ПРАГА---Результатом усилий грузинских властей, направленных на оценку событий августа 2008 года и их последствий, стал подписанный президентом Михаилом Саакашвили в откябре того же года закон «Об оккупированных территориях». Стремление же грузинских властей преодолеть эти последствия отразились в документе под названием "Стратегия в отношении оккупированных территорий: Вовлечение путем сотрудничества". Он был принят правительством Грузии в январе 2010 года. Однако, можно ли сказать, что эти документы работают в пользу главной цели – урегулирования конфликтов?
В основных положениях закона «Об оккупированных территориях» Российская Федерация, которую Тбилиси считает основным игроком в конфликте, объявляется государством, осуществляющим военную оккупацию. На территориях, контролируемях де-факто абхазскими и югоосетинскими властями, любая деятельность и любые органы, которые ее осуществляют без учета грузинского законодательства, называются незаконными.
Ясно, что не только Россия, но и признанные ею самопровозглашенные республики, посчитали этот закон еще одним проявлением “вражеской сущности грузинских властей” и не согласились ни с одним из его пунктов. Вопрос в другом: какие цели преследовали грузинские власти, принимая этот закон. Ведь в любом случае, в условиях подобного конфликта он прежде всего должен ставить перед собой цель мирного решения конфликта, или, по крайней мере, стать первой ступенью на пути его решения. Грузинский политолог Арчил Гегешидзе считает, что закон был необходим, поскольку содержит в себе оценку грузинской стороной событий августа 2008 года и их последствий.
«В связи с тем, что Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, и потом было подписано соглашение о расположении в Абхазии российских военных баз, вот на это, в качестве реакции, был принят закон, который имел целью что-то ограничить, что-то запретить, чему-то не дать возможности расширяться дальше. То есть, совершенно другие цели ставил этот закон, чем урегулирование конфликтов. Если мы под «урегулирование конфликтов» поймем - примирение, сближение позиций сторон, то, конечно, такие законы, этому не служат, не способствуют никак», - говорит Арчил Гегешидзе.
Что же касается мирного решения конфликта, политолог считает, что именно для этого грузинские власти и разработали эту стратегию. Но с определенной целью – не теряя времени и минуя власти Цхинвали и Сухуми, выйти напрямую на общества этих образований и путем применения так называемой мягкой силы, склонить их к большему сотрудничеству с Грузией.
«То есть, чтобы способствовать осознанию этими обществами необходимости иметь дело с Грузией. Чтобы полностью не отвернуться от Грузии, чтобы полного отчуждения не произошло, вот для этого нужно привязать к себе это население. Для того, чтобы потом, если соответствующая конъюнктура, политическая или геополитическая создастся, тогда уже легче решить вот эту проблему», - говорит политиолог.
Иной точки зрения придерживается политолог Гия Хухашвили, считающий, что такая сратегия грузинского государства лишь отчуждает эти народы.
«Всякие вот такие действия являются, по сути, деструктивными и не будут содействовать интеграции этих регионов в единую Грузию. Если ты не говоришь напрямую с людьми, разрабатываешь стратегию и даже не пытаешся обсуждать с ними эту стратегию, а просто направляешь в Вашингтон, или еще куда-то, и говоришь, что я что-то сделал. Как бы хорошо не разрабатывалась любая стратегия, если форма ее продвижения неправильна, это не сработает никогда», - сказал Гия Хухашвили.
На днях с некоторыми критическими выкладками в адрес стратегии, в унисон с этим мнением политолога, опубликовала статью компания «Оксфорд аналитик», которая с 1975 года занимается анализом геополитической и макроэкономической обстановки в различных регионах. На ее критику в прямом эфире “Эха Кавказа” один из инициаторов и разработчиков этой стратегии, госминистр Грузии Темур Якобашвили ответил следующее:
«Естественно, никто с нашей стороны не ожидал, что де-факто власти Абхазии и цхинвальского региона Южной Осетии будут рады нашей стратегии и будут громогласно его приветствовать. Тут надо отделять политику и риторику. На уровне риторики мы слышим то, что мы слышим. Если бы вы сидели в моем кабинете или возле моего кабинета, увидели бы достаточно большое количество людей, которые заинтересованы в этой стратегии. Я говорю о тех людях, которые приезжают с оккупированных территорий и с нами общаются. Естественно, все вопросы, которые они выдвигают, не носят политического характера, как и документ не носит политического характера».
Госминистр сказал, что понимает мнение скпетиков, но считает, что им пора уступить место прагматикам, которые бытсрее добьются успеха.
В основных положениях закона «Об оккупированных территориях» Российская Федерация, которую Тбилиси считает основным игроком в конфликте, объявляется государством, осуществляющим военную оккупацию. На территориях, контролируемях де-факто абхазскими и югоосетинскими властями, любая деятельность и любые органы, которые ее осуществляют без учета грузинского законодательства, называются незаконными.
Ясно, что не только Россия, но и признанные ею самопровозглашенные республики, посчитали этот закон еще одним проявлением “вражеской сущности грузинских властей” и не согласились ни с одним из его пунктов. Вопрос в другом: какие цели преследовали грузинские власти, принимая этот закон. Ведь в любом случае, в условиях подобного конфликта он прежде всего должен ставить перед собой цель мирного решения конфликта, или, по крайней мере, стать первой ступенью на пути его решения. Грузинский политолог Арчил Гегешидзе считает, что закон был необходим, поскольку содержит в себе оценку грузинской стороной событий августа 2008 года и их последствий.
«В связи с тем, что Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, и потом было подписано соглашение о расположении в Абхазии российских военных баз, вот на это, в качестве реакции, был принят закон, который имел целью что-то ограничить, что-то запретить, чему-то не дать возможности расширяться дальше. То есть, совершенно другие цели ставил этот закон, чем урегулирование конфликтов. Если мы под «урегулирование конфликтов» поймем - примирение, сближение позиций сторон, то, конечно, такие законы, этому не служат, не способствуют никак», - говорит Арчил Гегешидзе.
Что же касается мирного решения конфликта, политолог считает, что именно для этого грузинские власти и разработали эту стратегию. Но с определенной целью – не теряя времени и минуя власти Цхинвали и Сухуми, выйти напрямую на общества этих образований и путем применения так называемой мягкой силы, склонить их к большему сотрудничеству с Грузией.
«То есть, чтобы способствовать осознанию этими обществами необходимости иметь дело с Грузией. Чтобы полностью не отвернуться от Грузии, чтобы полного отчуждения не произошло, вот для этого нужно привязать к себе это население. Для того, чтобы потом, если соответствующая конъюнктура, политическая или геополитическая создастся, тогда уже легче решить вот эту проблему», - говорит политиолог.
Иной точки зрения придерживается политолог Гия Хухашвили, считающий, что такая сратегия грузинского государства лишь отчуждает эти народы.
«Всякие вот такие действия являются, по сути, деструктивными и не будут содействовать интеграции этих регионов в единую Грузию. Если ты не говоришь напрямую с людьми, разрабатываешь стратегию и даже не пытаешся обсуждать с ними эту стратегию, а просто направляешь в Вашингтон, или еще куда-то, и говоришь, что я что-то сделал. Как бы хорошо не разрабатывалась любая стратегия, если форма ее продвижения неправильна, это не сработает никогда», - сказал Гия Хухашвили.
На днях с некоторыми критическими выкладками в адрес стратегии, в унисон с этим мнением политолога, опубликовала статью компания «Оксфорд аналитик», которая с 1975 года занимается анализом геополитической и макроэкономической обстановки в различных регионах. На ее критику в прямом эфире “Эха Кавказа” один из инициаторов и разработчиков этой стратегии, госминистр Грузии Темур Якобашвили ответил следующее:
«Естественно, никто с нашей стороны не ожидал, что де-факто власти Абхазии и цхинвальского региона Южной Осетии будут рады нашей стратегии и будут громогласно его приветствовать. Тут надо отделять политику и риторику. На уровне риторики мы слышим то, что мы слышим. Если бы вы сидели в моем кабинете или возле моего кабинета, увидели бы достаточно большое количество людей, которые заинтересованы в этой стратегии. Я говорю о тех людях, которые приезжают с оккупированных территорий и с нами общаются. Естественно, все вопросы, которые они выдвигают, не носят политического характера, как и документ не носит политического характера».
Госминистр сказал, что понимает мнение скпетиков, но считает, что им пора уступить место прагматикам, которые бытсрее добьются успеха.