Южная Осетия и Нагорный Карабах признали друг друга и установили отношения еще в 90-х годах прошлого века. Все эти годы в Цхинвале и Степанакерте демонстрировали солидарность. Особые дружеские отношения сложились и на уровне гражданских обществ этих территорий со схожей во многом постсоветской судьбой.
Югоосетинский политолог Вячеслав Гобозов говорит, что вспыхнувшая в Нагорном Карабахе война ассоциируется у жителей республики с 2008 годом. И в этом сюжете они ставят Южную Осетию на место Карабаха, а Грузию – на место Азербайджана. Говорит Вячеслав Гобозов:
«Когда смотришь заявления азербайджанских и турецких политиков, кадры с места событий, все это очень напоминает события 2008 года. Точно такие же заявления и аргументы были со стороны грузинского руководства, такие же действия ими предпринимались. Поэтому естественно, что для жителей Южной Осетии эта ситуация не является какой-то отстраненной картиной. Все это ассоциируется с 2008 годом, накладывается на пережитое, и поэтому, естественно, симпатии южных осетин на стороне Нагорного Карабаха.
– Нет ощущения близкой опасности, угрозы?
– Безусловно, есть эти опасения, и все это тревожно на самом деле. Судя по тому, как развивается ситуация, все прекрасно понимают, что это не просто очередное обострение, которых было много в этом регионе. На сегодняшний день складывается впечатление, что это полномасштабная война, которая скоро не закончится и которая может выйти за пределы региона, в этом можно согласиться с премьер-министром Армении Пашиняном. Эта война уже сегодня начинает играть серьезную дестабилизирующую роль на Южном Кавказе».
Югоосетинский политолог Дина Алборова около тридцати лет своей жизни посвятила неправительственному сектору, миротворчеству на Южном Кавказе. За эти годы она сроднилась с единомышленниками из Грузии и Абхазии, Армении и Азербайджана, и, конечно, Нагорного Карабаха, где Дина Алборова бывала неоднократно и где у нее много близких друзей. Поэтому, говорит Алборова, для нее Нагорный Карабах – это родные люди, за которых она сейчас переживает, звонит им по нескольку раз в день:
«Я так вообще в ужасе. Когда для тебя это не просто географическое название, а конкретные люди, тогда особенно страшно бывает. У всех есть право на жизнь, и сейчас оно нарушается. И азербайджанских солдат жалко, им дали приказ «вперед» и погнали на убой. А у них родители. Разве не жалко семьи, которые хоронят молодых парней? Это какая трагедия! И эти зады, просиживающие в верхах, вот их надо на передовую послать! Небось, все своих детей попрятали, чтобы никто из них не появился на линии фронта. Тех президентов, которые войны хотят, которые нападают, надо во главе войска ставить, пусть сражаются в первых рядах. Я бы тогда посмотрела, были бы тогда эти войны вообще?»
По наблюдениям гражданской активистки Тамары Меаракишвили, жители Ленингорского района меньше всего думают о происходящем в Нагорном Карабахе. Те, кто прорвался к бюджетным благам, сейчас переживают праздник жизни, им явно не до международного положения. Остальные пребывают в депрессии из-за принудительной изоляции, которая длится уже больше года, от внешнего мира, от родных им людей, от бесправия. Их уже мало что волнует, кроме собственных кошмаров, говорит Тамара Меаракишвили:
«Я не надеюсь, что при президенте Бибилове нам откроют дорогу, и мы сможем обнять наших родных. Но все-таки если обострение в Нагорном Карабахе затянется, то нам под этим предлогом могут продлить изоляцию и после окончания пандемии. Придумают какую-то новую угрозу – расползания конфликта или что-нибудь еще – и не откроют границу».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
