Двойной удар, который шахматисты зовут «вилкой», Александр Лукашенко отрабатывал еще на Ельцине, ставя его перед выбором между губительным для него союзом с Минском и репутацией разрушителя последнего славянского братства. Пусть не так впечатляюще, но не без успеха он продолжал ставить на шпагат Кремль при Путине. Теперь вдохновения меньше, навыки и привычки, как это бывает у стареющих людей, превращаются в причуды, но стиль неизменен, как радужная оболочка. Обращение к Путину о военной помощи – это не истерика, не капитуляция и даже не сигнал. Это все та же «вилка»: либо, Владимир Владимирович, ты защищаешь нашу общую родину от полчищ НАТО, передовым отрядом которого стали наркоманы на минских проспектах, либо ты признаешь, что рука Госдепа на Майдане – миф со всеми вытекающими последствиями.
Если выбирать первое, надо изображать помощь. Сломя голову, следовать за военным гением союзника, в субботу перебрасывающего войска из Витебской области в Гродненскую, а в воскресенье сигнализирующего об опасности, исходящей, в частности, из Литвы и Латвии, из которых агрессор как раз через эту Витебскую область на Москву и двинется. Надо как-то вообще втягиваться в мероприятия, которые помогут мирным белорусам понять совсем не мирные чувства украинцев. Но все это можно пережить, причем с той легкостью, с которой батьке обещана военная помощь. А если подойти к делу с выдумкой, можно даже в самом деле инсценировать пару бронеколонн на трассе Смоленск-Минск. Можно даже пойти в этом правдоподобии дальше и отправить их на литовскую или, что приятнее, украинскую границу ради укрепления наших общих рубежей и во избежание провокаций против ослабленной Белоруссии . Конечно, так, чтобы они никому глаза не мозолили, благо, ландшафт позволяет.
Это, конечно, хлопотно. Но второй вариант не просто хуже – он хуже системно. Лукашенко ставит с иезуитским цинизмом вопрос о самом сокровенном. Допустим, соглашается Кремль с тезисом об украинских, скажем, наемниках, или, как сформулировал Лукашенко, «откровенно навязанных нацистах». Не то что бы Кремль так уж боялся совсем уж ослепительно белых ниток – бывало и не такое. Но, допустим, обнаружен где-нибудь в Полесье и показан по всем телеканалам польский буржуазно-националистический схрон с листовками, оружием или «грязной» атомной бомбой. Белорусов не жалко, но кто поручится, что в ту же минуту не пойдут прахом все аналогичные шестилетние проекты на украинскую тему, а бандеровцы Кремлю намного дороже, чем непонятные пока белорусские террористы.
Время ведь идет не просто быстро, оно идет не зря. На украинских мотивах выстроена целая государствообразующая система, из 2014 года проистекла новая политическая конструкция, которая и так уже пошатывается, а тут еще батька коварно просит утяжелить ее белорусским литьем. А с другой стороны, что – отказаться? И дальше выслушивать смелые гипотезы, что и за Сергеем Фургалом в Хабаровске, и за Шиесом под Архангельском нет даже СБУ?
Едва Кремль устал делать вид, что опасается «цветных революций» в том виде, который воспевал, – с НАТО и фашистами, как тут же получил ее в том варианте, которого на самом деле боялся: когда «Уходи!» собравшиеся десятки тысяч скандируют исключительно по зову сердца и без видимой политики
Батька ударил туда, где уже и так побаливало. Едва Кремль устал делать вид, что опасается «цветных революций» в том виде, который воспевал, – с НАТО и фашистами, как тут же получил ее в том варианте, которого на самом деле боялся: когда «Уходи!» собравшиеся десятки тысяч скандируют исключительно по зову сердца и без видимой политики. Кремль боролся с происками жанра, в которым Майдан – не Майдан, если он не Евромайдан, это было удобно, перспективно и многообещающе, как любая борьба с врагом, которого ты конструируешь себе сам. То, что для украинцев было естественным продолжением нескончаемой внутренней вольницы, для Москвы распахивало окно невиданных возможностей для геополитических изысков в духе Opus Dei и больших шахматных досок.
А здесь и теперь – ни НАТО, ни Евросоюза, ни слова про ЕвраЗЭС, ни даже хоть какого нестройного хора с песенкой про Путина. Только про Лукашенко. Как двумя годами раньше в Ереване – только про Саргсяна. Зеленский, между прочим, чуть больше года назад – тоже примерно из этого ряда, хоть и без революции, по крайней мере, в ее привычном понимании.
Флаги зачехлены. И если Лукашенко уже не до этих нюансов, то Москве пришлось задуматься. Главный индикатор тягостных сомнений и раздумий – телеэфир. Про шпионов, русофобов и прочую нечисть доверено тем мыслителям экрана, которых не жалко, вроде Соловьева или Скабеевой. Те же, чья профессия новости, сегодня, можно сказать, почти предел объективизма по-российски. Даже заявления Кремля и МИДа про недопустимость внешнего давления отдают той натужной нарочитостью, с которой самого Лукашенко заверяют, что спасительная союзная помощь уже утюжит дороги Смоленщины.
С одной стороны, отсутствие флагов, казалось бы, должно Москву успокаивать. С другой, Москва уже должна была догадаться, что дело не в них, и если это даже и ничья, то отнюдь не в ее пользу. Флагов нет не потому, что кто-то боится кого-то разозлить. Их отсутствие ничуть в прикладном плане ничуть не ярче их былого многообразия, которое, увы, ни на метр приблизило тех, в чьих руках они развевались, к европейским центрам.
Без них сегодня Минск требует нормальных выборов, завтра он без них потребует нормальной приватизации, послезавтра – какого-нибудь нормального разделения властей. Все, что происходит после революции без знамен, что бы ни говорили победители, подспудно, неявно и, конечно, с разным успехом, само по себе тяготеет к нормальности, которая уже не нуждается в атрибутике. Но и без Первого российского канала понятно, что к России эта нормальность никакого отношения иметь не будет. А Белоруссия – не Армения, у нее нет ее трудностей и вопросов, к тому же она и так давно в Европе; и что делать Москве – опять искать среди российской белорусской общественности исполнительницу роли Маргариты Симоньян, разоблачающей противоестественную страсть новой армянской власти к соросовским ценностям?
Это, впрочем, тоже не повод спасать Лукашенко любыми силами и средствами, хотя бы потому, что с этими начинаниями силами жандармского управления, даже подкрепленного бронетехникой, все равно не справиться. К тому же еще жива надежда, что в Кремле все не так безнадежно, и за славянское братство там убиваются вполне дозированно. Есть вещи и посерьезнее. За 26 лет это братство проросло бесчисленными бизнес-конструкциями и схемами, в которые были массово вовлечены поколения чиновников, военных, спортсменов, священников, мастеров культуры, случайных дельцов. Схемы менялись, Лукашенко пугал, что все расскажет миру про только ему ведомые объемы, которые в реальности гонят через Белоруссию российские нефтяники. Москва шла на уступки, понимая, как небезопасен обиженный партнер, потом обижалась сама и грозилась оставить Лукашенко без нефти вообще, а он смеялся – так же, как смеялась Москва в ответ на его угрозы уйти на Запад, и обе стороны смеялись, как последние и будто в последний раз, но это был подлинный симбиоз, в котором дело прежде всего, а личного – не то что бы ничего, но потом. И потому все продолжалось, и есть подозрение, что продолжилось бы и сейчас, вопреки всему, потому что институции, которые костенеют 26 лет, не распадаются просто так, что бы кто ни придумывал про налоговый маневр и схемы обнуления президентских сроков.
Но, вопреки вилке Лукашенко, у Москвы выбор теперь связан с другим – с минимизацией рисков, намного более разнообразных, чем подразумевает Минск. Ей остается ждать, чем, кажется, и занимается, одним что-то щедро обещая, с другими – пусть и с металлом в голосе, но не сжигая мостов. Это к тому, что есть и хорошие новости. Время ведь не просто лечит. Революции без названия, пришедшие на смену «цветным», делаются не внутри власти, а действительно на площади. А площадь уже знает, что дело не в начальнике, а в государстве, которое надо создавать заново, и потому флаги тоже излишни. Как в Украине, в Армении и теперь в Белоруссии.
Сменить президента – минутное дело. Перезагрузка же государства – дело путаное, исполненное новых соблазнов и ошибок, и, главное – долгое
Сменить президента – минутное дело, и здесь, действительно, можно было бы спешить, решать, переподготавливать вежливых человечков и, может быть, даже устраивать себе прилюдное харакири. Перезагрузка же государства – дело путаное, исполненное новых соблазнов и ошибок, и, главное – долгое. Не год, не два, может, и не пять и не десять. В общем, намного дольше тех сроков, на которые с уверенностью может загадывать вперед для себя сам Кремль. Значит, спешить некуда, можно наблюдать со стороны, а человечков пока распустить. Хотя, может быть, кто-нибудь из тех, кто сейчас курит на броне под Смоленском, все же пригодится для реального дела, пусть и в крайне ограниченном количестве – операции по эвакуации хоть и надоевшего, но союзника, большими силами не проводятся.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
