О чем, собственно, речь. Президент Анатолий Бибилов на похоронах Инала Джабиева и позже в своих интервью и многочисленных заявлениях обещал полностью отрытое для общественности расследование убийства Инала Джабиева. И когда он не соглашался с требованиями депутатов отправить генпрокурора в отставку, он также просил поверить Урузмагу Джагаеву, дескать, он проведет объективное, полностью прозрачное расследование.
Теперь, когда люди немного успокоились, генпрокурор топает ножкой и пытается сделать следствие закрытым. Он соглашается информировать парламент, как обещал президент. Но ответы на депутатские запросы будет направлять на имя спикера «с пометкой "для служебного пользования" в целях предотвращения их использования во вред интересам предварительного расследования и в целом интересов общества и государства».
Виновник возмущения генпрокурора – депутат Давид Санакоев. Он разослал депутатские запросы в суд и Генпрокуратуру, чтобы выяснить обстоятельства задержания по делу о покушении на бывшего министра внутренних дел Игоря Наниева трех молодых людей – Николая Цховребова, Инала Джабиева и Алана Кулумбегова.
То есть депутат был сосредоточен на выявлении нарушении гражданских прав граждан. И обнародовал на своей странице в Facebook и в интервью «Эху Кавказа» именно факты нарушений. Поэтому зря товарищ генпрокурор тратил свое красноречие – по закону тайна следствия не распространяется на факты нарушения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.
Но это преступление – уже не тайна, виновные в пытках уже названы, и президент обещает их примерно покарать. То есть тут вроде бы нет причин ни для тайн, ни для раздражительности генпрокурора? Чтобы разобраться, от чего он так занервничал, давайте разберемся с документами, которые опубликовал Санакоев.
Итак, по ответу генпрокурора Джагаева на депутатский запрос Давида Санакоева: Инала Джабиева задержали 24 августа по подозрению в употреблении наркотических средств и препроводили в наркологический диспансер для освидетельствования. Молодой человек отказался от освидетельствования, о чем был составлен акт и протокол об административном правонарушении. На следующий день – 25 августа 2020 года, материалы передали в суд, и тот признал Инала виновным в употреблении наркотиков и назначил ему штраф в 10 тысяч рублей. А 27 августа, как утверждает генпрокурор, после получения достаточных доказательств о причастности Джабиева к покушению на жизнь государственного деятеля Игоря Наниева, он был задержан.
При этом, как говорится в документе, следственные органы не ходатайствовали перед судом об избрании меры пресечения в отношении Джабиева в связи со смертью последнего 28 августа.
Теперь ответ по Николаю Цховребову. Его, по официальной версии, также задержали 24 августа и 25 августа также повезли на освидетельствование. Наркологи установили, что молодой человек употреблял накануне марихуану, но милиционеры после этого в суд его почему-то не повезли. 27 августа против него, так же, как и против Джабиева, получают доказательства покушения на министра Наниева и задерживают. Как и в случае с Джабиевым, следственные органы в отношении Цховребова не ходатайствовали о мере пресечения, т.к. ко времени получения доказательств он уже был покалечен и госпитализирован в знаурскую районную больницу. И лишь 4 сентября в отношении Цховребова была избрана мера пресечения – подписка о невыезде.
В конце ответа Урузмаг Джагаев подчеркивает, что следственное управление Генпрокуратуры никаких следственных действий в отношении парней с 14 по 28 августа не проводило.
Вот, собственно, содержание документа, который разгласил Давид Санакоев.
Этот ответ несколько противоречит заявлениям родственников парней. По их свидетельствам, Джабиева милиционеры забрали из дома 22 августа, а Цховребова – 23 августа.
Еще одна нестыковка с генпрокурором: по свидетельствам домочадцев и понятых, 23 августа при обыске у Цховребова все-таки присутствовал следователь прокуратуры.
В разъяснениях Урузмага Джагаева – масса белых пятен. Если Джабиева подозревали в употреблении марихуаны, то почему не сразу повезли на освидетельствование, а спустя трое суток? Почему не отпустили домой после того, как суд присудил ему штраф? Не потому ли, что все эти дни следствие выбивало из них «достаточные доказательства»? И обратите внимание, один скончался, а у другого отнялись ноги именно после того, как эти доказательства были добыты.
Если во всем этом и есть, условно говоря, «разглашение тайны следствия», то касается оно не дела о злоупотреблениях оперативников, а дела о покушении.
И состоит эта тайна в том, что у следствия по делу о покушении на министра Наниева не было никаких оснований для подозрений, не было улик, указывающих на причастность парней к покушению. Не было даже предлога, чтобы задержать, какого-нибудь хулиганства… Несчастная «травка» потянула только на штраф.
Это значит, что целую неделю молодых людей, против которых не было ничего, пытали с целью получения признаний в покушении. Подчеркиваю – в рамках дела о покушении на государственного деятеля, которое находилось под личным контролем президента, а это значит, что прокуратура не могла не быть в курсе разрабатываемых версий и задержаний.
Эта история ставит под вопрос само покушение. Было ли оно вообще? Эти три жалких пули от «макарова», которые даже дверь автомобиля не смогли пробить, поспешное политическое заявления Бибилова на следующий день после ЧП, в котором он, по сути, обвинил оппозицию в сговоре с криминалом с целью дестабилизировать республику. И что на выходе? Безвинно замученные люди?
Это дело повисло над его инициаторами как дамоклов меч. Отсюда и нервозность. От него нельзя отказываться, но и расследовать его невозможно. Закрыть дело равносильно признанию, что парни стали жертвами политических игр действующего руководства. Расследовать дальше? Для этого нужны безупречные доказательства. Использовать признания покалеченного Цховребова или замученного до смерти Джабиева уже невозможно. Очевидно, единственный выход для инициаторов – похоронить его в тайне следствия.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
