ПРАГА---Югоосетинский общественник Тимур Цхурбати остается в республиканской больнице Владикавказа. У него сломана скула после нападения в Цхинвали 31 августа. По его словам, причиной нападения стали его комментарии в «Фейсбуке» под видеообращением экс-президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты. Инцидент произошел в день похорон Инала Джабиева, умершего в результате побоев от рук правоохранителей. Его смерть вызвала протестную волну, в результате которой югоосетинское правительство было отправлено в отставку. «Эхо Кавказа» поговорило с Тимуром Цхурбати о самочувствии и общественном климате в Южной Осетии.
– Как вы себя чувствуете и где сейчас находитесь?
– Я сейчас нахожусь на седьмом этаже Владикавказской республиканской больницы, в отделении костно-лицевой терапии. Ну, для больного я чувствую себя нормально, дух бодрый, я надеюсь, что все будет нормально. Опасности для здоровья вроде нет. Ну, посмотрим… Врачи обещают прооперировать в среду, и потом выпишусь.
– Вы обратились в милицию, – начато расследование, кто-то ответил за ваше избиение?
– Мне пока это не известно. Заявление написано. Я думаю, последствия будут, потому что меня посетили работники Министерства внутренних дел, по горячим следам, и, собственно, на месте преступления тоже была куча народу. Потом, на второй день, меня навестил – это в самом Цхинвале было – представитель Военной прокуратуры Тигран Кабулов. Он тоже обещал, что будут предприняты все меры, а я попросил не спускать дело на тормоза, потому что это очень важно.
– Что это было – провокация или настолько силен раскол в обществе и настолько нервная обстановка, что из-за одного комментария в «Фейсбуке» могут напасть в таком многолюдном месте?
– Думаю, что виновата была все-таки обстановка, ситуация такая накаленная, и неадекватная женщина вызвала неадекватную реакцию. Я не думаю, что это была спланированная акция, хотя эта женщина, думаю, в надежде заработать какие-то дивиденды могла устроить провокацию.
– Дивиденды в чьих глазах?
– Понимаете, даже непонятно, в чьих глазах. Я – персона у власти не популярная, и, может, она на этом, что вот, мол, проучила врага.
– Из какого лагеря, условно говоря, была сама эта женщина?
– Судя по ее комментариям, она из лагеря Эдуарда Кокойты, но Эдуарда Кокойты я в этом обвинять не могу и не буду, потому что это было бы некорректно. Я не отношусь к его поклонникам, но он человек адекватный и такие глупости ни за что делать не будет.
– Вы наверняка следите за развитием событий, сами были в гуще событий – кто сегодня стоит на цхинвальской площади и как люди дошли до этой площади? Почему даже отставки правительства оказалось недостаточно, чтобы снизить накал страстей?
– Эта ситуация возникла от того, что осетины разучились жить в рамках государства. 500 лет у них не было государства, и сегодня их кидает из одной крайности в другую. Вот эта толпа народа, собравшаяся на площади, просто не понимает, что нет такого закона, по которому может уйти президент – он может добровольно подать в отставку, но силовой вариант его смещения в рамках закона отсутствует. Он выбран прямым голосованием, и нет такого способа, чтобы его убрать. Преступления он прямого не совершал, поэтому в данном случае выбравшие его должны нести ответственность за свой выбор, они должны расти политически и понимать, что, когда голосуют, надо голосовать не за мешок картошки, не за лифт, который работает, а за политическое будущее своей родины. Во многом виновато само гражданское общество, которое нарождается, и оно рождается, скажем так, в муках.
– А насколько власть адекватно отвечает на общественное давление и на требования общества? Ведь это был не первый сигнал недовольства, который власти получали...
– Да, к сожалению, это не первый сигнал, и власть дотянула до того, что произошел вопиющий, беспрецедентный случай – то, что случилось, выходит за рамки всего. Когда молодой парень гибнет, это очень и очень печально. Более того, я могу по этому вопросу пояснить, что, когда я лежал в цхинвальской больнице, пока меня во Владик не переправили, рядом с моей палатой лежал другой задержанный по этому делу, его фамилия Цховребов, ему нет еще и 30-ти лет, и он не может пять метров пройти до туалета самостоятельно – его возят на коляске. Ну, сами подумайте: наверняка без всякой экспертизы понятно, что таким его сделали в застенках – другого слова у меня нет, – т.е. это не первый случай, и общество тоже не реагировало.
– Общество отреагировало – люди вышли на площадь, когда увидели, что государственные институты не работают, и, собственно, обращаться им некуда. Я имею в виду и семью Цховребова, которую не допускали до последнего времени к нему, и самого (Инала) Джабиева. Т.е. этот гнев общественный вызван вполне печальными, бесспорными обстоятельствами.
– Я тут с вами немного не согласен. Перед родственниками этого человека неудобно, но, когда появился труп, да, общество стало реагировать. Но до этого были случаи, надо было раньше выходить на площадь и раньше призывать к закону общество. Я вам приведу простой пример: это было не покушение – побили окна министра юстиции, некой (Залины) Лалиевой, – и тогда тоже были задержаны несколько парней по подозрению, их точно так же побили, правда, не смертельно. Не знаю, чем это все кончилось, но я знаю, что отец одного из них попытался покончить с собой, боясь за сына. Этих парней потом неделю просто подержали в застенках, чтобы синяки зажили, и выпустили. И общество это проглотило, понимаете. В данном случае общество посчитало: подумаешь, молодых ребят чуть-чуть побили, отпустили же? А так нельзя – закон должен действовать всегда. Если бы тогда понесли наказание лица, которые допустили применение физической силы, то, возможно, сегодня отец троих детей был бы жив, и мы бы не были в такой трагической ситуации.
– А почему, на ваш взгляд, сегодня люди повели себя по-другому? И они не просто по-другому, а радикально иначе, т.е. многие из них требуют отставки самого президента. Что изменилось?
– Отставки они требуют… Я думаю, президент должен отправить всех, кто к этому причастен, – я думаю, в первую очередь прокурора, который именно должен был контролировать законность всего происходящего и который не прореагировал на аналогичную ситуацию в изоляторе временного содержания – там тоже такой был случай избиения заключенных, и он несет тонну ответственности. Ну, а то, что требуют отставки президента, – это, я вам говорю, крайность, в которую бросает народ Южной Осетии. Я думаю, отставки президента не будет, потому что она незаконна.
– А когда прокурор, о котором вы говорите, к которому есть вопросы у общества и отставки которого требуют, выходит, и вместо того чтобы говорить о громком, резонансном деле, объявляет критиков президента уголовниками и требует, чтобы они предстали перед судом, – о чем это говорит? Какую тактику выбирает власть и сам президент, который поддерживает этого генпрокурора?
– Это говорит о том, что у прокурора криминальное мышление и от него надо избавляться в любом случае. Если президент этого не сделает, то навредит себе еще больше. Те, кто критикует власть, – не преступники. Среди них могут быть разные люди, но вопиющий факт убийства человека лежит на совести действующей власти – в первую очередь прокурора, и он это должен осознавать, если он разбирается в законах.
– А вас не удивило, что столько уголовных дел, столько томов шилось в прокуратуре, судя по всему, уже некоторое время, против депутатов?
– Меня это не удивляет. Это лицо нашего прокурора. Он, видимо, на всякий случай готовился…
– А он мог это делать без санкции президента?
– Если методы добычи показаний такие, то, извините меня, можно завести уголовное дело на Иисуса Христа тоже.
– А он мог это делать без санкции сверху?
– Ну, он лицо довольно самостоятельное, и он действует в русле того, что, считает, понравится начальству. Я не думаю, что ему прямые указания были даны, но по умолчанию он человек далеко неглупый, понимает все.
– У этого протеста есть ярко выраженный лидер, или это движение снизу, и какое развитие он может получить?
– Лидер есть – это группа депутатов из партии «Ныхас» и «Народной партии». Эта группа депутатов – молодцы. Я просто скажу, что они не боятся, они выходят к народу, и, надеюсь, им удастся перевести все в рамки закона. Пусть президент, если он не хочет, должен остаться, но отставки правительства они требуют однозначно, правильно, законно.
– Генпрокурора…
– Прокурор должен уйти. Если он не уйдет, ситуация становится непредсказуемой.
– Вы вспомнили экс-президента Эдуарда Кокойты, он очень активно комментирует события. Может ли Эдуард Кокойты сегодня возглавить этот протест, канализировать общественное недовольство и стать тем пассионарным и радикальным лидером, которого может потребовать площадь?
– Ну, Эдуард Кокойты не первый раз появляется в критической ситуации. Я думаю, для него это момент снова заявить о себе, о своем существовании, но не думаю, что встретит поддержку, кроме своих сторонников, а их, я считаю, довольно ограниченное количество, и фундамент всему этому был заложен, в том числе, при его власти. Это он продвинул Бибилова, и в какой-то степени он тоже ответственен за происходящее сегодня.
– Интересная судьба у Анатолия Бибилова – в 2011 году тоже собиралась площадь, тогда он был провластным кандидатом, без пяти минут президентом, теперь он видит протестную площадь уже в ранге президента. Чем та ситуация отличается от нынешней, раз вы уже вспомнили, и чем Бибилов образца 11-го года отличается от образца 20-го?
– Отличается тем, что у Бибилова есть гораздо больше законных шансов остаться в кресле президента, чем было тогда у Кокойты. Кокойты отработал два своих срока и никаких законных прав остаться на третий срок у него не было. Тем не менее он этого добивался. Бибилов сейчас законно может остаться президентом, нет никаких механизмов его отстранить от власти, и ситуация в этом отличается. Другое дело, что они оба упорно цепляются за кресло, но у одного есть законные основания, а у другого их не было. И тогда Кокойты занимал совершенно противоположную позицию – он занимал ту же позицию, которую занимает сегодня Бибилов, говорил о присоединении к России; сегодня он придерживается того, что надо строить независимую республику – согласитесь, что это две большие разницы, – поэтому ситуация отличается. Но она схожа тем, что это последствия 2011 года. Тут я сказал бы о негативной роли России: если бы Россия тогда помогла утвердить, если бы Кокойты помог тогда утвердить, если бы Бибилов тогда помог утвердить законного президента Джиоеву Аллу Алексеевну, сегодня такой ситуации, я думаю, в Южной Осетии бы не было. Но одно беззаконие потом, по закону бумеранга, отдается через некоторое время, – вот это последствия 2011 года. Я думаю, Россия урок учтет, и надеюсь, у Бибилова хватит благоразумия пойти на компромисс с депутатами и уладить ситуацию миром.
– Насколько трезво президент Бибилов, на ваш взгляд, сегодня оценивает ситуацию?
– Бибилов сделал одну ошибку уже перед народом: в первый день, когда ему в лицо высказывали, чтобы он уходил, он пообещал народу уйти, провести плебисцит. Этот плебисцит никакой юридической силы не имел бы, и он не предусмотрен законом. Но для обывателя это много значит, т.е. он, вольно или невольно, соврал перед всем народом, и это очень подорвало его авторитет, я считаю. Никаких попыток, чтобы он уходил, он не делает. Я думаю, делать тоже не будет, скорее всего, он останется, и я желаю ему договориться с депутатами.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
