Украинский футбольный комментатор Сергей Лукъяненко свой прямой репортаж о матче московского «Спартака» с английским «Лестером» начал с обозначения гражданской позиции: «Я, как гражданин Украины, сегодня искренне желаю «Спартаку» поражения, потому что спорт не может прославлять Россию - страну, которая не может жить в мире со своими соседями». Впрочем, Сергей Лукъяненко обязался при этом работать нейтрально, что опять же было в пользу обозначенной позиции, поскольку «Спартак», пусть и в достойной борьбе, проиграл...
В таких случаях принято вспоминать, что тезис «Спорт вне политики» всегда был чем-то вроде тоста за дружбу народов, и это правда. Хоть и не для всех. Из всех способов патриотизма спортивный – один из самых доступных, недорогих и эффективных, и общества, которые считают своим долгом поддержание соответствующего духа, на нем не экономят и не боятся рисков, ни криминального свойства, как с тем же допингом, ни репутационного. Но украинский случай сложнее. Он не только украинский, и он не только спортивный, просто в спорте все лицом к лицу. Знаменитая украинская спортсменка, сфотографировавшаяся в обнимку с российской коллегой-чемпионкой, должна давать всему обществу по этому поводу показания, тренер сборной по футболу заверяет, что украинцам, играющим в России, дорога в главную команду страны заказана, потому что на войне погибло столько людей (притом, что брать из российского чемпионата все равно некого), и под постом спортивного комментатора с пожеланием поражения «Спартаку» – тысячи лайков с горячей поддержкой гражданской позиции. И едва ли не самый повторяющийся сюжет в комментариях: наконец, кто-то решился сказать правду. Хватит, дескать, имитировать невинность – никакого спорта вне политики нет, да что там спорта, там, где Донбасс, – ни театра нет и не должно быть, ни книжек, ни даже Высоцкого.
Украинский случай сложнее и интереснее еще и потому, что еще есть и российский взгляд на аполитичность лихолетья, и он со стороны выглядит подлинным торжеством былой политкорректности. Российские комментаторы исключительно радушны к любым посланцам украинского спорта, и даже если кто-то из приглашенных гостей, спутав формат, позволит себе что-то по-киселевски колкое, его тут же одернут, будто напоминая вечное про спорт и политику.
Эта подчеркнутость, конечно, политически многослойна. На российских спортивных каналах, в отличие от политических, от аналитика не требуется политической лояльности, здесь достаточно воздержания от открытой нелояльности. Неблагонадежные давно и без лишнего шума освободили от своего присутствия каналы, а некоторые и страну, и делятся видением игры, в частности, в Грузии или той же Украине. Но и оставшиеся могут позволить себе взвешенность и благожелательность по вполне профессиональным критериям. Футбол – он и есть футбол, и даже Сергей Лукъяненко, в конце концов, вел репортаж не только для людей с яркой гражданской позицией, но и для тех, кто смотрит «Спартак» по тем же оппортунистическим причинам, по которым следит за «Селтиком» или даже пражской «Славией».
Но явно есть и другое – слишком уж нарочито здесь благодушие по тому поводу, который на соседних телекнопках вызывает стон и проклятья, и едва ли случаен этот подход, который так соответствует творчеству главных российских историков, в свободное время работающих президентами: в самом деле, как можно не болеть за тех, кто вместе с нами один народ, который не виноват в преступлениях своих руководителей?
Похоже, именно так на современный русский переводится то самое «спорт вне политики» времен Олимпиады-80, которую бойкотировал, как принято говорить сегодня, коллективный Запад.
Есть мастерство, неподвластное времени и болезни. Любой провокации требуется грамотная подмена, и в свете описанной выше операции надо в очередной раз признать, что российские спецы свой паек едят не зря. Есть такая профессия – портить жизнь миру, и в ней, как ещё разве что в балете и отчасти в фигурном катании, Россия сохранила унаследованную школу. Но для нашего танца нужны двое – провокатор и тот, кто на провокацию отзовется. Или такое устройство самого политического воздуха, чтобы не отозваться просто было невозможно.
И – повезло. Почти как «Газпрому» с холодной зимой и жарким летом.
Дело не просто в том, что война становится инструментом превращения моветона в новую норму. Дело в том, что это превращение становится дополнительным бонусом тому, кто эту войну устроил.
То, что выглядит тостом, ведь не обязательно глупость или вранье. Напротив, то, за что пьют, довольно часто правильно и прекрасно. Что плохого в здоровье на всю жизнь, которая должна длиться вечно и, желательно, с советом и любовью? Жанр «что такое хорошо и что такое плохо» зачастую забавен, как политкорректность, его существование не обусловлено ничем, кроме необходимости хотя бы первичной системы координат, простых рекомендаций вроде уступать место старикам или мыть руки перед едой (или носить маску в закрытом помещении). Существование этого жанра, как и вообще десяти заповедей, не влечет за собой их неукоснительного соблюдения; спорта без политики не бывает, как не бывает стадиона без расизма, но само общепринятое разделение любого пространства на правильное и неправильное делает его чуть более логичным и удобным и чуть менее зависимым от инстинктов. Это и отличало нормальный мир от мира отважных искателей особого пути. Всегда – но теперь у последних появилась возможность хоть немного все поставить с ног на голову, и они ее не упустили.
Война не просто списывает все, в том числе и коллективную ненависть. Она делает важным не то, что правильно, а то, что понятно, и это поистине подмена подмен. Имеет значение не то, что считалось хорошим, а то, что надо понять и, стало быть, простить, каким бы неправильным это кому-то ни показалось. С точки зрения логики, былой этики и даже простого футбольного боления это, может быть, и неправильно - желать «Спартаку» поражения, но ведь понятно: это война, а раз понятно, то почему неправильно?
Все, выходит, наоборот: правильно – это то, из-за чего справедлива ненависть и горька утрата. А то, что нам врали и в чем увещевали прежде, - помогло спасти Донбасс и не пасть павшим? Сержанта ВСУ и бронзового призера Олимпиады Ярославу Магучих вызывают на проработку в Министерство обороны Украины за приятельство с капитаном российской армии и олимпийской чемпионкой Марией Ласицкене, украинская федерация запрещает сборной по пляжному футболу ехать на финал в Россию. Ну да, немного странно и с душком. Но даже те, кто удивленно поднимет брови, тут же их с пониманием опустят: как не понять – может, оно и неправильно, но как с Кремлем по-другому?
Выходит, никак, раз столько лайков, и именно это становится в итоге формулой окончательного успеха московских гениев глобальной пакости. Подмена правильности понятием – давний стиль внутреннего мироустройства, но с некоторых пор он стал главной статьей идейного экспорта. А Украина, со всеми ее постсоветскими родимыми пятнами, от которых не лечит ни вольница, ни Майдан, оказалась перед ним особенно уязвим. Где пролегает граница того, что может и должна объявить уместным война, неизвестно, в том числе и потому, что не так уж и важно. Сергей Лукъяненко сказал правду, с которой жить легче и приятнее, чем без нее, и, действительно, ничего не изменилось – для тех, конечно, кому в футболе футбол – не главное. Остается открытым только один вопрос: как теперь быть с «Аталантой» из Бергамо, в которой россиянин с подозрительной фамилией Миранчук и украинец Малиновский, говорят, закадычные приятели?
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
