ПРАГА---Поездка в Карачаево-Черкесию не была рабочей, однако встречи с коллегами журналистами в Черкесске все равно оказались скорее редакционными летучками, чем дружескими посиделками. После этих бесед ощущение напряжения в воздухе этой северо-кавказской республики, несмотря на то, что она – не самый частый гость сводок происшествий, – лишь усилилось. Подковерные игры нечистых на руку политиков, межнациональные противоречия, исламский фундаментализм и агрессивный национализм, нищета, безработица, беззаконие – этот список бед можно продолжать до бесконечности.
Но самая страшная беда – безысходность. Это ощущение родилось не в беседах с коллегами. Они, хоть и давно сняли розовые очки, все равно надеются. Это видно, слышно, чувствуется – они отчаянно ищут выход из этого множества тупиков. Чувство безысходности родилось по дороге из Черкесска в Ставрополь.
Ранний вечер, но уже стемнело. Впереди, на федеральной трассе очередь, еще небольшая, из машин с включенными аварийными сигналами. Авария. Я ставлю машину на обочину, и мой спутник – отставной сотрудник МВД, идет вперед, чтобы узнать, что произошло.
Лобовое столкновение. Две российские машины, на бешенной скорости столкнулись посреди дороги. Один водитель умер мгновенно, второй – сотрудник ДПС, совсем молодой, еще жив.
Он был жив еще примерно полчаса. Пока его, возможно, не убили люди, стоявшие вокруг.
Они подъезжали к месту аварии сначала вторым рядом, обгоняя прижавшихся к обочине, потом третим рядом по встречной полосе, потом они заняли и обочину встречной полосы. Они бросали свои машины и шли поглазеть на умирающего человека.
Скорая, пожарные, истерично завывая сиренами, пытались подъехать к месту аварии. Наученные горьким опытом мчс-ники были умнее – он примчались раньше других просто по полю. Но помочь, без врачей, не смогли.
Еще полчаса толпа зевак рассуждала, кто из водителей выехал на встречную полосу? Ведь наверняка гаишник, - убеждены многие. Еще полчаса будут слышны сетования на то, как же медленно приехали скорая, пожарные, мчс-овцы. Еще полчаса будут выбираться из этой мешанины людей и машин врачи, которым уже нечего делать, кроме как довезти тела погибших в морг.
А потом дорогу откроют. Только куда она ведет?!
Но самая страшная беда – безысходность. Это ощущение родилось не в беседах с коллегами. Они, хоть и давно сняли розовые очки, все равно надеются. Это видно, слышно, чувствуется – они отчаянно ищут выход из этого множества тупиков. Чувство безысходности родилось по дороге из Черкесска в Ставрополь.
Ранний вечер, но уже стемнело. Впереди, на федеральной трассе очередь, еще небольшая, из машин с включенными аварийными сигналами. Авария. Я ставлю машину на обочину, и мой спутник – отставной сотрудник МВД, идет вперед, чтобы узнать, что произошло.
Лобовое столкновение. Две российские машины, на бешенной скорости столкнулись посреди дороги. Один водитель умер мгновенно, второй – сотрудник ДПС, совсем молодой, еще жив.
Он был жив еще примерно полчаса. Пока его, возможно, не убили люди, стоявшие вокруг.
Они подъезжали к месту аварии сначала вторым рядом, обгоняя прижавшихся к обочине, потом третим рядом по встречной полосе, потом они заняли и обочину встречной полосы. Они бросали свои машины и шли поглазеть на умирающего человека.
Скорая, пожарные, истерично завывая сиренами, пытались подъехать к месту аварии. Наученные горьким опытом мчс-ники были умнее – он примчались раньше других просто по полю. Но помочь, без врачей, не смогли.
Еще полчаса толпа зевак рассуждала, кто из водителей выехал на встречную полосу? Ведь наверняка гаишник, - убеждены многие. Еще полчаса будут слышны сетования на то, как же медленно приехали скорая, пожарные, мчс-овцы. Еще полчаса будут выбираться из этой мешанины людей и машин врачи, которым уже нечего делать, кроме как довезти тела погибших в морг.
А потом дорогу откроют. Только куда она ведет?!