В продление режима ограничительных мер в Абхазии до 10 февраля входит и запрет на деятельность учреждений культуры. Генеральный директор Государственного русского театра драмы имени Фазиля Искандера Ираклий Хинтба считает, что театр мог бы работать и обеспечивать безопасность зрителей при соблюдении определенных условий.
– Ираклий, сегодня распоряжением президента запрет на деятельность учреждений культуры продлен до 10 февраля. Вы неоднократно высказывались в социальных сетях на эту тему. Как вы отреагировали на продление этого запрета?
К сожалению, мы видим, что очень часто государственные решения не выполняются и ограничительные меры не соблюдаются. Мы в театре их соблюдаем
– Я, как чиновник, решение президента не комментирую, мы, безусловно, будем его выполнять. Но я хочу пояснить свою позицию, она состоит в том, что, конечно, надо бороться с COVID-19. Если бы мы в нашей стране могли реализовать комплекс жестких ограничительных мер и обеспечить исполнение государственных решений всеми, тогда, возможно, мы могли бы достичь какого-то результата. Но, к сожалению, мы видим, что очень часто государственные решения не выполняются и ограничительные меры не соблюдаются. Мы в театре их соблюдаем, мы – госучреждение, мы всегда поддерживаем все государственные решения.
– Ираклий, я видела ваши посты в социальных сетях, вы не просто призываете разрешить театру работать, вы выступаете с конкретными предложениями. Расскажите о них.
– Я предложил в условиях, когда трудно добиться соблюдения жестких мер, применять гибкие дифференцированные подходы в различных сферах, к различным ситуациям и различным организациям. Вот, например, театр вполне может работать, соблюдая все необходимые меры, и эта работа будет абсолютно безопасна для людей.
– Раскройте скобки, что вы под этим имеете в виду?
Я всегда это говорил, и любой театральный деятель это подтвердит, что для театра остановка – это смерть. Это специфическое учреждение, оно не может не работать месяцами без колоссального ущерба для творческого уровня театра
– Я просто опираюсь на российский опыт, на российскую технологию, которая применена в театрах Москвы и Санкт-Петербурга. Театр работает на основе специального режима функционирования, допускается, скажем, не более 25% заполнения зрительного зала. Это означает, что в большом зале на пятьсот мест могут находиться максимум сто человек. Эти люди рассаживаются на расстоянии друг от друга в зрительном зале, каждый человек должен быть в маске на протяжении всего времени нахождения в театре, в том числе и во время спектакля. Я лично был во многих театрах, я был на спектаклях в новогодние и предновогодние дни в Москве и Санкт-Петербурге. Я сидел в маске, как и все остальные зрители. Я вам хочу сказать, что это все очень реализуемо. Я, например, как зритель посмотрел пятнадцать спектаклей за двенадцать дней в разных театрах Москвы и Санкт-Петербурга. Я не заразился коронавирусом. И все те, кто были со мной, тоже не заразились коронавирусом, потому что в таких условиях риск заражения сведен к абсолютному минимуму. Можно не допускать скопления людей в фойе, на входе, у нас хорошая вентиляция в зале. Я абсолютно убежден, как человек, который имеет соответствующий практический опыт, что мы могли бы реализовать такой комплекс мер и обеспечить безопасное функционирование и в принципе существование театра. Я всегда это говорил, и любой театральный деятель это подтвердит, что для театра остановка – это смерть. Это специфическое учреждение, оно не может не работать месяцами без колоссального ущерба для творческого уровня театра. Можно было бы обеспечить работу театра, и в то же время дать зрителям, которые к нам приходят, какую-то надежду. Театр для этого и создан, чтобы помогать людям жить, помогать стране. Мы же этим и занимаемся. Вот и все. Поэтому мне бы хотелось, чтобы мои идеи хотя бы были обсуждены. Но когда нет обсуждения таких вопросов, возникает огорчение. Мы же не враги своей стране и друг другу. Наоборот, мы хотим, чтобы все было хорошо.
– Ираклий, предметное обсуждение ваших предложений было на каком-нибудь уровне?
Я буду продолжать общаться на эту тему с теми, от кого зависит принятие решения. И надеюсь, что после 10-го числа мы придем к пониманию, что театр может работать при соблюдении определенных условий
– Я писал письма с изложением своих предложений в разные инстанции. К сожалению, реакции на них не было. Опять же, я предлагаю какие-то реальные вещи, а не просто возмущаюсь тем, что что-то не работает или какие-то решения принимаются. Мне показалось, что мои идеи разумны и рациональны, они продиктованы заботой о здоровье людей. Поверьте, я интересуюсь темой ковида и много читаю об этом, потому что забочусь о здоровье своих близких и своих сотрудников. А кому-то хочется повернуть мою позицию так, как будто я против ограничительных мер и борьбы с коронавирусом. Но это же глупость. Я, наоборот, хотел, чтобы театр показал пример того, как можно в условиях сложной эпидемиологической ситуации функционировать безопасно. Есть подробный план действий, я буду продолжать общаться на эту тему с теми, от кого зависит принятие решения. И надеюсь, что после 10-го числа мы придем к пониманию, что театр может работать, при соблюдении определенных условий.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
