ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---26 марта 2010 года нижняя палата российского парламента ратифицировала соглашения с Абхазией и Южной Осетией о «совместной охране границ». Фактически же речь идет об использовании российских пограничников и военных в охране границ двух кавказских де-факто государств. Незадолго до этого решения министерство обороны США распространило информацию, из которой следовало, что военно-политическое сотрудничество Вашингтона и Тбилиси будет наращиваться.
Министр обороны США уведомил Конгресс, что в планах Пентагона финансирование 10 программ в странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза, включая и Грузию. Поскольку в фокусе этих программ будет подготовка военнослужащих к осуществлению натовской операции в Афганистане, многие политики и эксперты в Грузии, заговорили о своем участии в данной программе, как об «ускоряющем факторе» для вступления их страны в Североатлантический Альянс. По словам официального представителя Пентагона Джеффри Морелла, «Грузия хочет стать частью международных сил в Афганистане. А мы хотим им помочь в этом».
На первый взгляд, два события, описанных выше, плохо связаны между собой. Однако при более глубоком анализе оказывается, что они (каждое по-своему) объединены рамками общего сценария «Новый статус-кво на Кавказе». Этот процесс начался после августовской войны 2008 года, но сегодня он обретает более четкие очертания.
Одним из последствий «горячего августа» 2008 года стало не только признание Кремлем независимости двух бывших грузинских автономий. Кардинальным образом изменилась роль России в Абхазии и в Южной Осетии. Из миротворца Москва стала политическим патроном и гарантом самоопределения двух бывших автономий от Грузии. Этот формат предусматривает количественное наращивание российских военных (объединенные базы в двух республиках) и пограничников, которые де-факто переносят рубежи России на реку Ингури и в непосредственную близость от Тбилиси (если говорить об Ахалгорском районе Южной Осетии). Другим не менее важным последствием стала полная и окончательная «американизация» внешней политики Тбилиси. Свидетельством тому - подписание Хартии о стратегическом партнерстве и возобновление обучения грузинских военных, начиная с лета 2009 года, несмотря на явное недовольство России. Обсуждаются перспективы скорого открытия американских баз в Поти и в Марнеули.
Соединенные Штаты крайне недовольны усилением российской военно-политической компоненты в Абхазии и Южной Осетии, а Россия столь же недвусмысленно осуждает сотрудничество Тбилиси с Вашингтоном (а также с НАТО). Но что в сухом остатке? В результате происходит консервация «послеавгустовского» порядка. Чем больше американских военных в Грузии, тем сильнее обособление Абхазии и Южной Осетии. Военный потенциал США не будет использован против РФ (как и наоборот). Слишком много других более важных со стратегической точки зрения регионов в мире (Афганистан, КНДР, Иран, «малый Ближний Восток»), где интересы Москвы и Вашингтона требуют согласования. Таким образом, военное партнерство с Вашингтоном, может быть, и будет способствовать модернизации грузинской армии и всего блока безопасности, но не вернет контроля над Абхазией и Южной Осетией. Присутствие же военных «кулаков» Москвы в Абхазии и в Южной Осетии, а Вашингтона в Грузии станет фактором сдерживания Тбилиси с одной стороны, Сухуми и Цхинвали с другой от “необдуманных действий.”
Между тем, военное усиление РФ в двух бывших грузинских автономиях создает определенные сложности для самой Москвы. Размещение баз, с одной стороны - это улучшение внутренней инфраструктуры и более качественные гарантии безопасности от Грузии. Но в то же время приход военных из большой соседней страны - это не тот фактор, который способствует развитию «национальной гордости». Впрочем, это уже другая история.
Министр обороны США уведомил Конгресс, что в планах Пентагона финансирование 10 программ в странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза, включая и Грузию. Поскольку в фокусе этих программ будет подготовка военнослужащих к осуществлению натовской операции в Афганистане, многие политики и эксперты в Грузии, заговорили о своем участии в данной программе, как об «ускоряющем факторе» для вступления их страны в Североатлантический Альянс. По словам официального представителя Пентагона Джеффри Морелла, «Грузия хочет стать частью международных сил в Афганистане. А мы хотим им помочь в этом».
На первый взгляд, два события, описанных выше, плохо связаны между собой. Однако при более глубоком анализе оказывается, что они (каждое по-своему) объединены рамками общего сценария «Новый статус-кво на Кавказе». Этот процесс начался после августовской войны 2008 года, но сегодня он обретает более четкие очертания.
Одним из последствий «горячего августа» 2008 года стало не только признание Кремлем независимости двух бывших грузинских автономий. Кардинальным образом изменилась роль России в Абхазии и в Южной Осетии. Из миротворца Москва стала политическим патроном и гарантом самоопределения двух бывших автономий от Грузии. Этот формат предусматривает количественное наращивание российских военных (объединенные базы в двух республиках) и пограничников, которые де-факто переносят рубежи России на реку Ингури и в непосредственную близость от Тбилиси (если говорить об Ахалгорском районе Южной Осетии). Другим не менее важным последствием стала полная и окончательная «американизация» внешней политики Тбилиси. Свидетельством тому - подписание Хартии о стратегическом партнерстве и возобновление обучения грузинских военных, начиная с лета 2009 года, несмотря на явное недовольство России. Обсуждаются перспективы скорого открытия американских баз в Поти и в Марнеули.
Соединенные Штаты крайне недовольны усилением российской военно-политической компоненты в Абхазии и Южной Осетии, а Россия столь же недвусмысленно осуждает сотрудничество Тбилиси с Вашингтоном (а также с НАТО). Но что в сухом остатке? В результате происходит консервация «послеавгустовского» порядка. Чем больше американских военных в Грузии, тем сильнее обособление Абхазии и Южной Осетии. Военный потенциал США не будет использован против РФ (как и наоборот). Слишком много других более важных со стратегической точки зрения регионов в мире (Афганистан, КНДР, Иран, «малый Ближний Восток»), где интересы Москвы и Вашингтона требуют согласования. Таким образом, военное партнерство с Вашингтоном, может быть, и будет способствовать модернизации грузинской армии и всего блока безопасности, но не вернет контроля над Абхазией и Южной Осетией. Присутствие же военных «кулаков» Москвы в Абхазии и в Южной Осетии, а Вашингтона в Грузии станет фактором сдерживания Тбилиси с одной стороны, Сухуми и Цхинвали с другой от “необдуманных действий.”
Между тем, военное усиление РФ в двух бывших грузинских автономиях создает определенные сложности для самой Москвы. Размещение баз, с одной стороны - это улучшение внутренней инфраструктуры и более качественные гарантии безопасности от Грузии. Но в то же время приход военных из большой соседней страны - это не тот фактор, который способствует развитию «национальной гордости». Впрочем, это уже другая история.