ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ -- Дмитрий Тренин, директор московского Центра Карнеги, недавно опубликовал в англоязычной “Moscow Times” свой проект мирного соглашения между Россией и Грузией. Согласно Тренину, рациональным (и возможным) решением проблемы было бы, с одной стороны, признание Грузией независимости Абхазии в обмен на возврат Гальского района с почти полностью грузинским населением, а с другой – уход России из Южной Осетии в обмен на предоставление этому региону некоего промежуточного статуса между независимостью и контролем Грузии при сохранении определенной роли для России.
Препятствием для такого соглашения является нахождение у власти Михаила Саакашвили – с одной стороны, потому что он плохой, а с другой – потому что Путин и Медведев зареклись с ним разговаривать, и они не возьмут свой зарок обратно. Но если в 2013 году Саакашвили уйдет, а не останется премьер-министром, такое соглашение станет возможным.
Теоретически все действительно возможно. Если исходить из того, что возвращение Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии исключено (потому что этого никогда не допустит Россия, и не захотят люди, которые там живут), то, по сравнению с фактическим положением, такой вариант был бы улучшением для Грузии. Все очень рационально. Так что же мешает? Только Саакашвили?
Банально: для того, чтобы согласиться о мире, стороны должны очень этого хотеть. Для них это дожно быть безусловным приоритетом. Особенно если соглашение означает очень болезненные уступки. Сегодня мне трудно представить грузинского лидера (с любой фамилией), который смог бы политически выжить, подписав такое соглашение. Альтернатива должна быть уж очень плоха, а дивиденды – уж очень большие.
При каких условиях стороны захотят пойти на такие серьезные уступки? Анонимный комментатор статьи Тренина на веб-сайте “Moscow Times” задал резонный вопрос: а зачем нам вообще мир с Грузией? Зачем нам отдавать Южную Осетию обратно? И правда: для той России, которая в августе 2008 года вторглась в Грузию, подписывать предложенный Трениным мир было бы крайне нелогично. Основной предпосылкой войны было убеждение в том, что Запад – враг, а Грузия – троянский конь в тылу России. Грузию и ее заокеанских покровителей надо проучить и показать, кто в “ближнем зарубежье” хозяин. Проучить не удалось: Саакашвили и его команда на месте и продолжают упорно гнуть свою линию. Так зачем же еще облегчать им жизнь нормализацией отношений с Россией? Чем хуже для такой (про-западной) Грузии, тем лучше для России.
Дмитрий Тренин, работающий в американском центре в Москве и пишущий в московской, но англоязычной газете, исходит из другого представлении о России. Эту Россию, существующую в воображении Тренина (а также некоторых западных аналитиков и политиков) можно условно назвать “медведевской” (в отличие от реальной, т. е. путинской). Такая Россия, с одной стороны, не отказывается от великодержавных претензий (что на практике означает требование признания привилегированной роли, как минимум, в “ближнем зарубежье”), но, вместе с тем, перестает считать Запад врагом, и наоборот, устанавливает с ним “модернизационный союз”. Что последнее значит, никто точно не знает, но практическая рекомендация для Запада ясна: он должен укреплять Медведева (или, по крайней мере, не делать ничего такого, что его ослабит), и в таком случае Россия станет если не демократической, то, по крайней мере, более рациональной и предсказуемой. Это будет Россия, с которой “можно иметь дело”. Такой России действительно нужно улучшать отношения с Грузией (конечно, после того, как “безумный Миша” уйдет), чтобы устранить источник наиболее острых противоречий с Западом.
Что касается Грузии, конечно, ей лучше иметь хорошие отношения с Россией, чем плохие. Но конкретно вопрос стоит так: за какие конкретно уступки можно “купить” хорошие отношения с Россией (той, которая есть, а не существует лишь в воображении российских и западных “медведевцев”), и какие конкретно дивиденды можно от этого получить? Для того, чтобы даже начать рассматривать подобные варианты, нужно представить себе Россию, которая способна реально признать право Грузии иметь то правительство и тот политический курс, какой она хочет. Пока такой России на горизонте не видно. Сам по себе факт отказа говорить с Саакашвили это демонстрирует: он указывает, что грузины не имеют право иметь правительство, которое сами хотят.
Поэтому проекты, подобные тренинскому, в лучшем случае могут быть предметом теоретического интереса. Они не нужны ни сегодняшней России, ни Грузии.
Препятствием для такого соглашения является нахождение у власти Михаила Саакашвили – с одной стороны, потому что он плохой, а с другой – потому что Путин и Медведев зареклись с ним разговаривать, и они не возьмут свой зарок обратно. Но если в 2013 году Саакашвили уйдет, а не останется премьер-министром, такое соглашение станет возможным.
Теоретически все действительно возможно. Если исходить из того, что возвращение Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии исключено (потому что этого никогда не допустит Россия, и не захотят люди, которые там живут), то, по сравнению с фактическим положением, такой вариант был бы улучшением для Грузии. Все очень рационально. Так что же мешает? Только Саакашвили?
Банально: для того, чтобы согласиться о мире, стороны должны очень этого хотеть. Для них это дожно быть безусловным приоритетом. Особенно если соглашение означает очень болезненные уступки. Сегодня мне трудно представить грузинского лидера (с любой фамилией), который смог бы политически выжить, подписав такое соглашение. Альтернатива должна быть уж очень плоха, а дивиденды – уж очень большие.
При каких условиях стороны захотят пойти на такие серьезные уступки? Анонимный комментатор статьи Тренина на веб-сайте “Moscow Times” задал резонный вопрос: а зачем нам вообще мир с Грузией? Зачем нам отдавать Южную Осетию обратно? И правда: для той России, которая в августе 2008 года вторглась в Грузию, подписывать предложенный Трениным мир было бы крайне нелогично. Основной предпосылкой войны было убеждение в том, что Запад – враг, а Грузия – троянский конь в тылу России. Грузию и ее заокеанских покровителей надо проучить и показать, кто в “ближнем зарубежье” хозяин. Проучить не удалось: Саакашвили и его команда на месте и продолжают упорно гнуть свою линию. Так зачем же еще облегчать им жизнь нормализацией отношений с Россией? Чем хуже для такой (про-западной) Грузии, тем лучше для России.
Дмитрий Тренин, работающий в американском центре в Москве и пишущий в московской, но англоязычной газете, исходит из другого представлении о России. Эту Россию, существующую в воображении Тренина (а также некоторых западных аналитиков и политиков) можно условно назвать “медведевской” (в отличие от реальной, т. е. путинской). Такая Россия, с одной стороны, не отказывается от великодержавных претензий (что на практике означает требование признания привилегированной роли, как минимум, в “ближнем зарубежье”), но, вместе с тем, перестает считать Запад врагом, и наоборот, устанавливает с ним “модернизационный союз”. Что последнее значит, никто точно не знает, но практическая рекомендация для Запада ясна: он должен укреплять Медведева (или, по крайней мере, не делать ничего такого, что его ослабит), и в таком случае Россия станет если не демократической, то, по крайней мере, более рациональной и предсказуемой. Это будет Россия, с которой “можно иметь дело”. Такой России действительно нужно улучшать отношения с Грузией (конечно, после того, как “безумный Миша” уйдет), чтобы устранить источник наиболее острых противоречий с Западом.
Что касается Грузии, конечно, ей лучше иметь хорошие отношения с Россией, чем плохие. Но конкретно вопрос стоит так: за какие конкретно уступки можно “купить” хорошие отношения с Россией (той, которая есть, а не существует лишь в воображении российских и западных “медведевцев”), и какие конкретно дивиденды можно от этого получить? Для того, чтобы даже начать рассматривать подобные варианты, нужно представить себе Россию, которая способна реально признать право Грузии иметь то правительство и тот политический курс, какой она хочет. Пока такой России на горизонте не видно. Сам по себе факт отказа говорить с Саакашвили это демонстрирует: он указывает, что грузины не имеют право иметь правительство, которое сами хотят.
Поэтому проекты, подобные тренинскому, в лучшем случае могут быть предметом теоретического интереса. Они не нужны ни сегодняшней России, ни Грузии.