В Цхинвале продолжаются судебные слушания по делу о смерти в руках силовиков в августе 2020 года Инала Джабиева, тело которого было доставлено 28 августа в отделение морга республиканской больницы из здания криминальной милиции. «Эхо Кавказа» следит за процессом.
На втором по счету судебном слушании по делу Джабиева начались допросы свидетелей. Сегодня в зал судебных заседаний должны были прийти 10 человек, однако задать вопросы стороне обвинения удалось лишь шести сотрудникам МВД. Адвокат Оксаны Сотиевой Денис Козлов попросил сделать пуазу, так как не успел ознакомиться со всеми протоколами допросов, проведенных следователями Генпрокуратуры. По его словам, он не знал, кого сегодня будут опрашивать в качестве свидетелей, то есть не получил этот список до суда.
Ответы тех, кого успели сегодня выслушать, удивили наблюдателей общим набором слов: «Не видел, не слышал, не помню». Первый свидетель сказал, что забирал 28 августа из больницы своих сослуживцев Козонова и Хугаева, которые якобы привезли Инала Джабиева в лечебное учреждение, так как ему стало плохо в здании криминальной милиции. То есть свидетель показал, что оба сотрудника МВД утверждали: Джабиев на тот момент был еще жив.
Второй свидетель – Михаил Гаглоев, запутался в показаниях. На допросе 16 сентября 2020 года он утверждал, что во время охраны задержанного Джабиева в здании Погранслужбы КГБ РЮО к нему в камеру заходил сотрудник МВД и племянник экс-министра внутренних дел Игоря Наниева – Ацамаз. Однако сегодня он об этом не помнил. Прокурор Алина Чочиева обозначила по этому поводу существенные противоречия в допросе и ходатайствовала об оглашении показаний Гаглоева 2020 года. Свою подпись на протоколе допроса следователя Генпрокуратуры он тем не менее подтвердил.
Большинство свидетелей не смогли ответить на вопрос прокурора не только о круге своих обязанностей, но и на каком основании запускали к задержанным неоднократно упомянутых Наниева и Алборова. По их словам, никакой бумаги они им не представляли, а свой поступок объясняли тем, что «они не посторонние, мы их знали». Вопрос Алины Чочиевой к одному из них, Зауру Бестаеву, прозвучал вполне логично:
– Пришел Наниев, и вы вышли?
– Мы в коридоре там стояли
– А это предполагается охраной?
– Да.
– То есть это предполагается, что вы охраняли. Хорошо. А на основании чего пришел Наниев Ацамаз?
– Никакого (основания).
– А почему вы его впустили?
– Потому что он не посторонний.
– У вас было какое-либо указание о том, чтобы кого-либо пускать к охраняемому?
– Нет, сказали не пускать посторонних, а он не посторонний, он работает в МВД.
– То есть из ваших слов я, будучи сотрудником прокуратуры, тоже могла прийти и зайти к задержанному?
– Нет, мы только сотрудников знаем.
– То есть по вашей логике можно понять, что можно было пускать только тех людей, которых вы знали…
– Только кто в МВД работает.
– А вы знаете всех сотрудников МВД, которые там работают?
– Ну да.
Некоторые сотрудники МВД, которые охраняли задержанных, и вовсе говорили, что камеру открывал ключами сам Ацамаз Наниев, что их ничуть не смущало. Не возникло у служащих министерства вопросов и о том, почему они, а не сотрудники ПС КГБ, в чьем здании находились задержанные, их «охраняли». Продолжает судья Инал Тибилов:
– Когда вас приставили к охране, вам что сказали?
– Чтобы посторонние люди не заходили.
– Понятно. А вам не сказали, почему его задержали?
– Нет.
– Еще один вопрос: а вам не сказали, почему вас приставили к его охране в ИВС ПС КГБ?
– Не сказали.
– Еще другой вопрос у меня. А у вас есть вообще полномочия в абсолютно секретном учреждении представляться охраной?
– Да.
– А по каким вопросам вы там можете стоять? ПС КГБ республики – это оперативная служба. И у любой оперативной службы есть свои оперативники. Вы тоже оперативники, и они тоже оперативники. Правильно? Вы не задумывались, почему одного оперативника ставят туда из другого органа, а из этой же службы не ставят?
– Нет, не задавал такого вопроса.
– А кто вас туда направил, какое начальство?
– Ну, там, на работе. Мне сказал командир отделения.
– То есть командир отделения направил вас на охрану в это здание, правильно?
– Да.
– А кто вас впустил в здание ПС КГБ РЮО?
– Никого там не было, там до нас еще ребята стояли.
– Двери были закрыты или вы постучались, позвонили, или что?
– Там был шлагбаум, и мы зашли через него.
– А когда вы зашли через шлагбаум, вы предъявляли удостоверения?
– Нет.
– Вас просто запустили, больше ничего?
– Да.
– Еще дин вопрос: вы там сколько простояли? С утра до вечера? Вот когда вы там стояли, из сотрудников ПС КГБ к вам никто не спускался?
– Нет, вообще никто.
На судебных слушаниях выяснилось, что часть свидетелей не владеет русским языком, хотя все протоколы допросов в прокуратуре были составлены на русском и подписаны ими (с чем они соглашались). Одному из сотрудников МВД на следующее заседание судья предложил привести переводчика. При этом, по словам прокурора Алины Чочиевой, никаких просьб о переводчике во время допросов они не высказывали.
Все опрошенные утверждали, что во время нахождения в здании криминальной милиции или в здании ПС КГБ не слышали ни криков, не просьб о помощи от задержанных, которые выглядели хорошо, сами передвигались, следов побоев и пыток на них они не видели.
Дата следующего судебного заседания пока не утверждена. Параллельно этому процессу проходят и судебные слушания по делу о покушении на экс-министра внутренних дел Игоря Наниева, в рамках расследования которого и были задержаны Инал Джабиев, Герсан Кулумбегов и Николай Цховребов. Последний вместе со своим адвокатом Фатимой Гатагоновой также присутствовал сегодня в качестве потерпевшего в зале судебных заседаний.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
