Югоосетинский Минздрав пополняет запасы медикаментов и готовит резервные стационары для больных на фоне роста числа зараженных коронавирусом. Оперативный штаб принял дополнительные ограничения. По признанию югоосетинских властей, проблемой остается крайне низкий темп вакцинации.
Оперативный штаб по противодействию коронавирусной инфекции ужесточил эпидограничения. В состояние повышенной готовности приведены Минздрав и санитарные службы. Правительство выделяет средства на пополнение запасов медикаментов и расходных материалов для ковид-госпиталей. Государственные структуры демонстрируют населению готовность встретить вторую волну пандемии во всеоружии.
Пожалуй, единственный вопрос, который как бы завис в воздухе, - это вакцинация, которая идет слишком медленными темпами и как будто перечеркивает предпринимаемые государством усилия. Поступившая в начале апреля из России партия в тысячу доз «Спутника V» израсходована лишь наполовину.
25 июня президент Анатолий Бибилов привился первым компонентом и распорядился закупить дополнительную тысячу вакцин, видимо, полагая, что население республики последует его личному примеру. Однако какого-то заметного оживления у пункта вакцинации пока не наблюдается.
В развитие темы информагентство «РЕС» разместило статью с провокационным заголовком «Вакцинация от COVID-19 должна стать обязательной, считает Леонид Рошаль». Издание цитирует президента Национальной медицинской палаты и НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонида Рошаля:
«Сейчас дискутируется вопрос: надо ли делать так, чтобы вакцинация была обязательной. Я считаю, что надо, учитывая такой рост заболевших – с одной стороны, а с другой – не уменьшающееся число умерших».
Публикация напоминает проброс с целью мониторинга общественного мнения. Почему бы не поддержать почин?
«Эхо Кавказа» спросило вице-спикера парламента, заведующего реанимацией в «красной зоне» Александра Плиева, согласен ли он с мнением Леонида Рошаля? Плиев говорит, что лишь отчасти. С одной стороны, отмечает он, законодательство запрещает насильственную вакцинацию, с другой стороны, дела обстоят таким образом, что общество подвергает себя колоссальным рискам из-за массовых отказов от прививок:
«Я не сторонник исключительно добровольной вакцинации. Так у нас результата не будет. Все равно где-то элементы принуждения должны быть, тем более если люди находятся в группе риска или по роду своей деятельности контактируют с населением, те же работники общепита, сферы обслуживания, учителя или врачи. Эти категории, полагаю, нужно прививать, так сказать, добровольно-принудительно».
По наблюдениям общественника Тимура Цхурбати, после гибели от ковида известных в республике политолога Дины Алборовой и народного артиста Анисима Дзаттиаты люди пребывают в растерянности. Они обеспокоены надвигающейся пандемией, и в то же время их настораживают разговоры о принуждении к вакцинации, потому что многие считают ее опасной для здоровья, говорит Тимур Цхурбати:
«Заставить их привиться, конечно, невозможно. Общество наше довольно упрямое, и решения о всеобщей обязательной вакцинации не примут. Но при этом есть возможности надавить административными методами, например, «нагнуть» бюджетников. Представьте, что вы работаете в МЧС или в Минобороны, у вас хорошая зарплата… И вот вам начальство предлагает на выбор: прививаться или увольняться. Вы скажете, что это незаконно. Я отвечу: такие вещи здесь проходят. У нас многое зависит от администрации, потому что большинство трудоспособного населения – это бюджетники. Если это большинство начнет прививаться, то и меньшинство со временем спросят: «А вы кого ждете?»
Еще один пункт в этой истории: кто подлежит вакцинации? В Южной Осетии сначала проводят тесты на антитела. Наличие иммуноглобулина М указывает на то, что человек в настоящее время болен ковидом и его вакцинировать нельзя. А наличие иммуноглобулина G, – что он уже переболел. Если количество антител не меньше пяти, то пациента не прививают, считается, что у него крепкий иммунитет. Эта схема устарела 29 июня, когда вышли новые временные методические рекомендации Минздрава по «Порядку проведения вакцинации взрослого населения против COVID-19».
Они вообще наличие антител не учитывают, потому что «в настоящий момент не существует утвержденного маркера (определенного защитного уровня антител). Работы по выработке такого параметра находятся в стадии исследований и пока не приняты, в том числе ВОЗ…»
Теперь Минздрав рекомендует принимать к сведению тот факт, что, согласно международным и российским исследованиям, «устойчивый гуморальный и клеточный иммунный ответ у лиц, переболевших новой коронавирусной инфекцией, сохраняется в течение в среднем шести месяцев после перенесенной инфекции с постепенным его угасанием к 9-12 месяцам… В данной связи, с учетом рекомендаций ВОЗ, до достижения уровня коллективного иммунитета населения проводить вакцинацию… через шесть месяцев после перенесенного заболевания (в том числе у ранее вакцинированных лиц) или после шести месяцев после предыдущей первичной вакцинации («экстренная» вакцинация)».
Что до практикующих врачей, то в приватных беседах они рекомендуют не ждать и шести месяцев, а прививаться еще раньше.
По словам Александра Плиева, обоснованность вывода Минздрава очевидна и на примере Южной Осетии – 80% населения с антителами, а болезнь все-таки распространяется:
«Время прошло, закончился у людей иммунитет, и они снова начали болеть.
– То есть вы сторонник экстренной вакцинации (через шесть месяцев после болезни)?
– Экстренной, но все равно она не должна быть без медицинских показаний. Я за то, чтобы хотя бы участковый терапевт давал разрешение на вакцинацию».
Что касается эпидемиологической ситуации в целом, то, считает Александр Плиев, ситуация напряженная, но не критическая. Отчеты санитарных врачей о большом количестве заболевших говорят скорее о возросшей в сравнении с первой волной выявляемости инфицированных, нежели о больших темпах распространения болезни, говорит Александр Плиев:
«Тогда девятый вал был. Резко начало косить огромное количество тяжелейших больных...
– В начале первой волны, на протяжении первого месяца в день выявляли по десять человек, а то и меньше. А сейчас за пять дней июля уже семьдесят. Тогда просто не выявляли вовремя. Сейчас выявляемость увеличилась за счет грамотности населения. Тогда шли проверяться все подряд, даже те, у кого симптомов не было. Наплыв был огромный на томограф. Например, я спрашиваю пришедшего на КТ: «Зачем ты пришел?» Он отвечает: «Идет волна, я хочу посмотреть свои легкие».
– Что-нибудь болит?
– Нет.
– Температура поднялась?
– Нет.
– Кашель?
– Нет, но я все равно хочу сдать тесты и пройти КТ».
В результате большое количество тестов, медики перегружены, выявляемость низкая, и все думали, что заболеваемость ниже. Но на самом деле уже болели многие, без лечения и изоляции. Прошло определенное время, и пандемия взорвалась. Сейчас такого уже нет. Теперь люди грамотные, обращаются к врачам с симптомами. За счет вот этой разницы и увеличилась выявляемость».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
