ПРАГА -- У нас в прямом эфире по телефону из Тбилиси теолог Леван Абашидзе. С ним беседует Дэмис Поландов.
Дэмис Поландов: Леван, я предлагаю сегодня обсудить рождественское послание Патриарха всея Грузии Ильи II. Там было несколько тезисов, наверняка традиционных, которые вызвали у меня вопросы, в частности, о примирении братских народов: грузин, абхазов и осетин. Вот какие слова использовал Патриарх, я цитирую: «Переходный период, который продолжается приблизительно 20 лет, поставил нас перед многими проблемами. В особенности, той, что о нашем прошлом и настоящем распространяется относительно неверная информация относительно того, что основные грузинские земли были исторической принадлежностью соседних народов, что сеет недоверие и противостояние между нашими народами». Леван, я могу точно сказать, как подобные речи воспринимаются в Абхазии. Моя мать, ее девичья фамилия Псху, она родилась в долине Псху, в селении Псху, под горой Псху ныха. И вот в 2010 году ей опять говорят, что она в Абхазии – гость, это грузинская земля. Скажите, пожалуйста, как воспринимается эта трактовка истории Грузии, или это речь для внутреннего потребления?
Леван Абашидзе: Я бы сказал, это больше для внутреннего потребления. Но самое главное, что мне бросилось в глаза, - это неспособность Патриархии освоить современный язык дипломатии. Даже если искренне так считают, говорить об исконно грузинских землях в XXI веке – какой-то анахронизм, и они ставят себя вне контекста и дискурса. Что касается конкретно... Честно говоря, даже обсуждать трудно этот текст. Что касается абхазских земель, здесь явно есть некоторое противоречие. В качестве примера, если вы обратили внимание, приводятся осетины, которые живут в разных местах, в том числе компактно. И здесь говорится о том, что Цхинвальский регион, или Южная Осетия, это один из таких же регионов Грузии, как все остальные. То есть если в случае осетин еще как-то можно сказать, с натяжкой, можно не согласиться и так далее, что земля осетин – это на Северном Кавказе, а здесь они проживают на грузинской земле, то в случае Абхазии это вообще нонсенс, потому что все прекрасно понимают, что никакой другой земли у абхазцев нет, кроме Абхазии. Так что здесь полное игнорирование и языка дипломатии, и, конечно же, совершенно неприемлемое даже для образованного грузина, я так считаю.
Поландов: Леван, вы знаете, меня еще удивило то, что Патриарх сказал том, что все автономии – это большевистски искусственное образование, и это опять-таки повторение разговоров конца 80-х - начала 90-х годов.
Абашидзе: Да, я с вами согласен. Это на сто лет от времени отстает.
Поландов: Давайте перейдем ко второму тезису Патриарха. Я опять цитирую: «Существуют силы, которые подталкивают мало мыслящих людей к переводу Библии и других книг на сванский, мегрельский, лазский языки. На подготовку почвы для того, чтобы в ближайшее время объявить эти ответвления грузинского языка отдельными языками», - пишет Илия II. Я не хочу вдаваться в лингвистические тонкости, хотя с точки зрения лингвистики сванский, мегрельский – это отдельные языки картвельской группы. У меня вопрос другой. Какова вообще роль Церкви в Грузии? Я вижу, что она пишет историю, категоризирует языки. Очевидно, что Церковь вторгается в политику. У современной Церкви такие большие политические амбиции?
Абашидзе: Понимаете, когда мы говорим о Церкви, надо уточнить, что мы имеем в виду. Потому что для кого-то церковь – это Тело Христово, для кого-то это его родная церковь, маленькая церквушка и приход. Здесь мы говорим конкретно. Говорим о Патриархии. О Патриархе, о тех людях, которые вокруг Патриарха, которые делают церковную политику. Этот текст, – чтобы ясно было нашим слушателям, – это очень важный текст. Потому что только два раза в году есть такая возможность у Патриархии, кроме того, чтобы поздравить прихожан с Рождеством и Пасхой, а также свои мысли, в том числе социальные и политические, на широкую аудиторию распространить. Так что речь идет, какая политика. Политика довольно близорукая, скажем так. Потому что именно то, что вы сейчас прочитали, как раз и может породить сепаратизм. Ведь никаких тонкостей нет. Любой лингвист вам скажет, что мегрельский язык – другой язык. Но это само по себе ничего не означает. Потому что если мегрельцы считают себя грузинами, и остальные грузины считают то же самое, то они – грузины. Ведь то, что никогда Библия не переводилась на мегрельский, а в XXI веке переводится, ну такова жизнь. Почему бы не переводить? Как раз в штыки встречать такой перевод Библии, например, или поддержку этого языка, я думаю, именно такая политика может породить сепаратизм, которого нет и в помине.
Поландов: Скажите, пожалуйста, Леван, отношение Патриархии с политическими силами, как бы вы их охарактеризовали?
Абашидзе: Общий фон – что православная церковь всегда старается иметь хорошие отношения с властью. Иногда бывает напряжение. Вот эти напряжения связаны с тем, что Церковь сильно антизападно настроена. Потому что как раз те, которые церковную политику ведут, они считают, что западная цивилизация против каких-то традиций грузинских. Я лично считаю, что это не так. С другой стороны, наше правительство, наши светские власти резко прозападно настроены. И здесь есть определенный конфликт интересов, который иногда выплескивается.
Дэмис Поландов: Леван, я предлагаю сегодня обсудить рождественское послание Патриарха всея Грузии Ильи II. Там было несколько тезисов, наверняка традиционных, которые вызвали у меня вопросы, в частности, о примирении братских народов: грузин, абхазов и осетин. Вот какие слова использовал Патриарх, я цитирую: «Переходный период, который продолжается приблизительно 20 лет, поставил нас перед многими проблемами. В особенности, той, что о нашем прошлом и настоящем распространяется относительно неверная информация относительно того, что основные грузинские земли были исторической принадлежностью соседних народов, что сеет недоверие и противостояние между нашими народами». Леван, я могу точно сказать, как подобные речи воспринимаются в Абхазии. Моя мать, ее девичья фамилия Псху, она родилась в долине Псху, в селении Псху, под горой Псху ныха. И вот в 2010 году ей опять говорят, что она в Абхазии – гость, это грузинская земля. Скажите, пожалуйста, как воспринимается эта трактовка истории Грузии, или это речь для внутреннего потребления?
Леван Абашидзе: Я бы сказал, это больше для внутреннего потребления. Но самое главное, что мне бросилось в глаза, - это неспособность Патриархии освоить современный язык дипломатии. Даже если искренне так считают, говорить об исконно грузинских землях в XXI веке – какой-то анахронизм, и они ставят себя вне контекста и дискурса. Что касается конкретно... Честно говоря, даже обсуждать трудно этот текст. Что касается абхазских земель, здесь явно есть некоторое противоречие. В качестве примера, если вы обратили внимание, приводятся осетины, которые живут в разных местах, в том числе компактно. И здесь говорится о том, что Цхинвальский регион, или Южная Осетия, это один из таких же регионов Грузии, как все остальные. То есть если в случае осетин еще как-то можно сказать, с натяжкой, можно не согласиться и так далее, что земля осетин – это на Северном Кавказе, а здесь они проживают на грузинской земле, то в случае Абхазии это вообще нонсенс, потому что все прекрасно понимают, что никакой другой земли у абхазцев нет, кроме Абхазии. Так что здесь полное игнорирование и языка дипломатии, и, конечно же, совершенно неприемлемое даже для образованного грузина, я так считаю.
Поландов: Леван, вы знаете, меня еще удивило то, что Патриарх сказал том, что все автономии – это большевистски искусственное образование, и это опять-таки повторение разговоров конца 80-х - начала 90-х годов.
Абашидзе: Да, я с вами согласен. Это на сто лет от времени отстает.
Поландов: Давайте перейдем ко второму тезису Патриарха. Я опять цитирую: «Существуют силы, которые подталкивают мало мыслящих людей к переводу Библии и других книг на сванский, мегрельский, лазский языки. На подготовку почвы для того, чтобы в ближайшее время объявить эти ответвления грузинского языка отдельными языками», - пишет Илия II. Я не хочу вдаваться в лингвистические тонкости, хотя с точки зрения лингвистики сванский, мегрельский – это отдельные языки картвельской группы. У меня вопрос другой. Какова вообще роль Церкви в Грузии? Я вижу, что она пишет историю, категоризирует языки. Очевидно, что Церковь вторгается в политику. У современной Церкви такие большие политические амбиции?
Абашидзе: Понимаете, когда мы говорим о Церкви, надо уточнить, что мы имеем в виду. Потому что для кого-то церковь – это Тело Христово, для кого-то это его родная церковь, маленькая церквушка и приход. Здесь мы говорим конкретно. Говорим о Патриархии. О Патриархе, о тех людях, которые вокруг Патриарха, которые делают церковную политику. Этот текст, – чтобы ясно было нашим слушателям, – это очень важный текст. Потому что только два раза в году есть такая возможность у Патриархии, кроме того, чтобы поздравить прихожан с Рождеством и Пасхой, а также свои мысли, в том числе социальные и политические, на широкую аудиторию распространить. Так что речь идет, какая политика. Политика довольно близорукая, скажем так. Потому что именно то, что вы сейчас прочитали, как раз и может породить сепаратизм. Ведь никаких тонкостей нет. Любой лингвист вам скажет, что мегрельский язык – другой язык. Но это само по себе ничего не означает. Потому что если мегрельцы считают себя грузинами, и остальные грузины считают то же самое, то они – грузины. Ведь то, что никогда Библия не переводилась на мегрельский, а в XXI веке переводится, ну такова жизнь. Почему бы не переводить? Как раз в штыки встречать такой перевод Библии, например, или поддержку этого языка, я думаю, именно такая политика может породить сепаратизм, которого нет и в помине.
Поландов: Скажите, пожалуйста, Леван, отношение Патриархии с политическими силами, как бы вы их охарактеризовали?
Абашидзе: Общий фон – что православная церковь всегда старается иметь хорошие отношения с властью. Иногда бывает напряжение. Вот эти напряжения связаны с тем, что Церковь сильно антизападно настроена. Потому что как раз те, которые церковную политику ведут, они считают, что западная цивилизация против каких-то традиций грузинских. Я лично считаю, что это не так. С другой стороны, наше правительство, наши светские власти резко прозападно настроены. И здесь есть определенный конфликт интересов, который иногда выплескивается.