На природу - с уважением

ЦХИНВАЛИ---Лихорадка пятничного вечера перед выходными наблюдается и в Цхинвале. Многие собираются в горы. Кто-то через горы едет на выходные домой, во Владикавказ, а то и дальше. А кто-то просто едет в горы на пикник. Но есть особая категория, которая ездит в горы на охоту и рыбалку.

Я решил последовать за последними и пройти охотничьими тропами в горы Южной Осетии. Для этой цели я выбрал Чесельтское ущелье, традиционное место охоты на серн – по-осетински «сэчи». Сопровождать меня взялся давний знакомый, 23-летний Сырдон, герой Осетии, ныне фермер, а в прошлом - охотник.

На протяжении последних 20 км Чесельтское ущелье уходит вправо от трассы Цхинвал-Квайса, и дорога становится проходима только для джипов.

Одно из самых благодатных мест в республике для горного скотоводства, сегодня представляет собой удручающую картину. Из примерно десятка сел, густонаселенных еще до 90-х, осталось не более 5, в которых живет по 2-3 семьи. Судя по хозяйственным дворам, не более двух семей занимаются реальным фермерством. То есть живут тем, что держат скот и продают мясо и молочные продукты.

Несмотря на минимальную плотность населения, это ущелье не полно дичью, и реки не кишат рыбой.

Собираясь ранним утром в путь, я и Сырдон рассуждали о том, кто уничтожает горную фауну.

- Здесь часто ходят на охоту?

- В неделю, как минимум, один раз.

- Кого-нибудь ловят?

- Серну ловят.

- Кто ходит охотиться: местные или приезжие?

- Французы.

Мы дошли до самого истока реки Паца, образующего Чесельтского ущелье, так не повстречав желанных серн. Мы часами осматривали в бинокль окружающие нас фантастической красоты горы, но они были безжизненны… И только орел, взлетая с противоположной вершины, как и мы, выискивал дичь.

Возвращаясь, уставшие, но вдохновленные красотами и горным воздухом, мы зашли во двор крайнего обжитого дома в ущелье, где нас встретил еще крепкий 70-летний старик по имени Авраам. Иудейские имена не редкость в горных районах Осетии.

Он подтвердил наши опасения насчет причины охотничьего фиаско.

Хотя, по его заверениям, охотнадзор в этом ущелье работает:

"Раньше было много дичи. Сейчас уже не осталось. Приезжают из Цхинвала и окрестных сел, охотятся здесь. Здесь и рыбы не осталось. В прошлый раз сюда пригнали огромный дизельный движок и уничтожали рыбу током. Подняли его наверх, здесь боялись при мне. Я им крикнул: "Что ж вы делаете? Все уничтожите здесь". Они боятся охотнадзора. Мне самому охотнадзор поручил записывать номера машин, которые здесь браконьерствуют. Я не стал этого делать. Чего же мне жаловаться на людей? Не пристало мне".

Наверно, охотятся здесь люди из структур похлеще, чем охотнадзор. Вообще, отношение к горам, к природе у нас в Осетии заканчивается тогда, когда надо делать что-то более тяжелое, чем поднятие стакана с вином. Мы без устали восхваляем наши горы в тостах и стихах, рассуждаем о радужных перспективах горного туризма так же, как и без устали их опустошаем и захламляем. Откуда на высоте более 3000 метров так замусорено, уму непостижимо. Аврааму и еще двум жителям ближайшего села сделать это явно не под силу. То есть делали это те, кто приехал за много километров, чтобы пострелять еще оставшуюся дичь, уничтожить высоковольтным током рыбу в реке, восхититься красотой местной природы, воздать тост в честь местного святого, а потом швырнуть опустошенную пластиковую тару и целлофановые пакеты на поляну. Ну да, мы же потомки скифов и придерживаемся тактики выжженной земли. Только скифы оставляли выжженную землю врагам, а мы почему-то своим детям. Или же кто-то не собирается оставлять своих детей жить в Южной Осетии.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия