СУХУМИ---В эти октябрьские дни сорок лет назад в Сухумском аэропорту прощались со стюардессой местного авиапредприятия Надеждой Курченко, чье тело доставили из турецкого Трабзона. Надя, приехавшая в Абхазию за два года до этого из Удмуртии, не дожив двух с половиной месяцев до своего двадцатилетия, пала от пули во время захвата самолета террористами, отцом и сыном Бразинскасами. Закончилась ее короткая жизнь, и началась легенда о ней…
Двадцать лет назад я присутствовал при церемонии перезахоронения Надежды Курченко. Гроб был извлечен из могилы в сухумском парке ее имени, в присутствии ее матери Генриетты Ивановны, по просьбе которой прах был затем перезахоронен в удмуртском городе Глазове. (Много позже я прочел публикацию с ее воспоминаниями о том, что перед этим в письме Горбачеву она грозилась повеситься на могиле дочери, если ей откажут). С тех пор я не припомню каких-либо торжественных мероприятий в Абхазии, посвященных памяти Надежды Курченко. Как сказал поэт, «пришли иные времена, взошли иные имена». Не было никаких таких мероприятий в Сухуме и нынче, но две местные газеты – «Республика Абхазия» и «Новый день» – откликнулись на сорокалетие ее гибели публикациями.
Хочу откликнуться и я.
Для меня феномен легенды под именем «Надежда Курченко» – это, прежде всего, ярчайший пример того, что может сотворить с человеческими мозгами идеологическое противостояние, причем сотворить по обе стороны «железного занавеса». Того глобального «железного занавеса» сегодня уже вроде бы нет, но в региональном масштабе подобные ему возникали, возникают и, увы, будут возникать…
Сразу, чтобы избежать двусмысленности, обозначу свое отношение к главным действующим лицам той трагедии, которая разыгралась на борту самолета Аэрофлота, выполнявшего в октябре 1970 рейс по маршруту Батуми-Сухуми-Краснодар. Пранас и Альгирдас Бразинскасы, захватившие самолет и угнавшие его в Турцию, чтобы добиваться на Западе политического убежища – это для меня однозначно террористы и подонки. Надя Курченко – светлый и чистый, судя по характеристикам ее сослуживцев, человек.
«Спортсменка, комсомолка, красавица…» Жертва бандитов. Героиня? Ну, вот это уже достаточно спорно. То, что она не струсила, не спряталась в минуту опасности, делает ей честь. Но тут трудно говорить об осознанном выборе жертвенного пути. Все происходило секунды, и никому было неведомо, что сейчас прозвучит роковой выстрел… Кстати, кто-то ведь может рассуждать и так: преградив путь вооруженным террористам, она не защитила пассажиров, а, наоборот, подвергла их опасности, поскольку разъярила преступников.
Но хорошо отлаженной советской пропагандистской машине в очередной раз понадобилось создать образ юного героя, и Надя, которую ее сослуживцы любили и уважали, прекрасно подошла для этого. По всему Советскому Союзу, от Калининграда до Камчатки, вскоре не оставалось, наверное, ни одной трикотажной или швейной фабрики, где бы не работала комсомольско-молодежная бригада имени Надежды Курченко. Волны Черного моря рассекал танкер «Надежда Курченко». В 70-е годы я смотрел художественный кинофильм, посвященный ей, который, правда, почему-то назвали не «Стюардесса» и не «Бортпроводница», а «Абитуриентка» (Надя мечтала учиться на юриста). Ее именем были названы пик на Памире, малая планета…
Ее образ идеально вписывался в схему идеологического противостояния с тлетворным Западом. В провинциальной советской прессе доходило вообще до абсурда. Помню, уже много лет спустя после выхода очерка «Надя» в газете «Советская Абхазия», я прочел его в сборнике «Комсомольская юность Абхазии» и был потрясен следующим пассажем. Вот что, писалось в очерке (это было после того, как командира экипажа ранили, и он потерял сознание): «Управление машиной взял на себя второй пилот Сулико Шавидзе. Но теперь он сделать уже ничего не мог: бандит стоял за его спиной, угрожая выстрелом. Как поступить? Пожертвовать собой, самолетом, бросив его в море? Но ведь в салоне сорок шесть пассажиров! Чьи-то отцы, матери, сестры, братья, дети…».
Вы что-нибудь поняли? Зачем, во имя чего, пилот раздумывал, не пожертвовать ли собой, бросив самолет в море? Чтобы не дать двум литовцам жить там, где они хотят? Ведь не секретную же боевую машину они угоняли… Я склоняюсь все же к тому, что это был журналистский домысел. Во всяком случае, ни в каких других публикациях пересказа подобных мыслей Шавидзе я не встречал.
Думаю, что для сегодняшних живущих в Абхазии и на всем постсоветском пространстве ровесников 19-летней Нади и 15-летнего Альгирдаса, вся та история покажется непонятной и дикой: ну, захотели люди перебраться жить за границу, очень захотели, а зачем для этого самолет захватывать и угонять?
В Турции преступников хоть и не выдали Советскому Союзу, но судили. Приговоры оказались, правда, мягкими: восемь лет тюремного заключения отцу и два года несовершеннолетнему сыну, а в 74-м в Турции была амнистия. На судебном процессе угонщики доказывали, что стюардесса погибла не от их пуль, что в самолете возникла перестрелка, а первыми огонь открыли двое охранников в штатском, которые находились на борту среди пассажиров. Как я прочел в одной из интернет-публикаций, «по информации, которая в свое время просочилась в прессу, в корпусе захваченного самолета насчитали 18 пробоин, а в общей сложности на борту прозвучало 24 выстрела.. Между тем точно известно, что угонщики имели лишь обрезы охотничьих ружей. Если исходить из того, что других стволов в самолете не было, то получается, что Бразинскасы должны были перезарядить свои обрезы не менее 12 раз.
Непонятно, зачем преступникам нужно было делать так много выстрелов, если самым мощным средством давления на экипаж, безусловно, являлась угроза взорвать гранату? …Вероятно, официально озвученная в СССР хроника этого события не содержала никаких упоминаний об охранниках для того, чтобы избежать обвинений в низком профессионализме работников советских силовых структур». На это можно возразить тем, что перезарядить можно и 12, и больше раз. Ясно одно: если бы не тогдашнее идеологическое противостояние двух мировых систем, на судебном процессе с участием всех многочисленных свидетелей трагедии установить истину было бы гораздо проще.
В дальнейшем, Бразинскасы всеми правдами и неправдами смогли перебраться в вожделенные для них Соединенные Штаты Америки, сменили имена. Сведения об их жизни и роде занятий там противоречивы, но финал всем известен и оказался весьма символичным: в начале 2002 года в городе Санта-Моника 46-летний сын Альгирдас до смерти забил гантелей 77-летнего отца Пранаса и был осужден на длительный срок лишения свободы. Старикашка, правда, говорили соседи, вел себя мерзко и к концу жизни стал невыносим.
Но за полтора года до этого, к тридцатилетию угона самолета «АН-24», в литовской газете «Эхо Литвы» было опубликовано их письмо, в котором Бразинскасы «без ложной скромности» писали о себе как о героях: "...Мы, два литовца, Пранас и Альгирдас Бразинскасы, прорвались сквозь "железный занавес" советских оккупантов, впервые в истории успешно направив советский самолет из тюрьмы порабощенных Советами народов в свободный мир. Это событие потрясло советскую империю зла, прославило дело свободы Литвы во всем мире, мобилизовало живущих на Западе литовцев, вдохновило и стимулировало..." – и так далее. Бразинскасы пытались в этом послании объяснить мотивы своего поступка – преследовали ли они личные или политические, моральные или аморальные цели. "На все эти вопросы отвечаем: наш подвиг, как и подвиг литовских партизан, был и личным, и политическим, и
моральным".
Отношение к ним литовцев, живущих как в Литве, так и США, было разным: кто-то воспринимал их как бандитов и террористов, кто-то – как борцов за свободу. В полном соответствии, думаю, с тем, насколько «оценщики» подвержены «баррикадному мышлению».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
