29 октября истек срок полномочий исполняющего обязанности главы правительства Южной Осетии. В течение двух месяцев его должен был утвердить парламент, но депутаты продолжают бойкотировать заседания парламента, требуя от президента отправить в отставку генпрокурора Урузмага Джагаева. Эксперты указывают на институциональный тупик, в котором оказались местные органы власти.
Исполнительная власть в разобранном состоянии, а законодательная – бастует. Кажется, выхода из этой ситуации нет, разве что коронавирус не внесет свои коррективы в развитие кризиса государственной власти. А пока мы наблюдаем институциональный тупик. Такое впечатление, что он может длиться сколь угодно, потому что никого ни к чему не обязывает. Стороны будут обвинять друг друга во всех смертных грехах, но у этой ситуации в принципе нет решения, кроме как согласия сторон.
Парламент не может обязать президента выполнить его требования и отправить генпрокурора в отставку, а президент не может заставить депутатов явиться на сессию. В республике нет Конституционного суда, который бы мог разрешить эту коллизию.
Все дело в том, считает политолог Вячеслав Гобозов, что, когда писали и дописывали Конституцию, думали не о том, как урегулировать отношения в государстве, а о том, как обеспечить президенту комфортную жизнь – оградить его от необходимости договариваться. И Конституционный суд не создали с той же целью, считает Вячеслав Гобозов:
«Хоть и прописаны в Конституции согласительные процедуры, но на законодательном уровне не было даже попытки создать механизмы, чтобы они заработали. Потому что это обременительно в первую очередь для президента. Дескать, какие еще согласования президент должен проводить с другими ветвями власти? За тридцать лет независимости у нас хотя бы были попытки сформировать Конституционный суд. Но за все эти годы ни от одной ветви власти ни разу не случилось законодательной инициативы по созданию механизмов согласительных процедур. И когда теперь Анатолий Ильич говорит о согласительных процедурах, он, возможно, не до конца понимает, что механизма нет».
По мнению Вячеслава Гобозова, неурегулированность отношений, слишком большая концентрация полномочий в руках исполнительной власти в сочетании с низкой политической культурой привели в конечном счете к эрозии государственности.
На глазах разрушается сама идея государственности. Общество утрачивает доверие к своему политическому классу, уже утратило. Людей возмущает, с какой легкостью чиновники нарушают законы и этические нормы. По мнению Вячеслава Гобозова, надо искать выход из этого тупика, пока этого не стала делать разгневанная общественность.
В качестве выхода политолог предлагает сесть за стол переговоров при посредничестве третьей стороны, пользующейся всеобщим доверием, и решить разногласия в рамках пакетного соглашения, которое включало бы в себя не только судьбу генпрокурора, но и нового кабмина, учитывая обстоятельства, при которых правительство было отправлено в отставку.
Например, компромиссом по генпрокурору, считает Вячеслав Гобозов, могло бы стать выделение Генеральной прокуратуры в отдельную структуру следствия. Иными словам, говорит Гобозов, необходимо уйти от обсуждения персоналий к обсуждению реформы институтов власти:
«На самом деле, проблема в институтах. И в этой ситуации пакетное соглашение, которое будет касаться институциональных вопросов, оно и разногласия по персоналиям решит очень быстро, потому что они перестанут играть решающую роль.
– А если не станут договариваться, что тогда?
– Тогда будет еще один кризис, как только общество оправится от шока пандемии. Но тогда оно и эту пандемию запишет властям в минус. У нас, в принципе, революционная ситуация. Ведь на сегодняшний день не оппозиция определяет повестку. Оппозиция тоже идет вслед за настроениями в обществе, которое уже более радикально настроено, чем парламентская оппозиция. Это плохой признак. У этого общества постепенно появятся свои лидеры, свои политические силы, и они будут куда более радикально настроены, чем сегодняшние депутаты, и договариваться с ними будет куда труднее».
Когда речь заходит о переговорах при посредничестве третьей стороны или некоем арбитраже, первое, что приходит на ум, – это переговорщики (или кураторы) из Москвы. У жителей Южной Осетии накоплен внушительный опыт разочарований по поводу этих товарищей, начиная с ноября 2011 года, но других нет, да и Москва других на эту площадку не допустит. «Эхо Кавказа» спросило политолога Николая Силаева, насколько Кремль чувствителен к тому, что происходит сейчас в Южной Осетии:
«Мне кажется, проблема в том, что чувствительность Москвы притупляется. Когда происходит один кризис, затем второй, третий, то четвертый воспринимается уже не столь остро и не столь болезненно. Высокого политического внимания к проблеме сейчас почти нет, потому что есть коронавирус, есть сложная проблема в Карабахе, неопределенность с договором СНВ, есть Белоруссия. Много чего есть. На этом фоне на каком уровне будут заниматься Южной Осетией? Можно представить, кто будет заниматься, но, поскольку око совсем высокого начальства сюда не заглянет, то и решения никто не примет.
– К чему это может привести?
– Молчание Москвы как будто подталкивает к эскалации конфликта. Так это выглядит.
– Это такая игра на повышение, чтобы привлечь внимание Москвы?
– Привлечение внимания присутствует в логике конфликта».
На вопрос, как долго может продолжаться взаимный бойкот президента и парламента, югоосетинские эксперты отвечают, что до конца этого года, когда нужно будет утверждать бюджет на следующий год. Это уже не внутренняя проблема, а вопрос отношений с российским руководством. «Эхо Кавказа» спросило Николая Силаева: если президент и парламент не пойдут на уступки и сорвут принятие бюджета, как поступит Россия? Найдет ли она возможность помогать республике без утвержденного бюджета? Николай Силаев исключает такое развитие событий:
«Нарушать процедуру принятия бюджета не статут. Отчего тогда огород городили? Там же государство есть, парламент, правительство, закон о бюджете… То есть со всем этим жили-жили, а теперь вдруг оказалось, что можно и без этого? Я не вижу такого варианта. Мне кажется, это невозможно. Это означает, будто Москве все равно, существует государственность Южной Осетии или не существует. Это значит, что государственность – просто вывеска, можно принимать бюджет, а можно не принимать».
До конца года осталось два месяца. Исходя из логики Николая Силаева, ждать развязки противостояния президента и парламента осталось недолго.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
