ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---В конце мая делегации Грузии и России в третий раз встретятся для того, чтобы обсудить проблему вступления РФ во Всемирную торговую организацию. Об этом была достигнута договоренность в ходе второго раунда переговоров, прошедшего 28-29 апреля в Женеве. И это, пожалуй, единственный его итог. Насколько продуктивно продолжение российско-грузинских встреч, если позиции сторон не претерпевают изменений? Кто получает выгоду от безрезультатного переговорного процесса?
Говоря спортивным языком, второй раунд (впрочем, как и первый) не выявил победителя. Стороны по-прежнему заявили всем известные позиции. Грузинская сторона накануне женевской встречи, а также сразу после ее окончания, сообщила, что без так называемой «легализации» КПП и таможенных пунктов на территории Абхазии и Южной Осетии (а проще говоря, без допуска грузинских служб на реку Псоу и к Рокскому тоннелю) и отмены российского эмбарго на ряд товаров, не уступит. Российская же сторона, скорее по инерции, повторила тезис о недопустимости «политизации» вопроса о вступлении в ВТО.
На первый взгляд единственным реальным достижением второго раунда стало «более детальное рассмотрение и изучение требований Грузии». Такую оценку женевской встречи дала пресс-служба грузинского правительства. Но можно ли на этом основании считать сам формат переговоров бесполезной тратой времени, если кроме повторения заранее известных позиций, кроме обсуждения некоторых нюансов и деталей, реального прогресса нет?
Полагаю, что с окончательными выводами торопиться не стоит. Во-первых, надо понимать, что переговоры по ВТО, несмотря на отсутствие публичности, являются фактором публичной политики. В особенности для Грузии. Накануне и после каждого нового раунда (а третий уже намечен, и думаю, что за ним последует и четвертый, и далее по списку) правительство и государственная канцелярия могут апеллировать к собственным гражданам: никаких уступок и компромиссов Москве не сделано, можно спать спокойно, власти на страже национальной независимости. Не будем забывать, что «красный свет» на пути России в ВТО наряду с северокавказской картой становятся в определенной мере компенсаторными механизмами Тбилиси после потери Абхазии и Южной Осетии. А коли геополитических ресурсов недостаточно, то можно использовать информационные возможности, преувеличивая собственную неуступчивость.
Для России значимость «грузинского фактора», наверное, не так высока. Москва пытается делать вид, что основные препоны для вступления во Всемирную торговую организацию создают более сильные и могущественные супостаты. Для этого достаточно посмотреть на тональность выступлений российского премьера. Однако дело не столько в заморских или заокеанских недоброжелателях, сколько в отсутствии среди капитанов российского бизнеса единства в оценках перспектив от получения «прописки» в ВТО.
Но пока переговоры с Грузией ведутся, у российской власти есть возможность не разрывать отношения с теми, кто такого вступления откровенно или латентно не желает. Любимый прием Владимира Путина – казаться «своим» для всех: и для жаждущих интеграции с Западом либералов, и для осторожных консервативных протекционистов. И раз Тбилиси создает Москве препятствия, иллюзию любезности и тем, и этим можно сохранять. Естественно, с выгодой для себя, зарабатывая на этом, по ходу, политический капитал. Кто знает, возможно, и предвыборные очки.
Во-вторых, если мы забудем на мгновение о циничных политических расчетах политических близнецов, работающих в сходном стиле в Тбилиси и в Москве, и посмотрим на переговорный процесс, как на «вещь в себе», то нельзя не заметить полезности этих ничейных раундов. Переговоры по ВТО становятся в условиях отсутствия дипломатических отношений между Россией и Грузией еще одним дополнительным каналом информации и коммуникации между странами (первым являются консультации по стабильности и безопасности в Женеве).
И хотя переоценивать значимость этого канала не следует (в смысле ожидания прогресса и компромиссов), но то, что такие встречи способствуют десакрализации межгосударственного конфликта и переводу его в русло прагматики, очевидно. В определенной мере тот факт, что Москва готова к разговору с Тбилиси, успокаивает Запад, который сохраняет фобии относительно того, что Абхазия и Южная Осетия - это не предел российских геополитических устремлений. Но самое главное, он успокаивает в этом Тбилиси. И именно от этой прагматизации двусторонних отношений пользы намного больше, чем от театральных жестов и громких заявлений о «чистых листах» и «гарантиях мира».
Говоря спортивным языком, второй раунд (впрочем, как и первый) не выявил победителя. Стороны по-прежнему заявили всем известные позиции. Грузинская сторона накануне женевской встречи, а также сразу после ее окончания, сообщила, что без так называемой «легализации» КПП и таможенных пунктов на территории Абхазии и Южной Осетии (а проще говоря, без допуска грузинских служб на реку Псоу и к Рокскому тоннелю) и отмены российского эмбарго на ряд товаров, не уступит. Российская же сторона, скорее по инерции, повторила тезис о недопустимости «политизации» вопроса о вступлении в ВТО.
На первый взгляд единственным реальным достижением второго раунда стало «более детальное рассмотрение и изучение требований Грузии». Такую оценку женевской встречи дала пресс-служба грузинского правительства. Но можно ли на этом основании считать сам формат переговоров бесполезной тратой времени, если кроме повторения заранее известных позиций, кроме обсуждения некоторых нюансов и деталей, реального прогресса нет?
Полагаю, что с окончательными выводами торопиться не стоит. Во-первых, надо понимать, что переговоры по ВТО, несмотря на отсутствие публичности, являются фактором публичной политики. В особенности для Грузии. Накануне и после каждого нового раунда (а третий уже намечен, и думаю, что за ним последует и четвертый, и далее по списку) правительство и государственная канцелярия могут апеллировать к собственным гражданам: никаких уступок и компромиссов Москве не сделано, можно спать спокойно, власти на страже национальной независимости. Не будем забывать, что «красный свет» на пути России в ВТО наряду с северокавказской картой становятся в определенной мере компенсаторными механизмами Тбилиси после потери Абхазии и Южной Осетии. А коли геополитических ресурсов недостаточно, то можно использовать информационные возможности, преувеличивая собственную неуступчивость.
Для России значимость «грузинского фактора», наверное, не так высока. Москва пытается делать вид, что основные препоны для вступления во Всемирную торговую организацию создают более сильные и могущественные супостаты. Для этого достаточно посмотреть на тональность выступлений российского премьера. Однако дело не столько в заморских или заокеанских недоброжелателях, сколько в отсутствии среди капитанов российского бизнеса единства в оценках перспектив от получения «прописки» в ВТО.
Но пока переговоры с Грузией ведутся, у российской власти есть возможность не разрывать отношения с теми, кто такого вступления откровенно или латентно не желает. Любимый прием Владимира Путина – казаться «своим» для всех: и для жаждущих интеграции с Западом либералов, и для осторожных консервативных протекционистов. И раз Тбилиси создает Москве препятствия, иллюзию любезности и тем, и этим можно сохранять. Естественно, с выгодой для себя, зарабатывая на этом, по ходу, политический капитал. Кто знает, возможно, и предвыборные очки.
Во-вторых, если мы забудем на мгновение о циничных политических расчетах политических близнецов, работающих в сходном стиле в Тбилиси и в Москве, и посмотрим на переговорный процесс, как на «вещь в себе», то нельзя не заметить полезности этих ничейных раундов. Переговоры по ВТО становятся в условиях отсутствия дипломатических отношений между Россией и Грузией еще одним дополнительным каналом информации и коммуникации между странами (первым являются консультации по стабильности и безопасности в Женеве).
И хотя переоценивать значимость этого канала не следует (в смысле ожидания прогресса и компромиссов), но то, что такие встречи способствуют десакрализации межгосударственного конфликта и переводу его в русло прагматики, очевидно. В определенной мере тот факт, что Москва готова к разговору с Тбилиси, успокаивает Запад, который сохраняет фобии относительно того, что Абхазия и Южная Осетия - это не предел российских геополитических устремлений. Но самое главное, он успокаивает в этом Тбилиси. И именно от этой прагматизации двусторонних отношений пользы намного больше, чем от театральных жестов и громких заявлений о «чистых листах» и «гарантиях мира».