С пандемией коронавируса дела идут весьма странно. Я не о поведении самого вируса – с него взятки гладки, – но о нашей на него реакции.
Весной и в начале лета у нас были чрезвычайное положение и строжайший карантин. Мы полностью закрыли страну для внешнего мира и крайне ограничили поездки внутри страны. Отменили общественный транспорт и запретили использовать личные автомобили. Было закрыто фактически все, что можно было закрыть: школы, вузы, развлекательные учреждения, все магазины, кроме продуктовых. Организации перешли на работу из дома. Жизнь в целом приостановилась.
Большинство такой жесткий подход поддержало. Даже оппозиционно настроенные люди требовали, чтобы власти ввели чрезвычайные меры до того, как они на самом деле вводились. Тех, кто вел себя неосторожно, единодушно порицали. Почти все телевизионные новости и разговоры в социальных сетях были про пандемию. Политику и политиков забыли, вместо них в передачи приглашали врачей, которые стали самыми важными людьми в стране. Другие темы перестали интересовать.
Было меньшинство, которое считало столь жесткие методы чрезмерными и призывало следовать примеру шведов, которые ограничились гораздо более мягкими мерами предосторожности. Их ругали и иногда называли фашистами, которым не жалко стариков, которых убивает вирус.
В этот период среднее количество выявленных инфицированных коронавирусом составляло менее двадцати человек в день. Рекорд, установленный 16 апреля, составил 42 человека, но это был из ряда вон выходящий случай.
Это количество сочли достаточным, чтобы оправдать описанную реакцию. Опросы общественного мнения показали, что большинство полностью оправдало строгие меры. Три главных врача-эпидемиолога – Давид Гамкрелидзе, Паата Имнадзе и Тенгиз Церцвадзе – стали героями-спасителями нации и получили прозвище «три мушкетера». Существенно повысился рейтинг правительства, особенно премьер-министра Георгия Гахария: люди сочли, что именно мудрое поведение власти сделало нашу страну успешным случаем в международном масштабе. Если «Грузинская мечта» выиграет парламентские выборы в конце октября, ей во многом надо благодарить коронавирус.
Потом наступил сентябрь. Апрельский рекорд был побит уже 8 сентября, и с тех пор ежедневный показатель инфицированных неуклонно и быстро ползет вверх. 6-го октября официальный показатель – 549 инфицированных: это в 25 или 30 раз больше, чем средние числа весной. Начиная с 20 сентября, т.е. за две недели с небольшим, в Грузии от вируса умерло 39 человек, тогда как за предыдущие шесть месяцев вирус унес 19 жизней.
Для небольшой Грузии – это весьма большие числа. В пересчете на миллион населения здесь инфицируется больше людей, чем в самые тяжелые весенние дни в Италии. Тогда весь мир с ужасом смотрел на то, что происходило в этой стране: итальянские телерепортажи подтолкнули лидеров многих других стран пойти на особо жесткий «локдаун».
Логично было ожидать, что в ответ на этот скачок мы вернемся к чрезвычайным мерам. Ничего подобного. Некоторые новые ограничения ввели, но они и близко не подходят к всеобщему карантину, через который мы прошли весной. Скорее, мы действуем по той самой «шведской модели», которую весной большинство порицало как негуманную или неподходящую для недисциплинированных грузин.
Решения, конечно, принимает правительство: у него могут быть свои мотивы. Но и люди гораздо спокойнее ко всему относятся. Вирус остался одной из тем для обсуждения, но далеко не самой главной.
Чем объяснить столь нелогичное поведение? Говорят, что сейчас выявляется больше инфицированных, потому что проводят больше тестов: да, но такой скачок, в том числе в смертности, этим не объяснишь. Говорят, мы лучше узнали, как управлять пандемией: возможно, но это подразумевает скрытое признание, что радикальный карантин весной не был нужен.
Тогда появилась мантра: надо во всем верить науке. В целом, это, конечно, правильно: в таких случаях советы врачей – это лучшее, что у нас есть. Но оказалось, что у науки иногда не бывает ясных и последовательных ответов. На самом деле, принимаемые политиками решения скорее основываются на иррациональных переменах в общественном мнении. Коронавирус крайне опасен, но люди больше не считают, что из-за этой опасности стоит все на свете останавливать и обрекать людей на голод. Кто-то заболел, кто-то умер: что делать, так устроен мир.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
