СУХУМИ-ТБИЛИСИ -- В четверг утром в Москве скоропостижно скончался первый президент самопровозглашенной республики Абхазия Владислав Ардзинба. Он умер в Центральной клинической больнице в российской столице, куда его доставили 26 февраля. Владиславу Ардзинба было 64 года.
Де-факто министр здравоохранения Абхазии Зураб Маршания сообщил ранее РИА Новости, что у первого президента было "длительное, хроническое заболевание", а состояние здоровья "оставляло желать лучшего". По словам министра, Ардзинба "тяжело передвигался" без посторонней помощи.
Владислав Ардзинба родился в 1945 году в селе Эшера (в нескольких километрах от Сухуми), окончил Сухумский педагогический институт. По образованию историк. С 1969 по 1987 год жил в Москве, где в Институте востоковедения АН СССР защитил кандидатскую и докторскую диссертации (1985) по истории и культуре народов древней Малой Азии.
В 1987 году Ардзинба вернулся в Сухуми и стал директором Абхазского института языка, литературы и истории. В 1990 году Владислав Ардзинба был избран председателем Верховного Совета Абхазии, а в 1994 — президентом самопровозглашенной республики Абхазия. В 1999 переизбран президентом на новый срок. В связи с тяжёлой болезнью (2000) был вынужден окончательно оставить свой пост в 2004 году.
Наш корреспондент в Сухуми Виталий Шария составил портрет абхазского лидера.
- Как и многих других на постсоветском пространстве, в политику Владислава Ардзинба привел ветер перемен в СССР конца 80-х годов. Многие годы проработавший научным сотрудником Института востоковедения в Москве, затем возглавивший Институт абхазского языка, литературы и истории в Сухуми, он был избран народным депутатом СССР, и в 1989 выступил на знаменитом Первом съезде народных депутатов. 44-летний доктор исторических наук, горячо говоривший о правах репрессированного в сталинское время абхазского народа, он смотрелся на телеэкране почти как юноша, и уже тогда, без сомнения, влюбил в себя множество людей, а у множества, естественно, вызвал ненависть. Вскоре Владислав Ардзинба возглавил Верховный Совет Абхазии, сменил ушедшего на пенсию Валериана Кобахия. И в общей сложности руководил Абхазией более 13 лет. Особый период, конечно, грузино-абхазская война. В дни самых напряженных сражений летом 93-го он выезжал в военной форме на передовую, призывал абхазских бойцов к мужеству и бесстрашию. А до этого, в начале 93-го, был эпизод, когда на грузинской стороне распространился невесть откуда взявшийся слух о его смерти. И даже когда он появился на одном из московских каналов с классическим «слухи о моей смерти несколько преувеличены», его бывший заместитель в Верховном Совете Абхазии Тамаз Надареишвили упорно заявлял грузинской прессе, что это был двойник Ардзинба. В те годы, работая в газетах «Советская Абхазия», «Республика Абхазия», я довольно часто общался с Владиславом Ардзинба. Порою он просил меня подготовить ту или иную публикацию, нужную Абхазии, для российской или абхазской прессы. И я воочию мог наблюдать несгибаемую волю, неиссякаемую энергию этого человека. Помню, в 94-ом я прочитал книгу о мемуарах Ельцина, написанную Юмашевым. Я предложил Владиславу Григорьевичу написать книгу его воспоминаний. Ардзинба задумался, но ответил, что это еще рано. Слишком много продолжает в политике действовать людей, которым его суждения и оценки пришлись бы не по вкусу. Позднее как-то он вспоминал в одном из своих телеинтервью об этом нашем разговоре. Но еще одно тяжелое испытание, сравнимое разве что с войной, ему пришлось пережить в конце своей политической карьеры, когда президентские выборы 2004 года раскололи абхазское общество и поставили страну на грань гражданской войны. Раулю Хаджимба, которому Ардзинба хотел передать управление государством, пришлось уступить. И вот очень любопытный штрих: 14 мая 2005 Владиславу Ардзинба исполнилось 60 лет. Новый президент Сергей Багапш приехал к нему домой, чтобы поздравить. Известный наш фотомастер Владимир Попов сделал снимок, на котором Ардзинба и Багапш сидят на диване и весело смеются. Спустя время я напечатал этот снимок в газете, и он обрел большую популярность. Многие руководители организаций и учреждений стали покупать этот коллективный портрет и вешать его в своих кабинетах, дабы не вызывать неприятия ни у «багапшистов», ни у «ардзинбистов». Кстати, многие уже обратили внимание на это совпадение: первый президент Абхазии умер утром в день рождения второго президента.
* * * * * *
Сегодня Владислава Ардзинба вспоминали и в Тбилиси. Многие из грузин были лично знакомы с первым президентом самопровозглашенной республики Абхазия. Среди них председатель Верховного Совета Абхазской автономной республики Гия Гвазава и бывший министр госбезопасности Абхазской автономной республики, генерал Леван Кикнадзе. Рассказывает наш корреспондент Нонна Суварян.
Председатель Верховного Совета Абхазской автономной республики Гия Гвазава в течение года проработал вместе с Владиславом Ардзинба. В то время, когда Ардзинба занимал пост председателя Верховного Совета Абхазии, Гвазава был депутатом этого совета, членом президиума, а также председателем одной из комиссий. Гвазава рассказывает о роли Владислава Ардзинба на Кавказе.
-В любом случае, смерть это плохо. Я соболезную семье. Хотя этот человек сыграл отрицательную, разрушительную роль в истории своего этноса, Грузии и всего Кавказа, поставил под вопрос бытие или небытие самого абхазского этноса.
Гвазава вспоминает первый день работы Верховного совета Абхазии:
-Мы когда собрались, он сразу представил герб и флаг Абхазии. Мы сказали, можно было это вместе сделать, и грузинам и абхазам и всем тем этносам, которые проживали. Объявить конкурс, на что он ответил: зачем, я вас не перетрудил. Все готово, все у меня есть. То есть он был специально воспитан в Кремле для разрушения единства Грузии, нашего братства, что он отлично сделал. Он был талантливым учеником своих учителей.
С Владиславом Ардзинба был знаком и бывший министр госбезопасности Абхазской автономной республики генерал Леван Кикнадзе. По словам Кикнадзе, все действия Ардзинба были направлены против грузин:
-Все, что делалось в Абхазии тогда против грузин, Ардзинба был вдохновителем всего этого. Он не шел не на какие компромисы, срывал все договоренности и все обращал в пользу сепаратистов. Естественно, он использовал противостояние между грузинами, что имело место в Тбилиси. Мы, грузинская сторона, которая была там, не могли ему противостоять, потому что рядом с ним стояли российские спецлужбы, а Тбилиси тогда было некогда для нас. После свержения Гамсахурдия, когда беспорядки начались и в Абхазии, я должен отметить, что, несмотря на то, что мы правоохранительные органы старались навести хоть какой-нибудь общественный порядок, со стороны Ардзинба не было никакой поддержки. У него не было никакого желания, чтобы в Абхазии был порядок.
Несмотря на то, что в течение последних лет Ардзинба и Гвазава стояли по разные стороны баррикад, Гвазава считает, что Ардзинба-одна из трагичных фигур последних лет, так как он понял, что Абхазия вряд ли получит ту независимость, к которой стремилась. Вот как он вспоминает личность Ардзинба:
-Как личность, он был очень образованный человек, подготовленный. Его специально готовили для этой миссии. Очень энергичный, с определенным, уже установившимся взглядом на события, которые должны были развиваться в Абхазии.
Гвазава также вспоминает одну из бесед с бывшим председателем Верховного Совета Абхазии:
-Я зашел к нему в кабинет, у него на столе лежали какие-то бумажки. Он сказал, Гия, посмотри, это алфавит мегрельский и сванский. Я говорю, а зачем, у нас есть грузинский общий алфавит. Он ответил, ну как так, вы- Колхида. Тогда он уже показал, что он будет разрушать единство Грузии. Потом он мне сказал лично, Гия, я вас уважаю, вы человек неглупый, оставайтесь с нами. Помню его слова, нам, говорит, Тбилиси все даст. Я говорю, как даст? И так нас объединяет. Что он имел в виду, это трудно было тогда понять, но когда смотришь на эти события, понимаешь, прошлое правительство наше, по моему, с ним вместе решали тот вопрос, который был поставлен перед Ардзинба.
* * * * * *
Разброс мнений о роли Владислава Ардзинба в истории очень велик. В таких случаях принято говорить о неоднозначности исторической фигуры. Впрочем, наш постоянный комментатор из Сухуми Инал Хашиг считает, что в самой Абхазии отношение к фигуре Ардзинба абсолютно однозначное.
- В Абхазии на сегодняшний день действительно однозначное, и несмотря на то противостояние, которое было во время выборов 2004 года, когда человек, которого он наметил в качестве своего преемника, Рауль Хаджимба проиграл нынешнему действующему президенту Сергею Багапшу, и на полгода те выборы затянулись из-за того, что проигравшая сторона не захотела признать итоги этих выборов, все-таки страна в тот период, наверное, устала. Хотелось каких-то изменений, и не всегда преемник человека, который его назначает, отвечает тем стандартам, которые были востребованы в обществе. Ведь тот же Сергей Багапш тоже был представителем этой власти. Он тоже работал при Ардзинбе, был премьер-министром, и министр иностранных дел Сергей Шамба, выдвигавшийся в президенты в 2004 году, тоже был представителем этой власти. Конечно, это была борьба внутри самой власти. За будущее руководство этой страной. Надо еще учитывать, что в тот период Владислав Ардзинба уже был тяжело больной. Болезнь у него проявилась уже в 2001 году, и фактически он уже отходил от этой власти. И от его имени многие уже пытались управлять этой страной. И естественно, это формировало определенный осадок по отношению к его фигуре в 2004 году и к его выбору в лице Рауля Хаджимба. Тем не менее, уже годы спустя, точнее, после того как уже через год, через два Владислав Ардзинба полностью фактически отошел от политики и никак не вмешивался во внутриполитическую жизнь, постепенно стало обретаться в абхазском обществе осознание места Владислава Ардзинба в абхазской истории. И сейчас, независимо от каких-то политических пристрастий, все сходятся в одном: и руководство страны, и народ, что Владислав Ардзинба – это та величина, тот политик, который, собственно говоря, и принес Абхазии эту реальную независимость, которая была дана не в 2008 году, как многие в России сейчас пытаются представить, потому что Абхазия получила независимость. А именно в 1993 году, когда Абхазия, вопреки всему, сложившейся мировой конъюнктуре, сложившейся геополитической ситуации, выиграла эту войну, неравную войну с Грузией. И сейчас Ардзинба, конечно же, воспринимается уже не только как человек, который сегодня умер, но уже год назад он уже воспринимался неким таким абхазским Ататюрком.
* * * * * *
Обозреватель русской службы "Радио Свобода" Вадим Дубнов анализирует детали политической биографии Владислава Ардзинба.
В Москве умер первый абхазский президент Владислав Ардзинба. Восемь лет назад он, уже неизлечимо больной, исчез из политической жизни. Но за всем происходящим в самопровозглашенной республике все привычно усматривали его влияние. И не случайно: до сих пор Абхазия во многом остается Абхазией Владислава Ардзинбы.
Если бы даже Владислав Ардзинба не стал первым президентом самопровозглашенной республики Абхазии, он, признанный филолог и историк, все равно бы заслужил место для обширной статьи в научных энциклопедиях. Как, возможно, и другие ученые его времени – Звиад Гамсахурдиа, Абульфаз Эльчибей, Аскар Акаев, Левон Тер-Петросян. Интеллектуал, овладевающий сердцами масс – этот первый постсоветский опыт оказался не слишком удачным. Но из всей галереи этих образов, только, пожалуй, Владислав Ардзинба остался фигурой, вослед которой ни один из его сограждан не скажет слова ненависти. Даже те, очень многие, для кого он или никогда не был, или давно перестал быть кумиром.
Хотя, казалось бы, он на эту ненависть был обречен. Его называли авторитарным правителем, абхазским националистом – и в этом была своя правда. Он планомерно вел Абхазию по тому пути, который очень быстро становится вертикалью власти – и он ее выстроил. Он не хотел уходить из власти – и его поражение на выборах едва не обернулось гражданской войной.
Но, может быть, в том-то и дело, что все-таки не обернулось.
Нет давно Чечни Дудаева или Южной Осетии Тореза Кулумбекова. Абхазия, уже шесть лет не слышавшая своего первого лидера, – это почти во всем продолжение его причудливой политической судьбы. Он отнюдь не был фаворитом в кастинге на роль абхазского лидера среди тех, кто горел идеями абхазской независимости. И ему, конечно, не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, что текст этой роли неумолимо задан в хорошо известных ему московских кабинетах, в которых пытались судорожно спасти расползавшуюся одну шестую часть суши. И, конечно, он знал одну простую истину, которую почему-то многие забыли сегодня: если в Кремле хотят войны, то она обязательно случится, вне зависимости от имени, которое носит предполагаемый враг – Гамсахурдиа, Шеварднадзе или Саакашвили. Они могут только несколько затруднить задачу, как Шеварднадзе, или, наоборот, облегчить ее решение, как Саакашвили. И даже в середине 90-х Ардзинба в сердцах вспоминал, как в часы грузинского вторжения безуспешно пытался дозвониться Ельцину, и делал вывод: Тбилиси двинул войска по согласованию с Москвой.
Окажись он в то время в другом месте, возглавь он какой-нибудь Народный фронт в Молдавии или "Саюдис" в Литве, все было бы просто: можно было бы стать отчаянным либералом и западником, что у Ардзинбы, как и большинства абхазских интеллигентов, получилось бы вполне искренне. Но здесь все было по-другому. Ардзинба-ученый писал статьи вместе с Сергеем Аверинцевым. Ардзинба-сепаратист приветствовал ГКЧП, обнимался с московскими генералами, в том числе и с теми, что в штатском.
Он пытался сыграть свою игру, незаметно аранжируя московскую партитуру. Это при нем в сухумских кулуарах особенно не скрывали, с каким удовольствием открылись бы Западу и как тяготятся своей обреченностью на Россию. При нем изможденные ветераны войны за независимость разворачивали искалеченную бронетехнику в сторону моря и давали символические залпы по российским кораблям, которые, реализуя санкции СНГ, не пропускали турецкие суда с гуманитарной помощью.
Он считался твердолобым, но он исходил из той реальности, которую диктовал момент. Было время, когда Сухуми был готов на симметричную федерацию с Грузией, потом на конфедерацию, но Тбилиси продолжал терять время, пока оно, уже при Ардзинбе, не иссякло вовсе. Ардзинба отчаянно интриговал – и в Сухуми, и в Москве, и, говорят, даже в Тбилиси. Абхазия по всем законам послевоенной непризнанности превращалась в страну-гарнизон, со всеми соответствующими властными соблазнами. Потом будут говорить, что Ардзинба проиграл мир, и это будет такой же профанацией, как и тезис о том, что он выиграл войну. Он просто выстраивал свою власть, камушек за камушком, так, как это было принято у всех.
С одним лишь нюансом: он, по праву считавшийся жестким и авторитарным, в отличие от многих ни в чем не делал того последнего шага, за которым все становится непоправимым. Он проповедовал ненависть к грузинам, потому что таков жанр существования государства-гарнизона. Но он не сжигал мостов с Грузией – предоставляя делать это ей самой. Он, выстраивая свою вертикаль по тем нехитрым законам, которые очень скоро оценят в Москве, перекрывал кислород оппозиции, и Абхазия, глухо ропща, с опаской оглядывалась на молодчиков из местной госбезопасности, которым было позволено все. Но сюжетами на тему политических убийств Абхазия Ардзинбы все-таки не запомнилась. Вся абхазская экономика превратилась в пиршество клановых группировок, среди которых клан Ардзинбы был, конечно, первым, и вся Абхазия знала, кто и почем вывозит лес ценнейших пород, сколько стоит таможня и кто поименно за какой род деятельности у Ардзинбы отвечает. Абхазия уверенно шла вразнос, и кто знает, чем бы это кончилось, если бы в начале нулевых уже неизлечимо больной Ардзинба не исчез из абхазской жизни.
Конечно, за всеми решениями продолжал стоять он. И даже если бы правы были скептики, подозревавшие, что его именем просто прикрываются, все равно это имя по-прежнему оставалось таким, что стоило всего остального. Это имя продолжало витать над Абхазией и после 2004-го, когда с победой Багапша в политической истории Владислава Ардзинбы была фактически поставлена точка. Он, конечно, мог бы эту историю продлить, но, видимо, историк Ардзинба догадывался, что совсем так, как в России, в Абхазии все-таки нельзя.
Победа Багапша – это, как ни крути, тоже Абхазия Ардзинбы.
Теперь из нее выросла республика, в которой выборы, проходящие совсем не по-российски, уже никого не удивляют. Как и Ардзинба, новый правитель вынужден соревноваться со всеми за право считаться самым пророссийским, и лишь в глубоко запрятанных интригах пытается хоть как-то противостоять окончательному превращению Абхазии в вотчину генералов, олигархов и отдельных мэров. В общем, все то, что осталось в наследство от Ардзинбы. Утешаться остается лишь тем, что наследство, полученное в свое время им самим, было куда печальнее.
* * * * * *
В интервью “Эхо Кавказа” Владислава Ардзинба вспоминает экс-президент республики Северная Осетия- Алания Ахсарбек Галазов.
Ахсарбек Галазов: Мы работали в одно и тоже время. Он был президентом республики Абхазия; я был президентом республики Северная Осетия-Алания. Мы вместе с ним работали и над союзным федеративным договором, были вместе на съездах верховного совета СССР, союзном совете федераций. Я его считаю выдающимся политическим и государственным деятелем XX-го века. Это был очень талантливый человек, великолепный оратор, человек, который свой талант, свой организаторский дар посвятил людям. И, наверно, то, что сегодня Абхазия признана независимой республикой, в этом огромная заслуга и Владислава Ардзинба. То было другое время. Тогда были востребованы люди, которые интересы народа, интересы республики, государства, общества ставили превыше своих личных интересов. Я считаю, 90-е годы- это трагические годы для всех людей, которые проживали в Советском союзе. Если сохранились народы, республики, культура, традиции народов, то в этом заслуга таких людей, как Владислав Ардзинба. Я думаю, он свой талант ученого и свои обширные познания в области истории и других наук всего себя посвятил народу, Кавказу, служению людям.
Де-факто министр здравоохранения Абхазии Зураб Маршания сообщил ранее РИА Новости, что у первого президента было "длительное, хроническое заболевание", а состояние здоровья "оставляло желать лучшего". По словам министра, Ардзинба "тяжело передвигался" без посторонней помощи.
Владислав Ардзинба родился в 1945 году в селе Эшера (в нескольких километрах от Сухуми), окончил Сухумский педагогический институт. По образованию историк. С 1969 по 1987 год жил в Москве, где в Институте востоковедения АН СССР защитил кандидатскую и докторскую диссертации (1985) по истории и культуре народов древней Малой Азии.
В 1987 году Ардзинба вернулся в Сухуми и стал директором Абхазского института языка, литературы и истории. В 1990 году Владислав Ардзинба был избран председателем Верховного Совета Абхазии, а в 1994 — президентом самопровозглашенной республики Абхазия. В 1999 переизбран президентом на новый срок. В связи с тяжёлой болезнью (2000) был вынужден окончательно оставить свой пост в 2004 году.
Наш корреспондент в Сухуми Виталий Шария составил портрет абхазского лидера.
- Как и многих других на постсоветском пространстве, в политику Владислава Ардзинба привел ветер перемен в СССР конца 80-х годов. Многие годы проработавший научным сотрудником Института востоковедения в Москве, затем возглавивший Институт абхазского языка, литературы и истории в Сухуми, он был избран народным депутатом СССР, и в 1989 выступил на знаменитом Первом съезде народных депутатов. 44-летний доктор исторических наук, горячо говоривший о правах репрессированного в сталинское время абхазского народа, он смотрелся на телеэкране почти как юноша, и уже тогда, без сомнения, влюбил в себя множество людей, а у множества, естественно, вызвал ненависть. Вскоре Владислав Ардзинба возглавил Верховный Совет Абхазии, сменил ушедшего на пенсию Валериана Кобахия. И в общей сложности руководил Абхазией более 13 лет. Особый период, конечно, грузино-абхазская война. В дни самых напряженных сражений летом 93-го он выезжал в военной форме на передовую, призывал абхазских бойцов к мужеству и бесстрашию. А до этого, в начале 93-го, был эпизод, когда на грузинской стороне распространился невесть откуда взявшийся слух о его смерти. И даже когда он появился на одном из московских каналов с классическим «слухи о моей смерти несколько преувеличены», его бывший заместитель в Верховном Совете Абхазии Тамаз Надареишвили упорно заявлял грузинской прессе, что это был двойник Ардзинба. В те годы, работая в газетах «Советская Абхазия», «Республика Абхазия», я довольно часто общался с Владиславом Ардзинба. Порою он просил меня подготовить ту или иную публикацию, нужную Абхазии, для российской или абхазской прессы. И я воочию мог наблюдать несгибаемую волю, неиссякаемую энергию этого человека. Помню, в 94-ом я прочитал книгу о мемуарах Ельцина, написанную Юмашевым. Я предложил Владиславу Григорьевичу написать книгу его воспоминаний. Ардзинба задумался, но ответил, что это еще рано. Слишком много продолжает в политике действовать людей, которым его суждения и оценки пришлись бы не по вкусу. Позднее как-то он вспоминал в одном из своих телеинтервью об этом нашем разговоре. Но еще одно тяжелое испытание, сравнимое разве что с войной, ему пришлось пережить в конце своей политической карьеры, когда президентские выборы 2004 года раскололи абхазское общество и поставили страну на грань гражданской войны. Раулю Хаджимба, которому Ардзинба хотел передать управление государством, пришлось уступить. И вот очень любопытный штрих: 14 мая 2005 Владиславу Ардзинба исполнилось 60 лет. Новый президент Сергей Багапш приехал к нему домой, чтобы поздравить. Известный наш фотомастер Владимир Попов сделал снимок, на котором Ардзинба и Багапш сидят на диване и весело смеются. Спустя время я напечатал этот снимок в газете, и он обрел большую популярность. Многие руководители организаций и учреждений стали покупать этот коллективный портрет и вешать его в своих кабинетах, дабы не вызывать неприятия ни у «багапшистов», ни у «ардзинбистов». Кстати, многие уже обратили внимание на это совпадение: первый президент Абхазии умер утром в день рождения второго президента.
* * * * * *
Сегодня Владислава Ардзинба вспоминали и в Тбилиси. Многие из грузин были лично знакомы с первым президентом самопровозглашенной республики Абхазия. Среди них председатель Верховного Совета Абхазской автономной республики Гия Гвазава и бывший министр госбезопасности Абхазской автономной республики, генерал Леван Кикнадзе. Рассказывает наш корреспондент Нонна Суварян.
Председатель Верховного Совета Абхазской автономной республики Гия Гвазава в течение года проработал вместе с Владиславом Ардзинба. В то время, когда Ардзинба занимал пост председателя Верховного Совета Абхазии, Гвазава был депутатом этого совета, членом президиума, а также председателем одной из комиссий. Гвазава рассказывает о роли Владислава Ардзинба на Кавказе.
-В любом случае, смерть это плохо. Я соболезную семье. Хотя этот человек сыграл отрицательную, разрушительную роль в истории своего этноса, Грузии и всего Кавказа, поставил под вопрос бытие или небытие самого абхазского этноса.
Гвазава вспоминает первый день работы Верховного совета Абхазии:
-Мы когда собрались, он сразу представил герб и флаг Абхазии. Мы сказали, можно было это вместе сделать, и грузинам и абхазам и всем тем этносам, которые проживали. Объявить конкурс, на что он ответил: зачем, я вас не перетрудил. Все готово, все у меня есть. То есть он был специально воспитан в Кремле для разрушения единства Грузии, нашего братства, что он отлично сделал. Он был талантливым учеником своих учителей.
С Владиславом Ардзинба был знаком и бывший министр госбезопасности Абхазской автономной республики генерал Леван Кикнадзе. По словам Кикнадзе, все действия Ардзинба были направлены против грузин:
-Все, что делалось в Абхазии тогда против грузин, Ардзинба был вдохновителем всего этого. Он не шел не на какие компромисы, срывал все договоренности и все обращал в пользу сепаратистов. Естественно, он использовал противостояние между грузинами, что имело место в Тбилиси. Мы, грузинская сторона, которая была там, не могли ему противостоять, потому что рядом с ним стояли российские спецлужбы, а Тбилиси тогда было некогда для нас. После свержения Гамсахурдия, когда беспорядки начались и в Абхазии, я должен отметить, что, несмотря на то, что мы правоохранительные органы старались навести хоть какой-нибудь общественный порядок, со стороны Ардзинба не было никакой поддержки. У него не было никакого желания, чтобы в Абхазии был порядок.
Несмотря на то, что в течение последних лет Ардзинба и Гвазава стояли по разные стороны баррикад, Гвазава считает, что Ардзинба-одна из трагичных фигур последних лет, так как он понял, что Абхазия вряд ли получит ту независимость, к которой стремилась. Вот как он вспоминает личность Ардзинба:
-Как личность, он был очень образованный человек, подготовленный. Его специально готовили для этой миссии. Очень энергичный, с определенным, уже установившимся взглядом на события, которые должны были развиваться в Абхазии.
Гвазава также вспоминает одну из бесед с бывшим председателем Верховного Совета Абхазии:
-Я зашел к нему в кабинет, у него на столе лежали какие-то бумажки. Он сказал, Гия, посмотри, это алфавит мегрельский и сванский. Я говорю, а зачем, у нас есть грузинский общий алфавит. Он ответил, ну как так, вы- Колхида. Тогда он уже показал, что он будет разрушать единство Грузии. Потом он мне сказал лично, Гия, я вас уважаю, вы человек неглупый, оставайтесь с нами. Помню его слова, нам, говорит, Тбилиси все даст. Я говорю, как даст? И так нас объединяет. Что он имел в виду, это трудно было тогда понять, но когда смотришь на эти события, понимаешь, прошлое правительство наше, по моему, с ним вместе решали тот вопрос, который был поставлен перед Ардзинба.
* * * * * *
Разброс мнений о роли Владислава Ардзинба в истории очень велик. В таких случаях принято говорить о неоднозначности исторической фигуры. Впрочем, наш постоянный комментатор из Сухуми Инал Хашиг считает, что в самой Абхазии отношение к фигуре Ардзинба абсолютно однозначное.
- В Абхазии на сегодняшний день действительно однозначное, и несмотря на то противостояние, которое было во время выборов 2004 года, когда человек, которого он наметил в качестве своего преемника, Рауль Хаджимба проиграл нынешнему действующему президенту Сергею Багапшу, и на полгода те выборы затянулись из-за того, что проигравшая сторона не захотела признать итоги этих выборов, все-таки страна в тот период, наверное, устала. Хотелось каких-то изменений, и не всегда преемник человека, который его назначает, отвечает тем стандартам, которые были востребованы в обществе. Ведь тот же Сергей Багапш тоже был представителем этой власти. Он тоже работал при Ардзинбе, был премьер-министром, и министр иностранных дел Сергей Шамба, выдвигавшийся в президенты в 2004 году, тоже был представителем этой власти. Конечно, это была борьба внутри самой власти. За будущее руководство этой страной. Надо еще учитывать, что в тот период Владислав Ардзинба уже был тяжело больной. Болезнь у него проявилась уже в 2001 году, и фактически он уже отходил от этой власти. И от его имени многие уже пытались управлять этой страной. И естественно, это формировало определенный осадок по отношению к его фигуре в 2004 году и к его выбору в лице Рауля Хаджимба. Тем не менее, уже годы спустя, точнее, после того как уже через год, через два Владислав Ардзинба полностью фактически отошел от политики и никак не вмешивался во внутриполитическую жизнь, постепенно стало обретаться в абхазском обществе осознание места Владислава Ардзинба в абхазской истории. И сейчас, независимо от каких-то политических пристрастий, все сходятся в одном: и руководство страны, и народ, что Владислав Ардзинба – это та величина, тот политик, который, собственно говоря, и принес Абхазии эту реальную независимость, которая была дана не в 2008 году, как многие в России сейчас пытаются представить, потому что Абхазия получила независимость. А именно в 1993 году, когда Абхазия, вопреки всему, сложившейся мировой конъюнктуре, сложившейся геополитической ситуации, выиграла эту войну, неравную войну с Грузией. И сейчас Ардзинба, конечно же, воспринимается уже не только как человек, который сегодня умер, но уже год назад он уже воспринимался неким таким абхазским Ататюрком.
* * * * * *
Обозреватель русской службы "Радио Свобода" Вадим Дубнов анализирует детали политической биографии Владислава Ардзинба.
В Москве умер первый абхазский президент Владислав Ардзинба. Восемь лет назад он, уже неизлечимо больной, исчез из политической жизни. Но за всем происходящим в самопровозглашенной республике все привычно усматривали его влияние. И не случайно: до сих пор Абхазия во многом остается Абхазией Владислава Ардзинбы.
Если бы даже Владислав Ардзинба не стал первым президентом самопровозглашенной республики Абхазии, он, признанный филолог и историк, все равно бы заслужил место для обширной статьи в научных энциклопедиях. Как, возможно, и другие ученые его времени – Звиад Гамсахурдиа, Абульфаз Эльчибей, Аскар Акаев, Левон Тер-Петросян. Интеллектуал, овладевающий сердцами масс – этот первый постсоветский опыт оказался не слишком удачным. Но из всей галереи этих образов, только, пожалуй, Владислав Ардзинба остался фигурой, вослед которой ни один из его сограждан не скажет слова ненависти. Даже те, очень многие, для кого он или никогда не был, или давно перестал быть кумиром.
Хотя, казалось бы, он на эту ненависть был обречен. Его называли авторитарным правителем, абхазским националистом – и в этом была своя правда. Он планомерно вел Абхазию по тому пути, который очень быстро становится вертикалью власти – и он ее выстроил. Он не хотел уходить из власти – и его поражение на выборах едва не обернулось гражданской войной.
Но, может быть, в том-то и дело, что все-таки не обернулось.
Нет давно Чечни Дудаева или Южной Осетии Тореза Кулумбекова. Абхазия, уже шесть лет не слышавшая своего первого лидера, – это почти во всем продолжение его причудливой политической судьбы. Он отнюдь не был фаворитом в кастинге на роль абхазского лидера среди тех, кто горел идеями абхазской независимости. И ему, конечно, не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, что текст этой роли неумолимо задан в хорошо известных ему московских кабинетах, в которых пытались судорожно спасти расползавшуюся одну шестую часть суши. И, конечно, он знал одну простую истину, которую почему-то многие забыли сегодня: если в Кремле хотят войны, то она обязательно случится, вне зависимости от имени, которое носит предполагаемый враг – Гамсахурдиа, Шеварднадзе или Саакашвили. Они могут только несколько затруднить задачу, как Шеварднадзе, или, наоборот, облегчить ее решение, как Саакашвили. И даже в середине 90-х Ардзинба в сердцах вспоминал, как в часы грузинского вторжения безуспешно пытался дозвониться Ельцину, и делал вывод: Тбилиси двинул войска по согласованию с Москвой.
Окажись он в то время в другом месте, возглавь он какой-нибудь Народный фронт в Молдавии или "Саюдис" в Литве, все было бы просто: можно было бы стать отчаянным либералом и западником, что у Ардзинбы, как и большинства абхазских интеллигентов, получилось бы вполне искренне. Но здесь все было по-другому. Ардзинба-ученый писал статьи вместе с Сергеем Аверинцевым. Ардзинба-сепаратист приветствовал ГКЧП, обнимался с московскими генералами, в том числе и с теми, что в штатском.
Он пытался сыграть свою игру, незаметно аранжируя московскую партитуру. Это при нем в сухумских кулуарах особенно не скрывали, с каким удовольствием открылись бы Западу и как тяготятся своей обреченностью на Россию. При нем изможденные ветераны войны за независимость разворачивали искалеченную бронетехнику в сторону моря и давали символические залпы по российским кораблям, которые, реализуя санкции СНГ, не пропускали турецкие суда с гуманитарной помощью.
Он считался твердолобым, но он исходил из той реальности, которую диктовал момент. Было время, когда Сухуми был готов на симметричную федерацию с Грузией, потом на конфедерацию, но Тбилиси продолжал терять время, пока оно, уже при Ардзинбе, не иссякло вовсе. Ардзинба отчаянно интриговал – и в Сухуми, и в Москве, и, говорят, даже в Тбилиси. Абхазия по всем законам послевоенной непризнанности превращалась в страну-гарнизон, со всеми соответствующими властными соблазнами. Потом будут говорить, что Ардзинба проиграл мир, и это будет такой же профанацией, как и тезис о том, что он выиграл войну. Он просто выстраивал свою власть, камушек за камушком, так, как это было принято у всех.
С одним лишь нюансом: он, по праву считавшийся жестким и авторитарным, в отличие от многих ни в чем не делал того последнего шага, за которым все становится непоправимым. Он проповедовал ненависть к грузинам, потому что таков жанр существования государства-гарнизона. Но он не сжигал мостов с Грузией – предоставляя делать это ей самой. Он, выстраивая свою вертикаль по тем нехитрым законам, которые очень скоро оценят в Москве, перекрывал кислород оппозиции, и Абхазия, глухо ропща, с опаской оглядывалась на молодчиков из местной госбезопасности, которым было позволено все. Но сюжетами на тему политических убийств Абхазия Ардзинбы все-таки не запомнилась. Вся абхазская экономика превратилась в пиршество клановых группировок, среди которых клан Ардзинбы был, конечно, первым, и вся Абхазия знала, кто и почем вывозит лес ценнейших пород, сколько стоит таможня и кто поименно за какой род деятельности у Ардзинбы отвечает. Абхазия уверенно шла вразнос, и кто знает, чем бы это кончилось, если бы в начале нулевых уже неизлечимо больной Ардзинба не исчез из абхазской жизни.
Конечно, за всеми решениями продолжал стоять он. И даже если бы правы были скептики, подозревавшие, что его именем просто прикрываются, все равно это имя по-прежнему оставалось таким, что стоило всего остального. Это имя продолжало витать над Абхазией и после 2004-го, когда с победой Багапша в политической истории Владислава Ардзинбы была фактически поставлена точка. Он, конечно, мог бы эту историю продлить, но, видимо, историк Ардзинба догадывался, что совсем так, как в России, в Абхазии все-таки нельзя.
Победа Багапша – это, как ни крути, тоже Абхазия Ардзинбы.
Теперь из нее выросла республика, в которой выборы, проходящие совсем не по-российски, уже никого не удивляют. Как и Ардзинба, новый правитель вынужден соревноваться со всеми за право считаться самым пророссийским, и лишь в глубоко запрятанных интригах пытается хоть как-то противостоять окончательному превращению Абхазии в вотчину генералов, олигархов и отдельных мэров. В общем, все то, что осталось в наследство от Ардзинбы. Утешаться остается лишь тем, что наследство, полученное в свое время им самим, было куда печальнее.
* * * * * *
В интервью “Эхо Кавказа” Владислава Ардзинба вспоминает экс-президент республики Северная Осетия- Алания Ахсарбек Галазов.
Ахсарбек Галазов: Мы работали в одно и тоже время. Он был президентом республики Абхазия; я был президентом республики Северная Осетия-Алания. Мы вместе с ним работали и над союзным федеративным договором, были вместе на съездах верховного совета СССР, союзном совете федераций. Я его считаю выдающимся политическим и государственным деятелем XX-го века. Это был очень талантливый человек, великолепный оратор, человек, который свой талант, свой организаторский дар посвятил людям. И, наверно, то, что сегодня Абхазия признана независимой республикой, в этом огромная заслуга и Владислава Ардзинба. То было другое время. Тогда были востребованы люди, которые интересы народа, интересы республики, государства, общества ставили превыше своих личных интересов. Я считаю, 90-е годы- это трагические годы для всех людей, которые проживали в Советском союзе. Если сохранились народы, республики, культура, традиции народов, то в этом заслуга таких людей, как Владислав Ардзинба. Я думаю, он свой талант ученого и свои обширные познания в области истории и других наук всего себя посвятил народу, Кавказу, служению людям.