ГАЛИ--Безопасность, точнее, ее отсутствие заботит большинство жителей Гальского района. Преступность здесь на очень высоком уровне: территория контролируется собирающими дань бандами. Рассказывают, в них входят как грузины, так и абхазы. Кто-то приезжает из-за Ингури, кто-то – из Сухуми. Гальцы уверены, что банды эти не смогли бы действовать без ведома, а то и покровительства местных властей.
Милиции здесь не доверяют. Практически все гальские мвдэшники – этнические абхазы, и они просто приезжают на работу: кто ежедневно, кто вахтовым методом. На вопрос, почему там не служат грузины, местные отвечают, что их не берут, да они и сами не пошли бы. Если случаются какие-то преступления, то в милицию стараются обращаться в крайних случаях. Жалуются, что служителей правопорядка не интересует ничего, кроме денег, а местным молодым людям им на глаза вообще лучше не попадаться – начинаются необоснованные придирки, задержания, запугивания.
В селах ситуация сложнее, чем в Гали. Участковых там нет, или местные о них никогда не слышали. А милиция из Гали на вызов просто не приезжает.
Проезжая одно за другим села нижней зоны, – те, что ближе к Ингури, – замечаешь, что обитаемыми выглядят не больше половины домов. Некоторые заброшены, где-то хозяева, очевидно, приходят на участок, только чтобы обработать сад.
В селах машин почти не видно – в основном, запряженные лошадьми телеги, напоминающие кибитки переселенцев, иногда крытые синими ООНовскими тентами – верный признак зоны конфликта. Людей на улицах немного. Рассказывают, что еще прошлой осенью при звуке машины люди старались не выходить из домов, а пять лет назад и вовсе прятались от проезжающих автомобилей в лес – ведь неизвестно, кто и зачем сюда приехал. Местные жители рассказывают, что в течение 10-15 лет после войны нижний Гали называли «мертвой зоной», где ни за чью жизнь – ни местных грузин, ни приезжих абхазов – никто бы наверняка не поручился.
Люди здесь зарабатывают на жизнь, в основном, выращиванием орехов. Традиционно бандиты облагали данью чуть ли не каждый двор – по сто килограммов ореха или эквивалент в деньгах. А иногда к хозяину, только что собравшему урожай, и вовсе приезжали люди в масках и забирали все. Тех, кто сопротивлялся, убивали.
Водитель Тенгиз рассказывает, что несколько лет назад так ограбили его тещу. Четверо молодых мужчин еще и издевались над пенсионеркой: заставляли пить кипяток. Родственники выяснили, кто это сделал, даже узнали, что двое скрылись в Грузии, двое – в России. «Из Грузии нам их потом вернули. Мы их на кладбище, где отец жены лежит, привели. Они у нас там кипяток пили. И не только. А когда теща узнала, что один из тех, кто в России, умер, то даже стол накрыла».
Говорят, что каждый сезон сбора орехов прежде сопровождался хотя бы несколькими убийствами. В этом году не было ни одного. Банд становится меньше: в Грузии с ними борются уже несколько лет, а сейчас и с абхазской стороны стали происходить какие-то изменения. В Сухуми говорят, что знают о проблеме и стараются ее решать. Утверждают, что в этом году и поборов стало значительно меньше: с одной стороны, положительно сказывается присутствие российских пограничников, с другой – политическая воля абхазских властей.
Но старания эти не всегда бывают результативными. В начале лета один за другим в Гальском районе произошло сразу два убийства абхазских «силовиков». Места эти «хлебные», и многие не исключали, что убийства стали результатом коммерческих разборок.
Таможенника Геннадия Квициния убили 1 июня на дороге возле села Дихазурга. 6 июня в Гали, по словам местных жителей, приехало около ста машин из Сухуми и Гудауты с родственниками погибшего, знакомыми и сочувствующими. Толпа двинулась в Дихазурга. Говорят, глава села пытался их остановить. Что-то даже пыталась делать местная милиция, но, очевидно, недостаточно. Российские пограничники не реагировали никак, говоря, что это не в их компетенции. Итог – пять сожженных домов. К счастью, никто не погиб – люди, услышав шум, успели убежать.
На следующий день в Гали привезли дополнительные силы МВД. Возможно, это помогло защитить от повторения самосуда – село, в котором 3 июня убили Дмитрия Кация, не пострадало.
Сейчас дома погорельцам восстанавливает Датский совет по беженцам. От властей никакой компенсации они, говорят, не получили. Не могут восстановить даже сгоревшие документы. Отари Гудурдава, работавший до пожара водителем «скорой помощи», теперь безработный – права тоже сгорели. Двое его сыновей в школу ходят через день: одежды и обуви на случай дождя нет.
Оптимизма и надежд на лучшее у гальцев немного, но, пожалуй, можно сказать, что сейчас район из «мертвой зоны» эволюционирует просто в «серую».
