СУХУМИ -- За последние две недели президент Абхазии Сергей Багапш дважды выступал с заявлениями о своих намерениях жестко бороться с коррупцией, в то время как в предыдущие пять лет даже на риторическом уровне не признавалось наличия во власти этой проблемы. В чем причина внезапного прозрения? Ведь и в предыдущие годы чиновники активно укрепляли свое финансовое благополучие посредством взяток, откатов, получением долей в чужом бизнесе. К тому же, условия «работы» были идеальные – никакого риска.
Это в соседней России нет-нет могут и поймать и срок впаять реальный с конфискацией наворованного имущества. В Абхазии же самое страшное, что может ждать нечистого на руку чиновника - это увольнение, и при этом данная «высшая мера» наказания применялась лишь в исключительных случаях. На пальцах одной руки можно пересчитать чиновников, которым не повезло, и они были отторгнуты от кормушки. Наверняка Багапш и раньше был в курсе слабостей своих подчиненных (он ведь не царь-батюшка и не товарищ Сталин, которые не знали о перегибах на местах), но вот каких-либо усилий, дабы помешать этому процессу, он не предпринимал, видимо понимая, что кардинально изменить ситуацию без серьезных реформ во всех сферах жизнедеятельности государства невозможно. А к ним он не был готов, да и сейчас никаких предпосылок для резких движений тоже не видно, так как в таком случае ему неминуемо пришлось бы противопоставить себя всему этому неприлично богатеющему как на дрожжах бюрократическому аппарату без какой-либо гарантии на успех. А он далеко не революционер, ведь лозунг стабильного развития его кредо, тем более на новый президентский срок ему уже не баллотироваться.
Так в чем тогда смысл всей этой кампании, когда есть вполне объяснимая уверенность, и не только в стане критиков нынешней власти, но и в самой власти, что борьба с коррупцией ограничится лишь установлением телефонов доверия? И что нового может сказать анонимный звонок, если на том конце и так все хорошо знают?
Скорее всего, истоки нынешней «борьбы» следует искать во внешнем факторе. Более полугода руководство страны ведет непростые переговоры с Кремлем по поводу того, кто все-таки будет контролировать поступающую в республику российскую финансовую помощь. Речь идет о немалых деньгах. За три ближайших года Россия обязалась выделить Абхазии более 10 миллиардов рублей. В Москве изначально настаивали на механизме, по которому при Министерстве регионального развития учреждалась отдельная дирекция, в чьи функциональные обязанности входил бы полный контроль и управление денежными потоками в Абхазию. Естественно, реализация такого плана никак не могла устроить абхазскую сторону, так как с одной стороны, это прямой и самый короткий путь к переходу страны в режим внешнего управления, с другой – наверняка у нашей бюрократии уже давно вызрели собственные идеи по тому, как лучше освоить столь солидную помощь. Эта ситуация, когда национальный интерес никак не вошел в противоречие с личными интересами. В итоге абхазские переговорщики, имея такую патриотическую мотивацию и всеобщую чиновничью поддержку в тылу, вошли в режим ожесточенного сопротивления Кремлю. В последние пару лет такой стойкости за ними не наблюдалось. С момента признания нашей государственности со стороны России, официальный Сухум, в благодарность за проделанное, шел на уступки Москве во многих очень важных вопросах, в том числе и по договору о совместной охране границы, и о соглашении в военном сотрудничестве и многом другом, где так или иначе затрагивался национальный интерес. Но вот в вопросе освоения и контроля за деньгами Сухум быть сговорчивым не захотел. Коса нашла на камень. Премьер-министр Сергей Шамба во время последней своей пресс-конференции откровенно заявил о позиции руководства страны по этому вопросу.
«Предусматривалось учреждение российской дирекции при Министерстве регионального развития, которая должна была, фактически, заниматься управлением денежных потоков. Мы были категорически против этого, потому что мы сказали, что мы не регион России, чтобы минрегионразвития за нас занимался этими вопросами, у нас есть правительство, которое готово сотрудничать. Но мы сами будем решать, куда и как направлять эти средства и как контролировать. Мы видели, что учреждение южной дирекции для осуществления аналогичных проектов в Южной Осетии привело там к серьезным трениям, и этот результат нас не очень вдохновляет. Поэтому мы не хотим повторения этого результата. У нас есть собственный подход. Сейчас вопрос будет решаться так, как мы предлагали. Пускай присылают сюда деньги, а мы будем сами этими проектами заниматься," заявил глава правительства.
Вот этот южноосетинский прецедент наверняка использовался в доводах не только Сухумом, но и Москвой. Не только Кокойты обвиняет резидентов минрегионразвития в разворовывании помощи, но и самого Кокойты и его окружение противная сторона обвиняет в этих же самых прегрешениях. И сейчас, в контексте Абхазии, скорее всего, все официальные доводы Москвы зиждутся на том, что российская помощь будет нецелевым образом использована Сухумом. И видимо, этим и стоит объяснить неожиданное желание руководства Абхазии бороться с коррупцией.
Это в соседней России нет-нет могут и поймать и срок впаять реальный с конфискацией наворованного имущества. В Абхазии же самое страшное, что может ждать нечистого на руку чиновника - это увольнение, и при этом данная «высшая мера» наказания применялась лишь в исключительных случаях. На пальцах одной руки можно пересчитать чиновников, которым не повезло, и они были отторгнуты от кормушки. Наверняка Багапш и раньше был в курсе слабостей своих подчиненных (он ведь не царь-батюшка и не товарищ Сталин, которые не знали о перегибах на местах), но вот каких-либо усилий, дабы помешать этому процессу, он не предпринимал, видимо понимая, что кардинально изменить ситуацию без серьезных реформ во всех сферах жизнедеятельности государства невозможно. А к ним он не был готов, да и сейчас никаких предпосылок для резких движений тоже не видно, так как в таком случае ему неминуемо пришлось бы противопоставить себя всему этому неприлично богатеющему как на дрожжах бюрократическому аппарату без какой-либо гарантии на успех. А он далеко не революционер, ведь лозунг стабильного развития его кредо, тем более на новый президентский срок ему уже не баллотироваться.
Так в чем тогда смысл всей этой кампании, когда есть вполне объяснимая уверенность, и не только в стане критиков нынешней власти, но и в самой власти, что борьба с коррупцией ограничится лишь установлением телефонов доверия? И что нового может сказать анонимный звонок, если на том конце и так все хорошо знают?
Скорее всего, истоки нынешней «борьбы» следует искать во внешнем факторе. Более полугода руководство страны ведет непростые переговоры с Кремлем по поводу того, кто все-таки будет контролировать поступающую в республику российскую финансовую помощь. Речь идет о немалых деньгах. За три ближайших года Россия обязалась выделить Абхазии более 10 миллиардов рублей. В Москве изначально настаивали на механизме, по которому при Министерстве регионального развития учреждалась отдельная дирекция, в чьи функциональные обязанности входил бы полный контроль и управление денежными потоками в Абхазию. Естественно, реализация такого плана никак не могла устроить абхазскую сторону, так как с одной стороны, это прямой и самый короткий путь к переходу страны в режим внешнего управления, с другой – наверняка у нашей бюрократии уже давно вызрели собственные идеи по тому, как лучше освоить столь солидную помощь. Эта ситуация, когда национальный интерес никак не вошел в противоречие с личными интересами. В итоге абхазские переговорщики, имея такую патриотическую мотивацию и всеобщую чиновничью поддержку в тылу, вошли в режим ожесточенного сопротивления Кремлю. В последние пару лет такой стойкости за ними не наблюдалось. С момента признания нашей государственности со стороны России, официальный Сухум, в благодарность за проделанное, шел на уступки Москве во многих очень важных вопросах, в том числе и по договору о совместной охране границы, и о соглашении в военном сотрудничестве и многом другом, где так или иначе затрагивался национальный интерес. Но вот в вопросе освоения и контроля за деньгами Сухум быть сговорчивым не захотел. Коса нашла на камень. Премьер-министр Сергей Шамба во время последней своей пресс-конференции откровенно заявил о позиции руководства страны по этому вопросу.
«Предусматривалось учреждение российской дирекции при Министерстве регионального развития, которая должна была, фактически, заниматься управлением денежных потоков. Мы были категорически против этого, потому что мы сказали, что мы не регион России, чтобы минрегионразвития за нас занимался этими вопросами, у нас есть правительство, которое готово сотрудничать. Но мы сами будем решать, куда и как направлять эти средства и как контролировать. Мы видели, что учреждение южной дирекции для осуществления аналогичных проектов в Южной Осетии привело там к серьезным трениям, и этот результат нас не очень вдохновляет. Поэтому мы не хотим повторения этого результата. У нас есть собственный подход. Сейчас вопрос будет решаться так, как мы предлагали. Пускай присылают сюда деньги, а мы будем сами этими проектами заниматься," заявил глава правительства.
Вот этот южноосетинский прецедент наверняка использовался в доводах не только Сухумом, но и Москвой. Не только Кокойты обвиняет резидентов минрегионразвития в разворовывании помощи, но и самого Кокойты и его окружение противная сторона обвиняет в этих же самых прегрешениях. И сейчас, в контексте Абхазии, скорее всего, все официальные доводы Москвы зиждутся на том, что российская помощь будет нецелевым образом использована Сухумом. И видимо, этим и стоит объяснить неожиданное желание руководства Абхазии бороться с коррупцией.