Журналист Георгий Габуния очень плохо матерится по-русски. Это, собственно говоря, все, что я знаю про журналиста Георгия Габуния. Но этого знания вполне достаточно, поскольку дело не в Георгии Габуния, и не в журналистике. И даже не в том, как легко прощают ему этот детский мат за то, что полагают его знаком несомненного гражданского мужества.
Дело в том, что теперь, после высказываний Рамзана Кадырова, с этим не поспорят даже те, кто вырос на образцах высокой поэзии Ивана Баркова и Венедикта Ерофеева. Но есть у этих высказываний и другой, не столь очевидный контекст. И может быть Кадыров не только, и даже не столько пугал - если уж Габуния после этого не испугался, скорее, наоборот?
Может быть это вообще такой российский тренд – поощрять партнеров в их странностях? Вот, скажем, Александр Лукашенко оскорбил Россию даже циничнее журналиста Габуния. Сначала в тяжелые для Москвы дни он, будто пленных немцев, прогнал по широким минским проспектам Парад победы – будто это он главный ее наследник. Потом разогнал руководство газпромовского банка в Белоруссии, чтобы отвадить его бывшего начальника от выборов, победитель которых в Белоруссии известен уже 26 лет. И что Газпром? Да ничего. Одно дежурное заявление, припущенное для вида обидой, сочилось на самом деле плохо скрытой приветливостью ждущего у ловушки охотника: давайте, Александр Григорьевич, не жалейте стульев, как не жалели когда-то в честь нашего братства фужеров на кремлевских мраморных ступенях, как нам еще вам помочь поглубже погрязнуть в грехе саморазрушения?
Тем, кто уже заслужил право считаться «негодяйским режимом», позволено то, что за пределами занятого ими полюса считается моветоном, преступлением и просто глупостью
С Грузией все, конечно, немного не так. С Грузией Москва пользуется одной льготой, странным образом весьма малоизученной. Зло, которое однажды решило выступать в качестве Зла абсолютного, на самом деле просто бьется за льготы. Тем, кто уже заслужил право считаться «негодяйским режимом», позволено то, что за пределами занятого ими полюса считается моветоном, преступлением и просто глупостью. Они избавлены от необходимости врать, приличия требуют всего лишь безобидного троллинга. Здесь вместо термина «агрессия» «Крым всегда был наш». Потому и конституционный разлом на тему приоритета национального законодательства над международным – не детский каприз на буйном празднике непослушания, а нечто неотвратимое, как ломота при простуде, как подспудная и, может быть, даже не вполне осознанная готовность найти слова понимания для Рейха и даже равнения на него – обида на «англичанку» и Польшу понятна, но сиюминутна, а в основе кажется, все то же – запрос на привилегию, освобождающую от многих непрактичных химер.
Но эту славу надо заслужить, новичкам тут не место, что позволено Лукашенко, что стильно и нормально в его борьбе с политическими оппонентами, выглядит все же как-то вычурно для Еревана, – репутация все-таки пока не та, а именно репутация и готовность нести ее бремя и ее льготы в этом деле штука решающая. Те, чье мнение важно, на Пашиняна пока просто посмотрят с недоумением, а с Лукашенко они начнут понимающе обсуждать детали, пределы допустимого и договорные перспективы. Что заслужил, то не отнимешь.
Борьба с абсолютным злом – материя крайне двусмысленная. Победить его нельзя, по крайней мере, в грузино-российском случае
Поэтому и борьба с абсолютным злом – материя крайне двусмысленная. Победить его нельзя, по крайней мере, в грузино-российском случае. Логичнее было бы относиться к нему как к климату, с которым ничего не сделаешь, как к константе, которая в алгебре на суть функции никак не влияет, а функция уж какая досталась, с такой, как с климатом, и жить. То есть, скажем, игры с пограничными столбами в нескольких километрах от Гори со всеми вытекающими из них последствиями – проблема практическая, ее решать трудно, но, по крайней мере, теоретически, можно. А с тем, как Рамзан Кадыров научился пользоваться изгойскими льготами, ничего сделать нельзя. Это в другом мире заверения государственного деятеля о том, что если он кого решил убить, то убьет непременно, смотрятся исключительно как фрагмент вышедшего из мейнстрима кино про продажных политиков. В нашем случае это и есть мейнстрим, и с этим надо как-то жить, о чем, собственно, и прямой эфир Георгия Габуния.
Чем больше в твоей жизни Рамзана Кадырова, тем шире твои собственные взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо
Жить в прямом соприкосновения с абсолютным злом – это само по себе набор искушений, связанных с тем, что опуститься ниже, чем визави, невозможно, стало быть, чем больше в твоей жизни Рамзана Кадырова, тем шире твои собственные взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо. Строго говоря, Пашинян ведь, смело рифмуя с Лукашенко обыски у своих противников, тоже апеллирует к борьбе с абсолютным злом, со своим Лукашенко – со старым режимом, хуже которого ему быть не под силу, и это правда. Да и в борьбе с самим Лукашенко можно, получается, все, а это может кончиться всяко. Одно дело смешные мемы в духе «Стоп, таракан!» с приданной, естественно, темой тапок, и совсем другое 3-процентный якобы рейтинг Лукашенко – эта сознательная неправда, овладев массами, может стать той материальной силой, на которую режим обрушит всю свою карательную мощь. И, может статься, именно она окажется последним спасительным для него ресурсом. И здесь тому, кто вообразил себя абсолютным злом, и не надо быть Брианом, который голова, – дальнейшие ходы просты и очевидны, как синтаксис речи Кадырова.
Георгий Габуния, поделившись планами насчет семейных путинских могил, как бы и не нарушил никаких приличий, поскольку на Путина приличия не распространяются, – этой нехитрой идеей он завоевал немало грузинских сердец. Но и, скорее всего, воодушевил российских делателей политики. И теперь уже не так важно, что ими движет, инстинкт или рациональность – в образовавшихся обстоятельствах они не бог весть как различаются и друг другу противоречат. Кто бы как в российских патриотических госкругах ни отозвался, Сергей Гаврилов, Мария Захарова или вообще страшно сказать кто, это все добавит образу Георгия Габуния монументальности, а его декламациям – бесстрашия, которое с лихвой, как и следовало ожидать, компенсировало в его свежем творчестве дефицит изящества и фантазии.
Политика льготного российского абсурда низводит логику и этику грузинского противостояния Москве до обсуждения эстетики Георгия Габуния
Но дело, понятно, не только в них. Возвышающий Георгия Габуния и его почитателей московский обман, возможно, развивает в Грузии все те же технологии поощрения ошибок, что и в белорусском варианте. Политика льготного российского абсурда низводит логику и этику грузинского противостояния Москве до обсуждения эстетики Георгия Габуния. Это конечно, даже не Православный парламент Сергея Гаврилова, но все равно приятно, и, глядишь, как-нибудь на что-нибудь сгодится. Особенно, когда можно еще раз напомнить миру на всякий случай, что из того, что другим нельзя, в Москве можно не только Рамзану Кадырову.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
