В абхазском обществе продолжают высказываться относительно нового законопроекта об ужесточении статьи УК о клевете, поступившего в парламент из Администрации президента республики. Напомним, что не так давно парламентарии отклонили аналогичный законопроект, представленный Генеральной прокуратурой РА, и вот новая попытка.
Поправки, предлагаемые в новом варианте, мало чем отличаются от отклоненного. Главное в нем – большие штрафы и даже реальные сроки лишения свободы от 3 до 6 лет для осужденных за клевету на представителей власти.
В телеграм-канале «Абхазский Портал» режиссер и писатель Ибрагим Чкадуа прокомментировал предлагаемые поправки так:
«Изменения в статью о клевете для меня очевидно имеют предвыборный характер. Независимые и профессиональные юристы, надеюсь, смогут представить объективный анализ данного законотворчества. Со своей стороны, хотел бы отметить некоторые положения в проекте, которые, собственно говоря, дискредитируют саму идею наказывать за клевету. Во-первых, проект односторонне направлен на защиту представителей власти, но не на защиту граждан страны от клеветы должностного лица. Во-вторых, уже существующие законы вполне позволяют защитить от клеветы и без этих поправок. В-третьих, еще не принятые поправки морально и технологично устарели в местах, где упоминается интернет-пространство. Возможности анонимности, а также технологий искусственного интеллекта настолько выросли, что мониторинг и выявление потенциальных нарушителей закона делает применение закона очень дорогим и сложным удовольствием. Что никак не отражено в проекте. Кроме этого, штраф в 200 000 рублей никак не коррелирует с официальными зарплатами, пенсиями и заявленным уровнем жизни в Абхазии, что делает его бессмысленным и с этой точки зрения. А вообще, будут ли приняты поправки или нет, думаю, сами инициаторы данного законопроекта смогут на себе ощутить строгость за клевету и наветы при очередной смене власти, при условии неотвратимости наказания».
Журналист Элеонора Гилоян в Aiasharа назвала законопроект «историческим»:
«Я считаю, что это легендарный законопроект. Натурально исторический. Мне бы очень хотелось, чтобы депутаты проголосовали за это предложение администрации президента. Очень хочется поскорее перейти к реализации новых предложений. Особенно по части оскорблений... А что у нас считается оскорблением вообще? Ну вот кроме совсем топорного и очевидного. А как отличить констатацию факта от оскорбления? А если человека оскорбляет факт? А как отличить мнение от оскорбления? А что делать, если своими действиями власть оскорбляет граждан? Или граждане лишены права оскорбляться на власть? <…> Товарищи во власти хотят подстелить себе соломку, и вместо того, чтобы не мотивировать народ себя оскорблять, они придумали просто запретить это делать. А точнее – наказывать. Жестоко наказывать. С большим трепетом смотрю на то, как взрослые люди совершают какие-то абсолютно детские поступки и даже не злюсь на это, а умиляюсь. Хочется подарить всем курс психотерапии…»
Если суммировать рассуждения, которыми делятся по поводу этой настойчивости исполнительной власти в ужесточении наказания, то в большинстве случаев даже от вовсе не оппозиционно настроенных людей часто звучит недоумение: в чем тут практический смысл для власти, кроме разве что надежды напугать в будущем потенциальных своих обвинителей? Многие соглашались при этом с мыслью Ибрагима Чкадуа, что уже существующие законы вполне позволяют защитить от клеветы и без этих поправок. Но почему-то за четыре с лишним года нахождения у государственного руля представители чиновничества так и не воспользовались ими. Возможно, отдавая себе отчет в том, что клевета, то есть распространение заведомо ложной информации, порочащей честь и достоинство другого лица или подрывающей его репутацию, – это очень трудно доказуемое деяние. Ведь и уличенный в дезинформации ответчик в суде почти всегда будет доказывать, что это с его стороны было добросовестное заблуждение… Хотя, как правило, в Абхазии такого в правоприменительной практике почти не бывало, ответчики все равно стояли на своем.
Что касается недолгой истории судебных исков о защите чести и достоинстве в послевоенной Абхазии, самая активная фаза которых со стороны исполнительной власти была лет пятнадцать назад, то наблюдатели хорошо помнят: в подавляющем большинстве случаев они ничем не заканчивались. В условиях политической поляризации в маленьком обществе, когда в судебные залы набивалось много болельщиков от обоих лагерей, все оставались при своем мнении, каким бы ни был вынесенный приговор, при этом на радикальные приговоры судьи не решались. Порой дело заканчивалось мировой… С тех пор судебные разборки с участием политиков отошли в прошлое как дело, в общем-то, бесполезное. Больше того, ответчики часто только радовались лишнему вниманию общества…
Многие же комментаторы нынешнего законопроекта высказывали вопрос: неужели лоббисты этого ужесточения так уверены в несменяемости власти в Абхазии в обозримом будущем и не думают, что оно может вернуться к ним бумерангом?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Мы не разглашаем имена авторов этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России
Форум