Ситуация вокруг заключенного Георгия Руруа оказалась в тени по сравнению с другими проблемами. Она достойна гораздо большего обсуждения.
Начиная с июня прошлого года, партия власти и критически настроенная часть грузинского общества борются друг с другом по поводу того, каким должно быть избирательное законодательство. В данный момент существует практический консенсус, что систему надо менять и чисто пропорциональная система лучше. При этом, большинство считает, что сегодня эта проблема имеет первостепенное значение.
Власти на словах согласны, но на деле сопротивляются. После многочисленных митингов, протестных акций и нескольких раундов переговоров между властью и оппозицией, организованных координированными усилиями дипломатического сообщества, 8 марта удалось достичь компромиссного, то есть относительного приемлемого для всех соглашения. Согласно ему, мажоритарный компонент не уберут полностью, но ужмут до тридцати мест из ста пятидесяти (против семидесяти трех по существующему законодательству). Насколько эта система хороша, сейчас не главное. Важно, что соглашение состоялось, что обещает повысить легитимность избирательного процесса.
Но выполнение соглашения может сорваться. Оно требует изменения Конституции, а оппозиция не собирается голосовать за это изменение, если власть не выпустит на свободу конкретного человека – Георгия Руруа, которого она считает политзаключенным. В теории, Конституцию могут изменить и без голосов стоящих на этой позиции оппозиционеров. Но поскольку для власти выгодно сохранить существующую систему, создавшееся положение дает ей шанс провалить реформу и обвинить в этом оппозицию.
Насколько это важно? Мы не знаем, какими будут шансы сторон на выборах, и даже не можем быть уверены, что они действительно пройдут в октябре: рассматривается возможность отсрочки, если будет «вторая волна» эпидемии коронавируса. Но как бы ни развивалась ситуация, опыт показывает, что правящая партия имеет больше шансов выиграть в мажоритарных округах, чем по партийным спискам. Вполне возможен расклад, при котором разница между существующей избирательной системой и той, на которую согласились 8 марта, окажется решающей для результата.
Почему оппозиция выбрала тактику, которая, по крайней мере, на первый взгляд, противоречит ее политическому интересу и возможно, интересам демократии в Грузии?
В данном случае, защита принципа сталкивается с узко понятой политической целесообразностью. Все согласны, что соглашение 8 марта состояло из двух частей, хотя вторую стороны интерпретируют по-разному. Формулировка действительно не слишком ясна: стороны обязались воздержаться от «действий, которые можно воспринять как неподобающую политизацию правовых и избирательных процессов». Оппозиция считает, что за этими словами стояло обязательство освободить конкретных людей, которых оппозиция считает политзаключенными; власть отрицает существование такого обязательства и наотрез отказывается признавать, что сегодня в Грузии политзаключенные могут вообще существовать.
Но, в конце концов, кого-то отпустили под залог, президент Зурабишвили неожиданно помиловала двоих из списка обсуждаемых имен – Гиги Угулава и Ираклия Окруашвили, и остался лишь один Георгий Руруа, которого она помиловать не могла, поскольку он находится лишь в предварительном заключении. Многие ожидали, что его выпустят под залог, но суды различных инстанций отказываются это сделать – мало кто верит, что они принимают решения самостоятельно.
Руруа, в отличие от Угулава и Окруашвили, не политик и никогда им не был. Он активно поддерживал, в том числе финансово, протестное движение «Сирцхвилиа» («Позор»). Полиция арестовала его по обвинению в ношении оружия – критики считают обвинение полностью сфабрикованным. В период смуты, в начале 1990х, Руруа состоял в вооруженной организации «Мхедриони»; ходят слухи о его участии в убийствах людей и пристрастии к наркотикам. Но никаких уголовных дел за ним не было. Можно предположить, что политтехнологи «Мечты» просчитали: Руруа – одиозная личность, упрямо его защищая, оппозиция будет нести репутационный урон. Заодно и избирательная реформа провалится. Замечательно!
Так что, правильно ли действует оппозиция? Можно ли приносить важную для страны реформу в жертву из-за одного человека? На этом этапе, у оппозиции нет пространства для отступления. Если нельзя было приносить в жертву политической целесообразности одного из лидеров оппозиции Гиги Угулава, нельзя и делать исключение для менее политически важной фигуры. Моральная планка поставлена весьма высоко, спускать ее вниз уже нельзя: именно это может ударить по репутации оппозиции.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
