые квартиры или гостиницы – остановлены. Сегодня Тбилиси и Батуми – города бывших строек. Подавляющее большинство подъемных кранов замерло на одном месте, всем своим видом напоминая о совсем недавней эпохе процветания. В своем роде остатки былой роскоши.
10% недвижимого имущества в Грузии покупали иностранцы, а в Батуми подавляющее большинство новостроек рассчитаны не на проживание, а на аренду в высокий туристический сезон. Соответственно, все это сегодня безнадежно стоит…
Ресторанный бизнес с нетерпением ждет открытия, но боюсь, что и его ожидает тяжкое разочарование – то количество ресторанов, баров, кафе и прочих увеселительных заведений, которые были открыты в последние годы, местным жителям даже даром не нужно. Все эти элементы сладкой жизни были рассчитаны на туристов, которых нет и, скорее всего, еще долго не будет. В итоге – обвалятся и они.
В общем, положение, близкое к катастрофе. Но при этом – серьезное отличие от 90-х, – несмотря на ожидания, в условиях экономического обвала в Грузии почти не растет преступность. Наверняка есть какие-то цифры, которые свидетельствуют об обратном, но при этом совершенно очевидно, что взрывного роста преступности нет.
Была маленькая вспышка убийств и ранений в первый день Пасхи, но тут дело было не в преступности как таковой – просто наш мудрый народ немного перебрал и именем Господа усиленно резал друг другу глотки. Привычное явление.
Но во всем остальном криминогенная ситуация почти не изменилась, тем самым подтверждая ту самую, мою теорию – не знаю, как в других странах, но в Грузии преступность почти не связана с беднотой, экономическими неурядицами или, как сейчас, с кризисом.
«Люди будут грабить друг друга от голода» – когда слышите эту распространенную фразу, то знайте: возможно, где-то на самом деле так, но это – явно не про Грузию. Преступность у нас – это не то, что «детей кормить нечем». Это не средство выживания в тяжелой ситуации и не следствие безработицы.
В Грузии преступность – это образ жизни определенной части населения и стремление к самоутверждению. На улицах могут от голода падать люди или, наоборот, все вокруг могут стать миллионерами, но та часть грузинского общества, которая сейчас придерживается криминальных понятий, – будет придерживаться их вне зависимости от уровня жизни.
В 90-е годы самыми страшными бандами были «Кулинары» и «Верийское братство». Они наводили на всех ужас тем, что могли убить человека просто так, без причины. Они ни в чем не нуждались, и их детям было что есть и где спать. Большинство «верийцев» и «кулинаров» были из состоятельных семей местной советской аристократии – их отцы были вчерашние партийные бонзы, «красные директора», цеховики. Этих мажоров и любителей сладкой жизни все вокруг боялись намного больше, чем самых матерых преступников из других, менее гламурных банд...
Криминальный беспредел 90-х годов не был связан с голодом и «нечем детей кормить». Это была в чистом виде борьба за самоутверждение. Большинство самых звероподобных и беспощадных персонажей того периода вымерло как динозавры – их либо убили, либо они сами благополучно отошли в мир иной от наркотиков или цирроза печени.
Как я сказал, на улице у нас сейчас – 90-е годы в чистом виде. По идее, самое время для разгула криминала, но нет – пока ничего такого особенного. И, скорее всего, – уже не будет.
Во-первых, потому, что настоящих буйных отстреляли в 90-х, а молодая поросль – в основном трусливые показушники, которые больше по части на корточках сидеть во дворе и крякать по вечерам. Во-вторых, 90-е годы – это ведь не только экономический спад, это еще и обрушение всего на свете и в первую очередь – снятие маски благопристойности со стороны большинства населения.
90-е – это не просто экономический кризис, это масштабный катаклизм. Именно поэтому экономические показатели практически аналогичные, а катастрофического роста преступности нет и, скорее всего, не будет.
Но именно это, как ни парадоксально, должно стать причиной максимального ужесточения мер в отношении преступного, а главное – околопреступного мира.
Реальность, которая подтвердила мою теорию, наглядно показала: все эти разговоры о том, что «они вынуждены воровать, потому, что у них нет работы» или «у них нет другого выбора, потому, что дети голодные», – полная чепуха. Как и десятки, сотни самых различных отговорок и оправданий, после которых иногда хочется самим открыть им дверь и сказать: «заходите, берите все, что хотите».
Все это ерунда. На самом деле воры воруют, а убийцы убивают не потому, что они живут в страшной бедности, а потому, что им нравится воровать и убивать.
Потому что они считают, что это очень круто – бить ножом в спину, а потом бежать. Или приставить нож к беззащитной женщине и сорвать с нее украшения. Единственная причина того, что они такие, – это они сами.
Соответственно, и отвечать должны по полной программе. Без всяких скидок на голодающих детей, тяжелое детство и тонкую душевную организацию...
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
