ПРАГА -- Проекты в сфере энергетики, уже действующие и будущие – тема сегодняшней рубрики «Гость недели». Гость «Эха Кавказа» - грузинский политолог и экономист Сосо Цискаришвили. С ним беседует Дэмис Поландов.
Дэмис Поландов: Прошел Батумский саммит, точнее, Батумская конференция, там обсуждались энергетические проекты. А какие сегодня реально существуют проекты?
Сосо Цискаришвили: Действующие проекты – это, конечно, важные для региона и для остальных потребителей, я имею в виду нефтепровод Баку-Джейхан, который долгое время был предметом острой конкуренции между Россией и Грузией в выборе маршрута, но в конце 90-х вопрос был решен в пользу грузинской стороны. Дальше газопровод Азербайджана в сторону Турции тоже задействован через Грузию, но вопрос о проекте “Набукко” с самого начала был, с моей точки зрения, более политический проект, чем экономический. Он появился на свет в связи с той тревогой, которая появилась на Западе, когда реально от слов Россия перешла к делу и стала формировать энергетическую империю. Насколько жизнеспособна идея “Набукко”, это, конечно, зависит и от экономических расчетов, и от политических реалий.
Поландов: А в чем основная проблема-с заполняемостью трубы или с какими-то политическими факторами?
Цискаришвили: Одновременно эти оба фактора как экономического, так и политического плана очень актуальны, потому что интерес к казахской или туркменской нефти намного повысился после того, как на арену вышли продвигающиеся экономически с большой скоростью Китай и Индия. Соответственно, в скором времени Кавказский регион может потерять функцию транзитных государств. Если Россия сможет большую часть добываемой нефти закупить заранее как в Туркмении, так и в Казахстане, то же самое в отношении природного газа, соответственно, дефицит, который будет наблюдаться сразу в этом плане и на Кавказе, и в Европе, будет реален и намного чувствительней. Поэтому старания несколько торпедировать появление “Набукко” на свет выгодно, конечно, в первую очередь России. Китай, думаю, не может считать себя обиженным в такой постановке вопроса, потому что эта страна добьется довольно легко удовлетворения собственных интересов из-за привилегии в части экономических расчетов, да и в политическом плане она тоже интересна для Туркмении и Казахстана.
Поландов: Если брать проекты из Средней Азии, то там одна из главных проблем – это нерешенность вопроса Каспия. Это такой рычаг в руках России, и перспектив его решения не видно. Какие еще могут быть? Может быть, Иран можно задействовать в энергетических проектах, которые бы затрагивали Грузию?
Цискаришвили: Иран готов активнее включиться во все проекты, которые будут разрабатываться с целью подключения территории Кавказа, естественно, и Южного. Но на данном этапе расчеты экономические и политическая ситуация, видимо, не дают возможности инвесторам и политикам рассматривать возможность включения Ирана в международные проекты. И думаю, в первую очередь, Соединенные Штаты будут противиться такому подходу. Но в перспективе, конечно, Иран может стать более серьезным участником таких международных проектов, потому что у него есть и ресурсы и соответствующие средства, чтобы быть более активным в этом регионе. Кстати, за последние полтора года Иран неоднократно заявлял, что интерес не только к политическим, но и к экономическим процессам, происходящим на Кавказе, у него существует, и он готов выразить этот интерес в конкретных действиях.
Поландов: В свете улучшения армяно-турецких отношений насколько большую конкуренцию Грузии, как транзитной стране, может составить Армения?
Цискаришвили: Сразу после окончания войны в августе 2008 года, после неотложных как будто на вид встреч руководителей России и Турции, Турция заявила о своей готовности быть более активной на Кавказе, и даже бросила лозунг о том, что более надежная страна для транзита – это Армения, чем Грузия. Видимо, это заявление обрадовало слух только владельцев Кремля, потому что международное экономическое сотрудничество пропустило как бы между ушей эти слова. Подсказка Москвы чувствовалась в этой фразе, потому что пока что сближение Армении и Турции реально находится на бумаге, как бы часто ни посещали футбольные матчи первые лица этих государств. Вместе с тем проблема Азербайджана не дает Турции возможность реального начала такого дружеского процесса. И тем более в Армении внутри есть политические силы, которые не совсем довольны форматом сближения этих двух государств. Рассматривать Армению как альтернативу Грузии можно только в том случае, если Грузия будет продолжать свои, я бы сказал, опрометчивые шаги по части политики и экономики, которые, к сожалению, свойственны сегодняшним властям.
Дэмис Поландов: Прошел Батумский саммит, точнее, Батумская конференция, там обсуждались энергетические проекты. А какие сегодня реально существуют проекты?
Сосо Цискаришвили: Действующие проекты – это, конечно, важные для региона и для остальных потребителей, я имею в виду нефтепровод Баку-Джейхан, который долгое время был предметом острой конкуренции между Россией и Грузией в выборе маршрута, но в конце 90-х вопрос был решен в пользу грузинской стороны. Дальше газопровод Азербайджана в сторону Турции тоже задействован через Грузию, но вопрос о проекте “Набукко” с самого начала был, с моей точки зрения, более политический проект, чем экономический. Он появился на свет в связи с той тревогой, которая появилась на Западе, когда реально от слов Россия перешла к делу и стала формировать энергетическую империю. Насколько жизнеспособна идея “Набукко”, это, конечно, зависит и от экономических расчетов, и от политических реалий.
Поландов: А в чем основная проблема-с заполняемостью трубы или с какими-то политическими факторами?
Цискаришвили: Одновременно эти оба фактора как экономического, так и политического плана очень актуальны, потому что интерес к казахской или туркменской нефти намного повысился после того, как на арену вышли продвигающиеся экономически с большой скоростью Китай и Индия. Соответственно, в скором времени Кавказский регион может потерять функцию транзитных государств. Если Россия сможет большую часть добываемой нефти закупить заранее как в Туркмении, так и в Казахстане, то же самое в отношении природного газа, соответственно, дефицит, который будет наблюдаться сразу в этом плане и на Кавказе, и в Европе, будет реален и намного чувствительней. Поэтому старания несколько торпедировать появление “Набукко” на свет выгодно, конечно, в первую очередь России. Китай, думаю, не может считать себя обиженным в такой постановке вопроса, потому что эта страна добьется довольно легко удовлетворения собственных интересов из-за привилегии в части экономических расчетов, да и в политическом плане она тоже интересна для Туркмении и Казахстана.
Поландов: Если брать проекты из Средней Азии, то там одна из главных проблем – это нерешенность вопроса Каспия. Это такой рычаг в руках России, и перспектив его решения не видно. Какие еще могут быть? Может быть, Иран можно задействовать в энергетических проектах, которые бы затрагивали Грузию?
Цискаришвили: Иран готов активнее включиться во все проекты, которые будут разрабатываться с целью подключения территории Кавказа, естественно, и Южного. Но на данном этапе расчеты экономические и политическая ситуация, видимо, не дают возможности инвесторам и политикам рассматривать возможность включения Ирана в международные проекты. И думаю, в первую очередь, Соединенные Штаты будут противиться такому подходу. Но в перспективе, конечно, Иран может стать более серьезным участником таких международных проектов, потому что у него есть и ресурсы и соответствующие средства, чтобы быть более активным в этом регионе. Кстати, за последние полтора года Иран неоднократно заявлял, что интерес не только к политическим, но и к экономическим процессам, происходящим на Кавказе, у него существует, и он готов выразить этот интерес в конкретных действиях.
Поландов: В свете улучшения армяно-турецких отношений насколько большую конкуренцию Грузии, как транзитной стране, может составить Армения?
Цискаришвили: Сразу после окончания войны в августе 2008 года, после неотложных как будто на вид встреч руководителей России и Турции, Турция заявила о своей готовности быть более активной на Кавказе, и даже бросила лозунг о том, что более надежная страна для транзита – это Армения, чем Грузия. Видимо, это заявление обрадовало слух только владельцев Кремля, потому что международное экономическое сотрудничество пропустило как бы между ушей эти слова. Подсказка Москвы чувствовалась в этой фразе, потому что пока что сближение Армении и Турции реально находится на бумаге, как бы часто ни посещали футбольные матчи первые лица этих государств. Вместе с тем проблема Азербайджана не дает Турции возможность реального начала такого дружеского процесса. И тем более в Армении внутри есть политические силы, которые не совсем довольны форматом сближения этих двух государств. Рассматривать Армению как альтернативу Грузии можно только в том случае, если Грузия будет продолжать свои, я бы сказал, опрометчивые шаги по части политики и экономики, которые, к сожалению, свойственны сегодняшним властям.