ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ--Основной принцип внешней политики Грузии – ориентация на сближение с Западом, т.е. с Соединенными Штатами и Европейским Союзом, оказался весьма устойчивым и выдержал испытание войной в августе 2008 г. Но в каких-то направлениях качественные изменения налицо. Прежде всего это касается сближения с двумя странами, которых никак нельзя считать друзьями Запада: с Беларусью и Ираном.
Тенденция явно обозначилась в 2010 году. Особенно резким был поворот с Беларусью. После «революции роз» Грузия действовала как страна, заинтересованная в экспорте «цветных революций» на постсоветском пространстве и активно способствующая этому процессу. Это делало Саакашвили союзником белорусской оппозиции и, соответственно, врагом президента Александра Лукашенко. Еще в марте 2006 г. правительство Беларуси задержало, а затем депортировало группу грузинских парламентариев, которые направились туда для мониторинга президентских выборов. Саакашвили тогда отзывался о режиме Лукашенко как о «темных силах». После августовской войны в Тбилиси опасались, что Беларусь первой из постсоветских стран признает независимость Абхазии и Южной Осетии. Такие шаги стран региона были бы гораздо более неприятны, чем признание со стороны находящихся на краю света Никарагуа и Науру.
Вдруг все изменилось. Уже в январе этого года Саакашвили заговорил о «дальновидности» и «мудрости» белорусского руководства в вопросах, касающихся грузино-белорусских отношений и отношений внутри СНГ (т. е. хвалил его за то, что он отказывается подчиняться диктату Москвы и признавать независимость Абхазии и Южной Осетии). В июле, выступая на Белорусском государственном телеканале, грузинский президент всячески хвалил белорусского коллегу и защищал его от обвинений в диктатуре, исходивших от официозного российского телевидения. В августе он назвал грузино-белорусские отношения «блестящими». Грузинские дипломаты поддерживают Беларусь и на европейском уровне: например, они пытаются убедить европейцев допустить представителей этой страны в Парламентскую ассамблею программы Европейского партнерства "Евронест", хотя Европейский Союз не признал правомочности белорусских выборов.
В отношениях с Ираном траектория изменения не столь явная: Саакашвили никогда не старался помочь иранской оппозиции свергнуть теократический режим. Но и здесь двусторонние отношения достигли своей низшей точки в конце 2008 года, когда Грузия передала США арестованного на ее территории гражданина Ирана, которого американцы подозревали в связях с терроризмом. Это вызвало крайний гнев иранцев. По сведениям грузинских дипломатов, после августовской войны иранские моллы даже подумывали, не признать ли в отместку независимость Абхазии и Южной Осетии.
В январе 2010 г. министр иностранных дел Грузии Григол Вашадзе ездил в Иран и встретился со всеми основными иранскими лидерами, включая президента Ахмадинеджада. С тех пор грузино-иранские отношения стали быстро налаживаться. Принято решение ввести безвизовый режим между двумя странами. Говорят об укреплении экономических связей. Что касается сотрудничества на политическом уровне, Саакашвили высказывается гораздо более сдержанно. Но и он похвалил ирано-турецко-бразильское соглашение, касающееся решения проблем, связанных с развитием иранской атомной программы – явно вразрез с американскими оценками. Все это дало возможность внутренним и международным критикам Саакашвили говорить о непоследовательности его внешнеполитического курса, а также измене идеалам распространения демократии, которые он провозглашал в начале своего правления. Какой же демократ будет дружить с Лукашенко и Ахмадинеджадом? Разве не должна чувствовать себя обманутой белорусская оппозиция, которая до сих пор рассчитывала, как минимум, на солидарность Грузии в ее борьбе с диктаторским режимом Лукашенко?
Поворот без сомнения резкий. Но можно интерпретировать его и несколько по-иному. Если дружбу с диктаторами связывать с недостатком демократии у себя дома, мало какая из западных демократий выдержит такой тест. Конечно, в Грузии проблемы с демократией очень даже есть: но потепление в отношениях с Минском и Тегераном связано с ними так же мало, как политика «перезагрузки» с Россией Барака Обамы с вопросом демократии в Америке.
Во многом Саакашвили следует именно западной моде, которая возобладала не волне непопулярности Джорджа Буша: «повестку свободы» последнего, которая означала агрессивную напористость в борьбе с диктаторскими режимами во всем мире, сейчас принято считать верхом наивности в лучшем случае или ханжества в худшем. Обама сменил ее на прохладный прагматизм. Грузия тоже решила следовать его примеру: установить демократию в Беларуси или Иране ей (или любой другой внешней силе) все равно не удастся, так почему же не следовать своему пониманию национальных интересов: например, увеличить товарооборот со странами региона, или уменьшить шансы России использовать эти страны против Грузии?
Тенденция явно обозначилась в 2010 году. Особенно резким был поворот с Беларусью. После «революции роз» Грузия действовала как страна, заинтересованная в экспорте «цветных революций» на постсоветском пространстве и активно способствующая этому процессу. Это делало Саакашвили союзником белорусской оппозиции и, соответственно, врагом президента Александра Лукашенко. Еще в марте 2006 г. правительство Беларуси задержало, а затем депортировало группу грузинских парламентариев, которые направились туда для мониторинга президентских выборов. Саакашвили тогда отзывался о режиме Лукашенко как о «темных силах». После августовской войны в Тбилиси опасались, что Беларусь первой из постсоветских стран признает независимость Абхазии и Южной Осетии. Такие шаги стран региона были бы гораздо более неприятны, чем признание со стороны находящихся на краю света Никарагуа и Науру.
Вдруг все изменилось. Уже в январе этого года Саакашвили заговорил о «дальновидности» и «мудрости» белорусского руководства в вопросах, касающихся грузино-белорусских отношений и отношений внутри СНГ (т. е. хвалил его за то, что он отказывается подчиняться диктату Москвы и признавать независимость Абхазии и Южной Осетии). В июле, выступая на Белорусском государственном телеканале, грузинский президент всячески хвалил белорусского коллегу и защищал его от обвинений в диктатуре, исходивших от официозного российского телевидения. В августе он назвал грузино-белорусские отношения «блестящими». Грузинские дипломаты поддерживают Беларусь и на европейском уровне: например, они пытаются убедить европейцев допустить представителей этой страны в Парламентскую ассамблею программы Европейского партнерства "Евронест", хотя Европейский Союз не признал правомочности белорусских выборов.
В отношениях с Ираном траектория изменения не столь явная: Саакашвили никогда не старался помочь иранской оппозиции свергнуть теократический режим. Но и здесь двусторонние отношения достигли своей низшей точки в конце 2008 года, когда Грузия передала США арестованного на ее территории гражданина Ирана, которого американцы подозревали в связях с терроризмом. Это вызвало крайний гнев иранцев. По сведениям грузинских дипломатов, после августовской войны иранские моллы даже подумывали, не признать ли в отместку независимость Абхазии и Южной Осетии.
В январе 2010 г. министр иностранных дел Грузии Григол Вашадзе ездил в Иран и встретился со всеми основными иранскими лидерами, включая президента Ахмадинеджада. С тех пор грузино-иранские отношения стали быстро налаживаться. Принято решение ввести безвизовый режим между двумя странами. Говорят об укреплении экономических связей. Что касается сотрудничества на политическом уровне, Саакашвили высказывается гораздо более сдержанно. Но и он похвалил ирано-турецко-бразильское соглашение, касающееся решения проблем, связанных с развитием иранской атомной программы – явно вразрез с американскими оценками. Все это дало возможность внутренним и международным критикам Саакашвили говорить о непоследовательности его внешнеполитического курса, а также измене идеалам распространения демократии, которые он провозглашал в начале своего правления. Какой же демократ будет дружить с Лукашенко и Ахмадинеджадом? Разве не должна чувствовать себя обманутой белорусская оппозиция, которая до сих пор рассчитывала, как минимум, на солидарность Грузии в ее борьбе с диктаторским режимом Лукашенко?
Поворот без сомнения резкий. Но можно интерпретировать его и несколько по-иному. Если дружбу с диктаторами связывать с недостатком демократии у себя дома, мало какая из западных демократий выдержит такой тест. Конечно, в Грузии проблемы с демократией очень даже есть: но потепление в отношениях с Минском и Тегераном связано с ними так же мало, как политика «перезагрузки» с Россией Барака Обамы с вопросом демократии в Америке.
Во многом Саакашвили следует именно западной моде, которая возобладала не волне непопулярности Джорджа Буша: «повестку свободы» последнего, которая означала агрессивную напористость в борьбе с диктаторскими режимами во всем мире, сейчас принято считать верхом наивности в лучшем случае или ханжества в худшем. Обама сменил ее на прохладный прагматизм. Грузия тоже решила следовать его примеру: установить демократию в Беларуси или Иране ей (или любой другой внешней силе) все равно не удастся, так почему же не следовать своему пониманию национальных интересов: например, увеличить товарооборот со странами региона, или уменьшить шансы России использовать эти страны против Грузии?