ПРАГА---Тема сегодняшнего «Некруглого стола» – безвизовый въезд для жителей северокавказских республик в Грузию.
Дэмис Поландов: У нас на линии телефонной связи из Тбилиси руководитель Международного центра геополитических исследований Тенгиз Пхаладзе, из Владикавказа - историк, осетинский общественный деятель Леонид Кочиев, из Адыгеи – черкесский общественный деятель, историк, Аскер Сохт. Я предлагаю начать с нашего грузинского эксперта, так как именно Грузия стала инициатором этого визового нововведения. Тенгиз Пхаладзе, скажите, что хотела сказать Грузия этим жестом, какова его цель?
Тенгиз Пхаладзе: Думаю, что все, в принципе, сказано - это гуманитарный жест. 10 лет тому назад мы уже ставили этот вопрос, учитывая родственные, гуманитарные связи и приграничное сотрудничество, которое существует между нашими регионами и северокавказскими республиками Российской Федерации. Тогда был поставлен вопрос упразднения визового режима, но, к сожалению, тогда он не был одобрен. Сегодня такая возможность есть - открыть границу. Тем более, вы знаете, что для граждан России упрощенный визовый режим по всей Грузии. Но пересечение КПП "Верхний Ларс" на Дарьяле было всегда проблематичным, потому что желающим нужно было ехать в Москву, получать там визу и, только после этого, приезжать в Грузию. И, чтобы не было таких проблем, решили упразднить визовый режим для приграничных регионов.
Дэмис Поландов: Тенгиз, то есть политической цели вы не видите? Почему тогда в список регионов включена Адыгея и не включен Ставропольский край? Это же тоже практически приграничная территория...
Тенгиз Пхаладзе: Ставропольский край граничит с тем регионом Грузии, который, к сожалению, является оккупированным. И мы не можем ввести тот режим, который мы ввели на контролируемой территории. А родственные связи, которые существуют, - именно с северокавказскими республиками. Это не сейчас появилось, а существует веками. Веками народы соединены и узы родственников тянутся в течение нескольких столетий. Поэтому сегодняшняя реальность дает нам возможность упразднить визовый режим именно для жителей этих республик. А после того, как у нас не будет проблем с оккупацией и по всей территории Грузии будет восстановлена юрисдикция правительства, мы сможем создать такой режим и для Ставропольского края.
Дэмис Поландов: Спасибо, Тенгиз. У меня вопрос во Владикавказ. Леонид Кочиев, собственно, пропускной пункт Казбеги Верхний Ларс находится в Северной Осетии. Как вы считаете, насколько популярными будут поездки в Грузию, насколько усилится связь Северной Осетии с Грузией?
Леонид Кочиев: Видите ли, постоянно смотреть назад - тоже нехорошо. Надо смотреть вперед. Что было, то было. Конечно, время расставит все точки над "i". Пересмотрит, просмотрит, все подвергнется анализу, но одно ясно - надо приветствовать это решение грузинских властей. У меня родная сестра замужем в Кутаиси. Самая младшая сестра, нас четверо было у родителей, сестра с племянницей, четверо моих двоюродных братьев, тетя... Почти 40 лет я преподавал в вузах Северной Осетии и у меня сотни студентов из Казбегского района, из других районов Грузии, из самого Тбилиси, с которыми я всегда поддерживал дружеские, добрые отношения. И мне хочется, чтобы мы ездили друг к другу. Это все – трагические последствия. За них кто-то должен ответить. И, думаю, что ответят...
Дэмис Поландов: Вы не считаете, что реакция России говорит о том, что она против подобного рода контактов?
Леонид Кочиев: Россия пускай будет против. Когда говорят «Россия», имеется в виду российское правительство, руководство. Вот пусть российское и грузинское руководство на своем уровне решают политические вопросы. А нам, простым смертным, надо решать свои проблемы, они очень простые - мы хотим жить в мире и дружбе с такими же простыми людьми, как мы сами. И чтобы между нашими родственными отношениями не было никаких преград и заслонов. Почему, допустим, я не должен на Рождество или на Новый год поехать к своей родной сестре и почему она не должна ко мне приехать?
Дэмис Поландов: Следующий вопрос в Адыгею. Аскер Сохт, Адыгея не имеет общей границы с Грузией и расположена дальше от границы, чем, к примеру, Ставропольский край. Очевидно, что в список регионов она попала по национальному признаку – там живут адыги, черкесы. Это уже не первый жест Грузии в адрес черкесов. К примеру, сейчас в грузинском парламенте обсуждают вопрос черкесского геноцида. Как бы вы оценили новую черкесскую политику грузинского государства?
Аскер Сохт: Все ж таки я бы не забывал, что между нашими странами, по существу, идет холодная война. И те или иные шаги правительства Грузии необходимо рассматривать в контексте современного состояния российско-грузинских отношений. Очевидно, что Грузия формирует новое северокавказское направление в своей внешней политике. И эти шаги Грузии я бы рассматривал исключительно в контексте новой стратегии. Обращение к парламентам республик Северного Кавказа, обсуждение проблем геноцида в грузинском парламенте, последняя инициатива грузинского руководства, связанная с визами – все это элементы системы, которая формируется в Грузии. Насколько это решает существующие проблемы - мне судить трудно. Для Адыгеи вообще нет проблем, связанных с поездками в Грузию, каких-то визовых проблем. Все-таки наше население менее связано с регионом. Но однозначно, что это - исключительно политический ход применительно к нашему региону. Мне трудно ответить на вопрос, в чем стратегическая задача грузинского руководства в северокавказском направлении. Доверия к режиму Саакашвили в нашей республике нет. Это однозначно. Мне представляется, что нужно определенное время посмотреть на дальнейшие шаги грузинского руководства в этом направлении для того, чтобы делать какие-то выводы. Что это? Отказ от прошлой, достаточно агрессивной политики по отношению, в том числе, и к нашему региону, которое проявлялось к адыгскому миру, абхазскому, осетинскому? Или это новая политика грузинского руководства? Ответ на этот вопрос можно получить только через определенное время.
Дэмис Поландов: Мы вновь перемещаемся в Тбилиси. Тенгиз Пхаладзе, в Грузии ведь тоже не все с радостью восприняли известие об открытии границ для жителей северокавказских республик. Насколько сегодня Грузия готова идти на сближение с кавказскими народами, нет ли страха? Я говорю не о России, не о страхе ее раздразнить, а именно о народах Северного Кавказа?
Тенгиз Пхаладзе: Есть часть населения, часть экспертов и политиков, которые настороженно приняли эту весть, но не из-за той причины, которую вы назвали. Не контакты и не открытие границы для населения северокавказских республик. Здесь мы, к сожалению, должны исходить из реальности. У части экспертов есть опасения по поводу того, чтобы не слишком политизировали этот вопрос российские власти. Это, подчеркиваю, гуманитарный шаг и никаких особых политических основ не имеет. Мы хотим, чтобы это было воспринято именно так. Однако, заявления, которые уже прозвучали и, уверен, будут звучать из Москвы, немного настораживают. Но я надеюсь, что здравый смысл все поставит на свои места. Единственное – мы с осторожностью смотрим на то, насколько инфраструктура готова для этого. Потому что, естественно, данные каждого человека должны более-менее проверяться, это технические детали, но насколько мне известно, техническое оборудование, которое стоит на КПП, довольно современное и соответствует всем условиям и задачам, которое должно выполнять. Так что с этой точки зрения, думаю, проблем не должно быть.
Дэмис Поландов: У нас на линии телефонной связи из Тбилиси руководитель Международного центра геополитических исследований Тенгиз Пхаладзе, из Владикавказа - историк, осетинский общественный деятель Леонид Кочиев, из Адыгеи – черкесский общественный деятель, историк, Аскер Сохт. Я предлагаю начать с нашего грузинского эксперта, так как именно Грузия стала инициатором этого визового нововведения. Тенгиз Пхаладзе, скажите, что хотела сказать Грузия этим жестом, какова его цель?
Тенгиз Пхаладзе: Думаю, что все, в принципе, сказано - это гуманитарный жест. 10 лет тому назад мы уже ставили этот вопрос, учитывая родственные, гуманитарные связи и приграничное сотрудничество, которое существует между нашими регионами и северокавказскими республиками Российской Федерации. Тогда был поставлен вопрос упразднения визового режима, но, к сожалению, тогда он не был одобрен. Сегодня такая возможность есть - открыть границу. Тем более, вы знаете, что для граждан России упрощенный визовый режим по всей Грузии. Но пересечение КПП "Верхний Ларс" на Дарьяле было всегда проблематичным, потому что желающим нужно было ехать в Москву, получать там визу и, только после этого, приезжать в Грузию. И, чтобы не было таких проблем, решили упразднить визовый режим для приграничных регионов.
Дэмис Поландов: Тенгиз, то есть политической цели вы не видите? Почему тогда в список регионов включена Адыгея и не включен Ставропольский край? Это же тоже практически приграничная территория...
Тенгиз Пхаладзе: Ставропольский край граничит с тем регионом Грузии, который, к сожалению, является оккупированным. И мы не можем ввести тот режим, который мы ввели на контролируемой территории. А родственные связи, которые существуют, - именно с северокавказскими республиками. Это не сейчас появилось, а существует веками. Веками народы соединены и узы родственников тянутся в течение нескольких столетий. Поэтому сегодняшняя реальность дает нам возможность упразднить визовый режим именно для жителей этих республик. А после того, как у нас не будет проблем с оккупацией и по всей территории Грузии будет восстановлена юрисдикция правительства, мы сможем создать такой режим и для Ставропольского края.
Дэмис Поландов: Спасибо, Тенгиз. У меня вопрос во Владикавказ. Леонид Кочиев, собственно, пропускной пункт Казбеги Верхний Ларс находится в Северной Осетии. Как вы считаете, насколько популярными будут поездки в Грузию, насколько усилится связь Северной Осетии с Грузией?
Леонид Кочиев: Видите ли, постоянно смотреть назад - тоже нехорошо. Надо смотреть вперед. Что было, то было. Конечно, время расставит все точки над "i". Пересмотрит, просмотрит, все подвергнется анализу, но одно ясно - надо приветствовать это решение грузинских властей. У меня родная сестра замужем в Кутаиси. Самая младшая сестра, нас четверо было у родителей, сестра с племянницей, четверо моих двоюродных братьев, тетя... Почти 40 лет я преподавал в вузах Северной Осетии и у меня сотни студентов из Казбегского района, из других районов Грузии, из самого Тбилиси, с которыми я всегда поддерживал дружеские, добрые отношения. И мне хочется, чтобы мы ездили друг к другу. Это все – трагические последствия. За них кто-то должен ответить. И, думаю, что ответят...
Дэмис Поландов: Вы не считаете, что реакция России говорит о том, что она против подобного рода контактов?
Леонид Кочиев: Россия пускай будет против. Когда говорят «Россия», имеется в виду российское правительство, руководство. Вот пусть российское и грузинское руководство на своем уровне решают политические вопросы. А нам, простым смертным, надо решать свои проблемы, они очень простые - мы хотим жить в мире и дружбе с такими же простыми людьми, как мы сами. И чтобы между нашими родственными отношениями не было никаких преград и заслонов. Почему, допустим, я не должен на Рождество или на Новый год поехать к своей родной сестре и почему она не должна ко мне приехать?
Дэмис Поландов: Следующий вопрос в Адыгею. Аскер Сохт, Адыгея не имеет общей границы с Грузией и расположена дальше от границы, чем, к примеру, Ставропольский край. Очевидно, что в список регионов она попала по национальному признаку – там живут адыги, черкесы. Это уже не первый жест Грузии в адрес черкесов. К примеру, сейчас в грузинском парламенте обсуждают вопрос черкесского геноцида. Как бы вы оценили новую черкесскую политику грузинского государства?
Аскер Сохт: Все ж таки я бы не забывал, что между нашими странами, по существу, идет холодная война. И те или иные шаги правительства Грузии необходимо рассматривать в контексте современного состояния российско-грузинских отношений. Очевидно, что Грузия формирует новое северокавказское направление в своей внешней политике. И эти шаги Грузии я бы рассматривал исключительно в контексте новой стратегии. Обращение к парламентам республик Северного Кавказа, обсуждение проблем геноцида в грузинском парламенте, последняя инициатива грузинского руководства, связанная с визами – все это элементы системы, которая формируется в Грузии. Насколько это решает существующие проблемы - мне судить трудно. Для Адыгеи вообще нет проблем, связанных с поездками в Грузию, каких-то визовых проблем. Все-таки наше население менее связано с регионом. Но однозначно, что это - исключительно политический ход применительно к нашему региону. Мне трудно ответить на вопрос, в чем стратегическая задача грузинского руководства в северокавказском направлении. Доверия к режиму Саакашвили в нашей республике нет. Это однозначно. Мне представляется, что нужно определенное время посмотреть на дальнейшие шаги грузинского руководства в этом направлении для того, чтобы делать какие-то выводы. Что это? Отказ от прошлой, достаточно агрессивной политики по отношению, в том числе, и к нашему региону, которое проявлялось к адыгскому миру, абхазскому, осетинскому? Или это новая политика грузинского руководства? Ответ на этот вопрос можно получить только через определенное время.
Дэмис Поландов: Мы вновь перемещаемся в Тбилиси. Тенгиз Пхаладзе, в Грузии ведь тоже не все с радостью восприняли известие об открытии границ для жителей северокавказских республик. Насколько сегодня Грузия готова идти на сближение с кавказскими народами, нет ли страха? Я говорю не о России, не о страхе ее раздразнить, а именно о народах Северного Кавказа?
Тенгиз Пхаладзе: Есть часть населения, часть экспертов и политиков, которые настороженно приняли эту весть, но не из-за той причины, которую вы назвали. Не контакты и не открытие границы для населения северокавказских республик. Здесь мы, к сожалению, должны исходить из реальности. У части экспертов есть опасения по поводу того, чтобы не слишком политизировали этот вопрос российские власти. Это, подчеркиваю, гуманитарный шаг и никаких особых политических основ не имеет. Мы хотим, чтобы это было воспринято именно так. Однако, заявления, которые уже прозвучали и, уверен, будут звучать из Москвы, немного настораживают. Но я надеюсь, что здравый смысл все поставит на свои места. Единственное – мы с осторожностью смотрим на то, насколько инфраструктура готова для этого. Потому что, естественно, данные каждого человека должны более-менее проверяться, это технические детали, но насколько мне известно, техническое оборудование, которое стоит на КПП, довольно современное и соответствует всем условиям и задачам, которое должно выполнять. Так что с этой точки зрения, думаю, проблем не должно быть.