Грузинские власти пока официально не заявляют о запуске какой-либо программы, ориентированной на поддержку беженцев из Украины. Пока всем этим занимаются сами граждане Грузии, объединяющиеся в волонтерские группы. Что рассказывают люди, бежавшие от войны в Украине?
«Меня разбудил телефонный звонок: «Карина, война началась». Мне кажется, это одни из худших слов, которые можно человеку сказать».
С того утра прошло 14 дней. За это время 19-летняя Карина Листопад успела провести в бомбоубежище восемь ночей, добраться из Киева до украинско-польской границы, проехать всю Польшу, оттуда долететь до Кутаиси, а из Кутаиси доехать до Батуми.
Карина рассказывает, что уже в первые дни войны они с мамой перебрались в бомбоубежище. Находились там практически безвылазно.
«Потом начались проблемы с продуктами, потому что их перестали привозить [в город]. Мосты в Киеве все были подорваны, чтобы танки не проехали в центр города. Соответственно, из-за этого нарушилась вся транспортная система, и перестали привозить продукты. А потом, когда уже максимально близко от дома, буквально в 100 метрах – я тогда была в квартире, чтобы проверить, все ли в порядке, – начали стрелять из градов. Это очень страшная штука: много выстрелов подряд с очень сильной ударной волной. Когда я прочувствовала, как это, когда у тебя дом ходит ходуном и окна выгибаются от сильного удара, тогда было принято решение бежать».
Родные Карины остались в Украине. До Грузии она добиралась одна. Уезжала в Польшу через Львов.
«Это было очень тяжело, потому что людей очень много. У нас была очередь из машин в пять километров. Это только машины. Плюс люди, которые, как и я, проходили границу пешком. Очень много детей. Так как мужчин не выпускают с территории Украины, мамочки с детьми – по двое, по трое, груднички. Дети постоянно кричат, плачут. На улице холодно, потому что нет никакого теплого места, ты просто стоишь на улице, ждешь, когда откроют границу и пропустят тебя».
В общей сложности процесс перехода границы у Карины занял семь часов. И это, как она говорит, далеко не предел – некоторые стоят у границы по несколько суток. От границы Карина добралась до Кракова, а оттуда долетела до Кутаиси. В настоящее время она в Батуми, у нее есть крыша над головой. Но что будет через пару недель – Карина пока не знает.
«На данный момент у меня есть жилье, до 24 марта. Что делать после 24-го – это открытый вопрос. Я сейчас пытаюсь что-то найти, если не бесплатно, то хотя бы не за космическую сумму. Люди готовы помогать, но т.к. нет крупной волонтерской организации, а запрос очень большой, – не хватает на всех, чтобы помочь всем, кто нуждаются в жилье. В аэропорту я встретила семейную пару. Когда они узнали, что я из Украины, что в таком юном возрасте одна выезжаю, они очень мне помогли. Подсказывали, сим-карту купили местную. Я говорю это к тому, что сам народ очень настроен на помощь».
Харьковчанку Юлию новость о начале войны застала, когда она гостила в стране, развязавшей ее, – в России.
«Я выбегала на улицу в российском городе. Мне было так больно, я плакала, спрашивала: «Что вы знаете о том, что происходит в Украине, как вы к этому относитесь, почему это вообще происходит? Смотрите, я из Харькова, меня не надо спасать!» У меня всегда была надежда на обычных людей, но я потеряла ее. Какая-то пожилая женщина даже вызвала полицию, чтобы меня задержали, потому что ей показалось, что я иностранный агент. Сразу, как началась война, я начала собирать вещи. Но я осталась практически без денег, я не могла вернуться домой в Харьков, мне пришлось искать другой путь».
Юлия с двумя детьми 10-ти и 12-ти лет решила ехать в Грузию через сухопутную границу. Впрочем, российские пограничники отказались пропускать их: у Юлии был на руках ее украинский паспорт, но из документов детей были лишь свидетельства о рождении – их было достаточно для проезда из Харькова на территорию России, там, говорит Юлия, действовал упрощенный пункт пропуска.
В конечном счете, спустя несколько дней, выехать из России Юлии с детьми помогли представители международных правозащитных организаций.
«Тут меня встретили с открытыми сердцами, и это ощущение свободы, что я могу быть просто собой, – этот контраст очень резкий. Государственные структуры молчат, я писала, обо мне знают. Пока основная опора – это люди, очень многие откликнулись, когда я писала, что нуждаюсь в помощи. Очень стыдно оказаться в такой ситуации, когда я никак не могу обеспечить себя и детей и вынуждена просить о помощи, а люди настолько искренне желают помочь – просто слезы на глазах. Они делают это по собственной инициативе. Это никак не умаляет, а, наоборот, ее еще больше восхищает – это свободное желание людей помогать. Им никто не дает этого указания».
Сейчас Юлия с детьми живет в квартире человека, который вызвался предоставить им комнату. Скоро им оттуда придется съехать, и что делать дальше женщине с двумя детьми без работы и жилья в чужой стране, Юлия пока не знает:
«Нужны силы, чтобы адаптироваться, но пока этих сил нет. Очень страшно, что будет дальше. А заглядывать больше чем на один-два дня в будущее – я не знаю как. Но при этом я понимаю, что есть очень много людей, которым сейчас еще сложнее».
Юлия говорит, что очень больно осознавать, что ее город разрушен. Нет больше школы, в которой учились ее дети. Тем не менее она бы очень хотела вернуться в Харьков, как только это станет возможным:
«У нас такой красивый город, у нас так много разных национальностей, мы все спокойно жили, уважали друг друга, развивались, и просто этого теперь нет… Честно, все планируем вернуться домой. Знаете, больше всего меня поражают те люди, которые прямо из подвалов писали мне, у них настолько… сомнений нет никаких – никто не собирается сдаваться. Даже мысли об этом нет, настолько все сплочены, настолько едины, настолько все, как один организм».
Грузинские власти пока официально не заявляли о какой-либо программе, ориентированной на поддержку беженцев из Украины.
