ПРАГА---Экономические итоги 2010 года вряд ли можно назвать для Грузии отрадными, как это сделал в преддверии Нового года президент страны Михаил Саакашвили. Шестипроцентный рост, о котором гордо говорил президент, но на фоне двухзначной инфляции, никак не тянет на «экономическое чудо», наподобие сингапурского, о котором неустанно твердило высшее руководство страны весь последний год.
Пожалуй, единственным утешением можно назвать лишь то, что все могло быть гораздо хуже. Об этом говорил в последнюю неделю года министр финансов страны Каха Баиндурашвили, напомнивший, что в бюджете 2010 года был заложен рост ВВП лишь на уровне 2%. По его словам, «позитивные показатели были достигнуты благодаря курсу оздоровления экономики, проводимого правительством страны. В частности – при помощи инвестиций в инфраструктуру и высокую экономическую активность строительного и частного секторов».
Что ж, государственные инвестиции в инфраструктуру действительно были значительные. И, как полагает генеральный директор Международной энергетической корпорации, бывший замминистра экономического развития Грузии Натия Турнава, способны принести свои положительные плоды:
«В принципе, тот факт, что рост оказался несколько выше, нежели запланированные пессимистические прогнозы – конечно, это позитивный момент. С другой стороны, очень важно понять структуру этого роста, и основной фактор этого роста. Естественно, для того, чтобы в кризисную экономику вдохнуть новое дыхание, правительство должно было проводить определенные меры. Если мы посмотрим, скажем, на инвестиции, которые подпитывали этот более высокий рост, нежели он был задуман, то обнаружим, что львиную долю в этих инвестициях в 2010 году продолжали занимать правительственные программы. Те, значит, средства, которые были вложены самим же правительством в развитие инфраструктуры, необходимых для частных инвестиций, для поддержания бизнеса и так далее. Конечно, желательно, чтобы баланс инвестиций был в пользу частных инвестиций, но, в то же время, надо понимать, что в такой ситуации, в которой оказалась наша экономика, это было единственно правильным выбором».
С ней соглашается и экономист Георгий Хухашвили, хотя он рисует куда более пессимистическую картину:
«Что касается инфраструктурных проектов, это, конечно же, нужно считать позитивом. Но только развития инфраструктурных проектов, как косвенных стимуляторов, конечно же, недостаточно для того, чтобы реально вызвать экономическую активность в стране. Потому что политические риски настолько высоки, какими бы ни были дороги и коммуникации, это, конечно же, не становится решающим фактором для потенциальных инвесторов».
Инфраструктурные проекты необходимы для развития экономики, и их на себя в большинстве стран берет государство. Другой вопрос – являются ли средства, выделяемые на такие проекты, собственными или заемными? В случае с Грузией речь идет именно о заемных средствах – напомню, доля внешней задолженности достигла в этом году 45% от ВВП. А в этих условиях чрезвычайно важно, покроет ли будущий рост ВВП расходы на обслуживание внешнего долга. Мнения экспертов по этому вопросу разделились.
Натия Турнава полагает, что положительную тенденцию можно было увидеть уже в этом году:
«Если уж говорить о проблемах обслуживания долга, о величине долга, то, естественно, это понятие относительное по отношению к валовому внутреннему продукту. То есть, если, в основном, вот эти заемные средства будут использоваться, и они фактически используются, на создание опять же инфраструктуры, которая затем повлечет новые частные инвестиции и опять же рост ВВП, то это значит, что в процентном отношении, по отношению к ВВП, долг расти не будет. И мы, кстати, наблюдали эту тенденцию в 2010 году. В будущем, каждый заемный доллар повлечет, скажем, десять долларов частных инвестиций. Я могу привести конкретный пример. Вот, например, новая высоковольтная линия электропередачи, которая будут пересекать Грузию, и соединит Азербайджан и Турцию, одно только объявление этой программы, что в 2012 году строительство будет завершено, повлекло за собой определенное оживление, если не сказать бум в гидроэнергетике, в тепловой энергетике, то есть все заранее начали готовиться к тому, что эта новая линия позволит преодолеть физические границы нашего грузинского рынка и выйти на соседние энергетические рынки, такие как Турция и так далее».
В отличие от Натии Турнава, Георгий Хухашвили видит в будущих выплатах по внешнему долгу куда больше проблем:
«Дело даже не в долге, потому что долги все берут. Долги можно брать, но, к сожалению, дело в том, что грузинская экономика не способна обслуживать данные долги. В принципе, нам за это платить непомерную цену уже придется в будущем году. Но самый драматический год в этом плане будет 2012 год, когда огромные суммы, адекватные бюджету, надо будет уже выплачивать по тем обязательствам, которые брала страна. Поверьте мне, на самом деле, ситуация радикально отличается от той, о чем говорят разные пропагандисты и манипуляторы. Дело в том, что среднестатистический грузин уже давно обанкрочен, то есть у среднего грузина намного больше затрат сегодня, чем он может реально получить доход».
Пожалуй, наибольшую обеспокоенность вызывает ситуация с частными инвестициями. Фактически сегодня прямые иностранные инвестиции в грузинскую экономику заменила сумма, поступившая из международных финансовых институтов. Об этом говорил на последнем в 2010 году заседании правительства премьер-министр Грузии Ника Гилаури. Он был недоволен объемом частных прямых инвестиций, поступивших в страну в течение трех кварталов 2010 года – он составил всего 460-470 миллионов долларов США. Показатели четвертого квартала, по его данным, также не будут высокими.
Почему частные инвесторы не спешат вкладывать в экономику Грузии, несмотря на то, что в стране проведена крайне либеральная экономическая реформа, снято множество ограничений на ведение бизнеса, ведется борьба с коррупцией и т.д.? Разумеется, существенное давление на привлекательность грузинской экономики оказывает конфликт с Россией, а также внутриполитическая нестабильность. Проблемой является и то, что, несмотря на низкие налоги, в Грузии остается невысоким уровень защиты инвестиций. Говорит вице-президент новой экономической школы Гия Джандиери:
«Если вкладывать эти деньги в Германии - там высокие налоги, а если вкладывать эти деньги в Грузии - то низкие налоги, но зато здесь не очень то хорошо защищены права собственности. Если есть выбор такой, то они все же выбирают куда-то дальше от нас уходить».
В отличие от Гии Джандиери, экономист Георгий Хухашвили видит проблему еще более острой. Вот что, по его мнению, на самом деле происходит за фасадом грузинских реформ:
«В Грузии, к сожалению, опять же, как и в России, сложилась экономическая формация, если так можно выразиться, номенклатурного капитализма. Когда власть является директором бизнеса полностью, нет никакой конкуренции практически, очень высокие политические риски. Основными инвесторами грузинской экономики являются, первое: это сама власть, то есть финансирует экономическую активность через бюджет, плюс к этому внешний государственный капитал, как ни странно, это российский государственный капитал, капитал, не имеющий происхождения, то есть оффшорный капитал. Цивилизованный капитал, западный капитал в Грузию не идет, и это, само по себе, конечно же, говорит о реальной ситуации на рынках Грузии. Сальдо импорт-экспорт в Грузии катастрофическое, потому что мы стали страной-потребителем, которая ничего не производит, не создается добавочная стоимость внутри страны. Системных перемен, к сожалению, за этот год, никаких не произошло. Отрицательными тенденциями, дополнительными, могу назвать то, что формирование монополий в стране закончено, практически нет уже конкуренции ни в одном сегменте экономики, и это, конечно же, понятно, что в дальнейшем тенденция к сужению в экономике, в экономических процессах будут продолжаться».
Еще одной проблемой развития грузинской экономики является финансирование социальной сферы. Режим жесткой экономии социальных расходов вкупе с либертарианским трудовым законодательством создает серьезные предпосылки для социального недовольства в стране. Однако увеличить социальные расходы – это значит поставить крест на будущем экономическом росте, что само по себе станет фактором нестабильности. Так считает вице-президент новой экономической школы Гия Джандиери:
«Грузия – это очень и очень небогатая страна, и если мы начнем эти социальные программы производить, то есть финансировать через бюджет, и если мы увеличим наш бюджет еще дальше, то у нас не будет никакого роста экономики, у нас будет такой же рост, как в Европе, например, 2-3% в год, чему очень радуются в Европе. А нам надо развиваться 10-12, 15% в год и не меньше, чем 15-20 в последующих годах. Потому что, если не так, то минимум, что у нас будет происходить, это каждые шесть месяцев будут у нас революции».
С ним категорически не согласен Георгий Хухашвили:
«Это концепция так называемого «либертарианского подхода». Да, я понимаю, что социальные затраты не стимулируют развитие экономики, но, понимаете, есть черта и есть конституционные обязательства государства, минимальные какие-то обязательства, и поверьте мне, что все это даже по минимуму не выполняется. Уровень безработицы уже зашкаливает. Несмотря на огромные темпы инфляции, никакой индексации в социальной сфере не происходит. Где находится та критическая точка, за которой уже надо ожидать каких-то социальных потрясений, сложно судить. Но пока что мы даже не находимся на пике кризиса».
Очевидно, что подходы экономистов к осуществлению реформ могут быть диаметрально противоположными. Но реальность такова, что в чистом виде экономические теории реализовать крайне сложно, приходится искать компромисс. В бюджет будущего года заложено некоторое увеличение социальных расходов, однако, по мнению Натии Турнава, оно компенсировано экономией расходов на административные издержки:
«Многое зависит от того, какие будут, скажем, цифры бюджетных расходов. Если учитывать то, что правительство обещает нам затянуть потуже пояса и сократить административные расходы, то, в принципе, может быть, инфляционные воздействия со стороны социальных программ будут не столь велики. То есть, в целом, бюджет, его расходная часть по отношению к ВВП, не возрастет».
По ее словам, такое осторожное повышение социальных выплат не вызовет рост инфляции, которая остается серьезной проблемой грузинской экономики.
Подводя итог, можно сказать, что грузинская экономика демонстрирует неплохие результаты на фоне соседних стран. Однако, до сингапурских высот еще далеко. Одним из важных составляющих сингапурского успеха было умение руководства страны определить экономические приоритеты. Так, Сингапур в конце 70-х годов превратился в одного из мировых лидеров в области производства электроники. Однако в конце прошлого века микроэлектроника стала менее прибыльной, выросла конкуренция со стороны азиатских стран с дешевой рабочей силой. В ответ правительство Сингапура изменило приоритеты. В результате новым флагманом сингапурской экономики стали биотехнология и фармацевтика. К сожалению, именно с выработкой такой прорывной стратегии в Грузии есть определенные проблемы. Но это уже другая большая тема.
Пожалуй, единственным утешением можно назвать лишь то, что все могло быть гораздо хуже. Об этом говорил в последнюю неделю года министр финансов страны Каха Баиндурашвили, напомнивший, что в бюджете 2010 года был заложен рост ВВП лишь на уровне 2%. По его словам, «позитивные показатели были достигнуты благодаря курсу оздоровления экономики, проводимого правительством страны. В частности – при помощи инвестиций в инфраструктуру и высокую экономическую активность строительного и частного секторов».
Что ж, государственные инвестиции в инфраструктуру действительно были значительные. И, как полагает генеральный директор Международной энергетической корпорации, бывший замминистра экономического развития Грузии Натия Турнава, способны принести свои положительные плоды:
«В принципе, тот факт, что рост оказался несколько выше, нежели запланированные пессимистические прогнозы – конечно, это позитивный момент. С другой стороны, очень важно понять структуру этого роста, и основной фактор этого роста. Естественно, для того, чтобы в кризисную экономику вдохнуть новое дыхание, правительство должно было проводить определенные меры. Если мы посмотрим, скажем, на инвестиции, которые подпитывали этот более высокий рост, нежели он был задуман, то обнаружим, что львиную долю в этих инвестициях в 2010 году продолжали занимать правительственные программы. Те, значит, средства, которые были вложены самим же правительством в развитие инфраструктуры, необходимых для частных инвестиций, для поддержания бизнеса и так далее. Конечно, желательно, чтобы баланс инвестиций был в пользу частных инвестиций, но, в то же время, надо понимать, что в такой ситуации, в которой оказалась наша экономика, это было единственно правильным выбором».
С ней соглашается и экономист Георгий Хухашвили, хотя он рисует куда более пессимистическую картину:
«Что касается инфраструктурных проектов, это, конечно же, нужно считать позитивом. Но только развития инфраструктурных проектов, как косвенных стимуляторов, конечно же, недостаточно для того, чтобы реально вызвать экономическую активность в стране. Потому что политические риски настолько высоки, какими бы ни были дороги и коммуникации, это, конечно же, не становится решающим фактором для потенциальных инвесторов».
Инфраструктурные проекты необходимы для развития экономики, и их на себя в большинстве стран берет государство. Другой вопрос – являются ли средства, выделяемые на такие проекты, собственными или заемными? В случае с Грузией речь идет именно о заемных средствах – напомню, доля внешней задолженности достигла в этом году 45% от ВВП. А в этих условиях чрезвычайно важно, покроет ли будущий рост ВВП расходы на обслуживание внешнего долга. Мнения экспертов по этому вопросу разделились.
Натия Турнава полагает, что положительную тенденцию можно было увидеть уже в этом году:
«Если уж говорить о проблемах обслуживания долга, о величине долга, то, естественно, это понятие относительное по отношению к валовому внутреннему продукту. То есть, если, в основном, вот эти заемные средства будут использоваться, и они фактически используются, на создание опять же инфраструктуры, которая затем повлечет новые частные инвестиции и опять же рост ВВП, то это значит, что в процентном отношении, по отношению к ВВП, долг расти не будет. И мы, кстати, наблюдали эту тенденцию в 2010 году. В будущем, каждый заемный доллар повлечет, скажем, десять долларов частных инвестиций. Я могу привести конкретный пример. Вот, например, новая высоковольтная линия электропередачи, которая будут пересекать Грузию, и соединит Азербайджан и Турцию, одно только объявление этой программы, что в 2012 году строительство будет завершено, повлекло за собой определенное оживление, если не сказать бум в гидроэнергетике, в тепловой энергетике, то есть все заранее начали готовиться к тому, что эта новая линия позволит преодолеть физические границы нашего грузинского рынка и выйти на соседние энергетические рынки, такие как Турция и так далее».
В отличие от Натии Турнава, Георгий Хухашвили видит в будущих выплатах по внешнему долгу куда больше проблем:
«Дело даже не в долге, потому что долги все берут. Долги можно брать, но, к сожалению, дело в том, что грузинская экономика не способна обслуживать данные долги. В принципе, нам за это платить непомерную цену уже придется в будущем году. Но самый драматический год в этом плане будет 2012 год, когда огромные суммы, адекватные бюджету, надо будет уже выплачивать по тем обязательствам, которые брала страна. Поверьте мне, на самом деле, ситуация радикально отличается от той, о чем говорят разные пропагандисты и манипуляторы. Дело в том, что среднестатистический грузин уже давно обанкрочен, то есть у среднего грузина намного больше затрат сегодня, чем он может реально получить доход».
Пожалуй, наибольшую обеспокоенность вызывает ситуация с частными инвестициями. Фактически сегодня прямые иностранные инвестиции в грузинскую экономику заменила сумма, поступившая из международных финансовых институтов. Об этом говорил на последнем в 2010 году заседании правительства премьер-министр Грузии Ника Гилаури. Он был недоволен объемом частных прямых инвестиций, поступивших в страну в течение трех кварталов 2010 года – он составил всего 460-470 миллионов долларов США. Показатели четвертого квартала, по его данным, также не будут высокими.
Почему частные инвесторы не спешат вкладывать в экономику Грузии, несмотря на то, что в стране проведена крайне либеральная экономическая реформа, снято множество ограничений на ведение бизнеса, ведется борьба с коррупцией и т.д.? Разумеется, существенное давление на привлекательность грузинской экономики оказывает конфликт с Россией, а также внутриполитическая нестабильность. Проблемой является и то, что, несмотря на низкие налоги, в Грузии остается невысоким уровень защиты инвестиций. Говорит вице-президент новой экономической школы Гия Джандиери:
«Если вкладывать эти деньги в Германии - там высокие налоги, а если вкладывать эти деньги в Грузии - то низкие налоги, но зато здесь не очень то хорошо защищены права собственности. Если есть выбор такой, то они все же выбирают куда-то дальше от нас уходить».
В отличие от Гии Джандиери, экономист Георгий Хухашвили видит проблему еще более острой. Вот что, по его мнению, на самом деле происходит за фасадом грузинских реформ:
«В Грузии, к сожалению, опять же, как и в России, сложилась экономическая формация, если так можно выразиться, номенклатурного капитализма. Когда власть является директором бизнеса полностью, нет никакой конкуренции практически, очень высокие политические риски. Основными инвесторами грузинской экономики являются, первое: это сама власть, то есть финансирует экономическую активность через бюджет, плюс к этому внешний государственный капитал, как ни странно, это российский государственный капитал, капитал, не имеющий происхождения, то есть оффшорный капитал. Цивилизованный капитал, западный капитал в Грузию не идет, и это, само по себе, конечно же, говорит о реальной ситуации на рынках Грузии. Сальдо импорт-экспорт в Грузии катастрофическое, потому что мы стали страной-потребителем, которая ничего не производит, не создается добавочная стоимость внутри страны. Системных перемен, к сожалению, за этот год, никаких не произошло. Отрицательными тенденциями, дополнительными, могу назвать то, что формирование монополий в стране закончено, практически нет уже конкуренции ни в одном сегменте экономики, и это, конечно же, понятно, что в дальнейшем тенденция к сужению в экономике, в экономических процессах будут продолжаться».
Еще одной проблемой развития грузинской экономики является финансирование социальной сферы. Режим жесткой экономии социальных расходов вкупе с либертарианским трудовым законодательством создает серьезные предпосылки для социального недовольства в стране. Однако увеличить социальные расходы – это значит поставить крест на будущем экономическом росте, что само по себе станет фактором нестабильности. Так считает вице-президент новой экономической школы Гия Джандиери:
«Грузия – это очень и очень небогатая страна, и если мы начнем эти социальные программы производить, то есть финансировать через бюджет, и если мы увеличим наш бюджет еще дальше, то у нас не будет никакого роста экономики, у нас будет такой же рост, как в Европе, например, 2-3% в год, чему очень радуются в Европе. А нам надо развиваться 10-12, 15% в год и не меньше, чем 15-20 в последующих годах. Потому что, если не так, то минимум, что у нас будет происходить, это каждые шесть месяцев будут у нас революции».
С ним категорически не согласен Георгий Хухашвили:
«Это концепция так называемого «либертарианского подхода». Да, я понимаю, что социальные затраты не стимулируют развитие экономики, но, понимаете, есть черта и есть конституционные обязательства государства, минимальные какие-то обязательства, и поверьте мне, что все это даже по минимуму не выполняется. Уровень безработицы уже зашкаливает. Несмотря на огромные темпы инфляции, никакой индексации в социальной сфере не происходит. Где находится та критическая точка, за которой уже надо ожидать каких-то социальных потрясений, сложно судить. Но пока что мы даже не находимся на пике кризиса».
Очевидно, что подходы экономистов к осуществлению реформ могут быть диаметрально противоположными. Но реальность такова, что в чистом виде экономические теории реализовать крайне сложно, приходится искать компромисс. В бюджет будущего года заложено некоторое увеличение социальных расходов, однако, по мнению Натии Турнава, оно компенсировано экономией расходов на административные издержки:
«Многое зависит от того, какие будут, скажем, цифры бюджетных расходов. Если учитывать то, что правительство обещает нам затянуть потуже пояса и сократить административные расходы, то, в принципе, может быть, инфляционные воздействия со стороны социальных программ будут не столь велики. То есть, в целом, бюджет, его расходная часть по отношению к ВВП, не возрастет».
По ее словам, такое осторожное повышение социальных выплат не вызовет рост инфляции, которая остается серьезной проблемой грузинской экономики.
Подводя итог, можно сказать, что грузинская экономика демонстрирует неплохие результаты на фоне соседних стран. Однако, до сингапурских высот еще далеко. Одним из важных составляющих сингапурского успеха было умение руководства страны определить экономические приоритеты. Так, Сингапур в конце 70-х годов превратился в одного из мировых лидеров в области производства электроники. Однако в конце прошлого века микроэлектроника стала менее прибыльной, выросла конкуренция со стороны азиатских стран с дешевой рабочей силой. В ответ правительство Сингапура изменило приоритеты. В результате новым флагманом сингапурской экономики стали биотехнология и фармацевтика. К сожалению, именно с выработкой такой прорывной стратегии в Грузии есть определенные проблемы. Но это уже другая большая тема.