Сегодня в Абхазии памятный рабочий день – день памяти жертв Латской трагедии. Руководство страны во главе с президентом Асланом Бжания возложило цветы к памятнику ее жертвам в Гудауте. Акция памяти прошла в Музее боевой славы в Сухуме.
В Википедии статья об этой трагедии, со дня которой нынче прошло три десятилетия, названа нейтрально-отстраненно – «Авиакатастрофа Ми-8 рядом с селом Лата». И далее: «уничтожение вертолета Ми-8 российских ВВС 14 декабря 1992 года во время грузино-абхазской войны 1992-93 годов, при совершении гуманитарного рейса из осажденного абхазского города Ткварчели (ныне Ткуарчал) в Гудауту. Погибли все находящиеся в вертолете: по сообщениям разных СМИ, от 81 до 87 человек, многие из которых были эвакуировавшимися из осажденного города женщинами (из них восемь были беременны) и 35 детьми. Это происшествие часто называют Латской трагедией. Погибшие захоронены в Гудауте».
А вот как об этой трагедии пишут абхазские СМИ. Два вертолета ВВС России Ми-8 с беженцами на борту, выполняя гуманитарные рейсы, вылетели из Ткуарчала в Гудауту 14 декабря 1992 года. В 17.30 спустя 12 минут после взлета на высоте 1900 метров над уровнем моря в вертолет с бортовым номером «03», шедший ведомым, попала ракета класса «Земля – воздух». Ракета была выпущена с территории подконтрольной войскам Госсовета Грузии. Вертолет упал на территории села Лата Гулрыпшского района. Погибли все 87 человек, находившихся на борту, в том числе 35 детей и восемь беременных женщин. На борту вертолета также летели вместе с 12 бойцами Владимир Анцупов и Аслан Зантария – известные абхазские полевые командиры, позже посмертно удостоенные звания «Герой Абхазии».
Хорошо помню тот черный день, когда пришла весть о сгоревших заживо в вертолете, присутствовал и на их похоронах в десятках гробов в гудаутском парке. В маленькой Абхазии трудно найти человека, у которого в том вертолете не оказалось бы родственника, хотя бы дальнего, или знакомого, хотя бы и не близко. Шоковое состояние, в которое погрузилось абхазское общество, дополнялось еще и негодованием, которое вызывало категорическое нежелание грузинской стороны признавать свою ответственность за гибель вертолета, его экипажа и пассажиров. Мы смотрели передачи российских телеканалов, которые в те дни постоянно уделяли внимание в новостных программах этой теме, и поражались тому, как грузинские представители раз за разом отрицали, на наш взгляд, очевидное. Сперва утверждали, что вертолет упал от перегруза, потом, когда были найдены обломки ракеты, – еще что-то… Единственное разумное объяснение этому упорству, которое мы находили, было то, что очень уж проигрышным для имиджа Грузии в глазах мирового сообщества было признание данного факта, вот и решили сопротивляться несмотря ни на что… Но ведь рано или поздно, говорили в абхазском обществе, это придется сделать, и тогда «им» будет еще стыднее….
За прошедшие тридцать лет в Абхазии были возведены мемориалы – на месте захоронения в Гудауте, падения вертолета в горном селе Лата Гулрыпшского района, на взлетной площадке в Ткуарчале… Выходили многочисленные публикации в периодике, книги (в частности, с пронзительным названием – «Крик малышей»), телепередачи… Мне же больше всего врезались в память безыскусные стихотворные строчки одной гудаутской учительницы, опубликованные через несколько недель после трагедии в местной прессе под заголовком «Баллада о сожженном вертолете». Стихи ее заканчивались так:
«А когда боль вынести нет силы,
Я тогда в отчаянье кричу:
– Нет, убийца человеком не был!
Будь же проклята во все века
Солнцем, воздухом, людьми, землею, небом
Кнопку ту нажавшая рука!»
Вот это невольное устремление «расчеловечить» того, кто отправил в роковой путь ракету, явно проявилось и в рисунке абхазского карикатуриста (во время войны почти все художники у нас временно переквалифицировались в карикатуристов): на нем в вертолет в небе целилось ракетой с переносной установкой на плече некое звероподобное, обросшее шерстью, с когтями на ногах существо. Под стать ему были и окружавшие его «соратники»: длиннохвостый ящер с волчьей мордой, гусеница, нечто с торсом человека, но с рогами и хвостом… В общем, навеянное Босхом в рисунке однозначно просматривалось.
Помню и частные разговоры, порой возникавшие во время войны на абхазской стороне про этого «убийцу». Кто-то высказывал убежденность, что абхазы должны рано или поздно разыскать и жестоко покарать его. Кто-то задавался вопросом: но как тут разделить ответственность того, кто «нажимал кнопку», и того, кто отдавал приказ стрелять? Кто-то вспоминал сбросившего атомную бомбу на Хиросиму летчика, который то ли каялся всю жизнь, то ли вообще сошел с ума. А кто-то задавался философским вопросом: а не может быть такого, что стрелявший «не ведал, что творил», а сам по себе, в повседневной жизни, он совсем не плохой человек?
Каково было мое изумление, когда год назад, в ходе обсуждения поста российского блогера об очередной годовщине Латской трагедии, в котором участвовали российские, абхазские и грузинские комментаторы, со стороны последних прозвучало то самое тридцатилетней давности: «А кем тут доказано, что стреляли грузинские военные?» Я, прочтя это, закипел от возмущения: «А как же интервью тбилисскому корреспонденту «Эха Кавказа» 14 декабря 2010 года Ираклия Цкитишвили!» Потом немного успокоился, подумав: «А что тут удивляться, если в основном в интернет-полемике участвуют, как в старом советском анекдоте, «писатели», а не «читатели»!» Но когда провел небольшой эксперимент, обзвонив ряд своих сухумских знакомых, людей, достаточно информированных, оказалось, что никому это имя ничего не говорит, и они о той публикации не знают. И опять же удивляться тут особо нечему, если учесть, что тогда с начала вещания «Эха Кавказа» прошел только год, и в Абхазии его еще очень мало слушали в эфире и мало читали публикации на сайте... Словом, слишком много аргументов за то, чтобы напомнить нашей аудитории об упомянутой публикации Нонны Суварян. 12 лет назад она рассказывала, что Ираклий Цкитишвили с его 23-й бригадой 14 декабря 1992 года располагался в Абхазии. Так как в своей бригаде он занимался обеспечением связи, информацию о том, что грузинская сторона сбила вертолет, на котором находились женщины и дети, узнал сразу после случившегося. «Была злость на себя самих, потому что, представьте себе, сбиваешь военный вертолет, и вдруг оказывается, что там очень много детей и женщин. Это трагедия не только для тех, кто там сидел, или их родственников, это трагедия и для тех, кто, ну, не ожидал этого».
Как видим, тут нет прямого указания на то, что Цкитишвили несет ответственность за выстрел. «Занимался обеспечением связи» – это очень общо. Но на меня тогда наибольшее впечатление произвело то, что впервые услышал от представителя грузинской стороны признание: «Да, это мы сбили!» А второй мыслью было: «А как же публичные заявления вашего военного руководства с нотками истерики: «Нет, это не мы!» Но впоследствии, не спеша проанализировав данный текст, пришел к выводу, что Цкитишвили наверняка не решился бы на это интервью и не получил бы «добро» на него от сослуживцев, если бы целью его не было следующее.
Ираклий Цкитишвили высказал убеждение, что тогда грузинскую сторону подставили, преследуя конкретные цели. Подставили ложной информацией о том, что это военный вертолет, предназначен для военной операции, для перевозки боевиков. И грузинская сторона, мол, просто не была оповещена, и разведка не знала о том, что там могли быть дети и женщины. По одной из двух высказанных Ираклием версий это были последствия разборок между «абхазскими боевиками», и один из них «передал по открытому эфиру связи данную информацию, которую наши перехватили». А по второй версии представители российских войск в Абхазии «просто проинформировали наше командование об этом. Видимо, просто хотели вызвать такую трагедию. Это могло бы быть в интересах тех, кто хотел еще больше разжечь этот конфликт. Потому что, когда убиваешь женщин и детей, злость другой стороны уже переходит грань. Убивать детей и женщин грузинской стороне не нужно было с военной точки зрения, не нужно было с политической точки зрения. Этот сбитый вертолет сыграл роль катализатора в этой войне, и уже остановить конфликт было очень сложно».
Не вижу смысла сейчас вдаваться в выяснение того, насколько сам Цкитишвили верил в то, что говорил. Но возникает ряд закономерных вопросов. Почему же в Тбилиси так долго думали перед тем, как выдвинуть эти версии, почему поначалу все начисто отрицали? И не выглядит совсем уж циничной версия о том, что сами же абхазы и подстроили гибель своих женщин и детей? Это уже, как говорится, верх цинизма. Кроме того, уже 12 лет назад очень удобна была версия о том, что «это все подстроила Россия»…
О том, что Латская трагедия не могла не ожесточить сердца воюющих за свободу Абхазии, всегда говорили и на абхазской стороне. Да, это был «самый ужасный день» в современной истории Абхазии, как один за другим произносили сегодня многие участники телепередачи на канале «Абаза-ТВ», бывшие детьми во время войны и едва не попавшие на тот роковой вертолет. Но странно делать на этом основании вывод, что, не случись этой трагедии, абхазская сторона пошла бы на «компромисс», оставив попытки освободить свою столицу и другие оккупированные войсками Госсовета Грузии территории Абхазии.
А чего, казалось бы, проще покаяться и сказать: «Да, это была с нашей стороны страшная, ужасная ошибка!» Только и всего! Но ни одного такого признания от официального Тбилиси пока услышать за тридцать лет не довелось.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
