Запад боится не сильной, а слабой России

ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА -- В предпоследний понедельник января Россия снова оказалась на верхних строчках информационных лент всего мира. Террористическими атаками, происходящими практически каждый день на Северном Кавказе, сегодня трудно кого-то удивить. Фактически мы можем говорить о том, что терроризм в этом регионе стал носить эндемический характер. В медицине эндемией называют характерное заболевание для определенной местности, связанное с теми или иными особенностями среды.

Однако 24 января 2011 года атаке подвергся крупнейший транспортный узел страны, играющей серьезную роль в международной политике и претендующей на то, чтобы быть центром геополитической гравитации в Евразии. Добавим к этому, что на этот раз теракт прошел не просто в московском регионе. Он случился в международной секции аэропорта, а его жертвами стали граждане иностранных государств. Это - новое слово в российской террористической практике. Особую остроту моменту придает то, что в 2014 году Россия собирается принимать зимние Олимпийские игры в Сочи, а еще через 4 года она станет хозяйкой чемпионата мира по футболу. Событие, которое в отличие от Олимпиады пройдет не в одном, а сразу в нескольких крупных городах страны. Таким образом, январский теракт стал свидетельством того, что Россия небезопасна для зарубежных гостей.

Находясь в Вашингтоне, и имея возможность непосредственно наблюдать за отражением этой темы в американских печатных и электронных СМИ, а также контактировать с представителями ведущих «мозговых трестов» США, могу зафиксировать следующий тезис. Именно этот вопрос (а не перспективы сохранения Северного Кавказа в составе России или его отделения) стал центральным сюжетом дискуссий и споров о последствиях домодедовской террористической атаки. Между тем, в этих спорах все четче звучит такой страх Запада, как боязнь не сильной, а слабой России, не контролирующей части собственной страны.

Таким образом, одним из главных последствий акции стало повышение геополитической капитализации северокавказского подполья, которое, не имея возможности оказывать давление на российское общественное мнение, пытается зайти с другого бока – отправить тревожные сигналы на Запад, где весьма чувствительны к человеческим потерям. Это вовсе не значит, что США и страны ЕС в скором времени станут поклонниками кавказских “freedom fighters”. Период увлечения «горской романтикой» после Беслана здесь явно пошел на спад. Однако требования к России хотя бы соответствовать задачам и обещаниям, заявленным ее руководством (то есть эффективно минимизировать террористический вызов), могут нарастать. Особенно в преддверии 2014 года.

Слушать

Сергей Маркедонов

Любой теракт (а тем более масштабный и знаковый) всегда заставляет государственную власть, противостоящую террористам, давать свои интерпретации. На этот раз представители правящего тандема не были столь безапелляционны и парадно оптимистичны. Более того, ими были допущены интересные оговорки (впрочем, вряд ли таковые были результатом сложной интеллектуальной рефлексии). Так, российский премьер (он же лидер правящей партии) Владимир Путин заявил, что не следует напрямую увязывать проблему Чечни с терактом в Домодедово. Понятное дело, говоря об этом, премьер решал, в первую очередь, пропагандистские задачи. Для него Чечня стала своеобразным «политическим коньком», с помощью которого он заработал славу «стабилизатора» России. Но, сам не ведая того, Путин дал правильную оценку. Сегодняшние теракты ведутся не с целью создания отдельного национального государства чеченцев. В настоящее время у северокавказских подпольщиков иные приоритеты и задачи. И среди них этнический национализм отодвинут на задний план. Но легче ли от того, что теперь не только Чечня, но и вчерашняя «спящая красавица» Северного Кавказа, Кабардино-Балкария стала кровоточащей раной страны? И разве нет в том просчетов российской национальной и государственно-религиозной политики? И разве не растущая коррупция способствует тому, что население начинает терпимо относиться даже к носителям человеконенавистнической идеологии, которая готова объявить «врагом ислама» даже мусульманина!

Как говорится, здесь есть о чем подумать. Дмитрий Медведев связал атаку в Домодедово с саммитом в Давосе. Мол, де целью террористов было помешать России достойно выступить на международном форуме. Конечно, в такой оценке невооруженным глазом видно стремление Кремля продвигать брэнд «встающей с колен страны». Но подтекст в оценке Медведева также верный. Теракт в крупнейшем столичном аэропорту слишком сильно «высветил» международные аспекты, которые раньше были в «спящем состоянии». Жаль только, что в качестве арсенала для противодействия чуме XXI века нам снова рекомендованы меры по усилению контроля, укреплению бдительности и наказанию мелких стрелочников из транспортной милиции. При этом если судить по высоким совещаниям, руководство страны подходит к террористическим атакам, как к природной стихии. По поручению президента мэр Москвы мчится в аэропорт, а глава Минздрава посещает больницы. При этом руководители правоохранительных структур и спецслужб оказываются, как супруга Цезаря, вне подозрений. Внятного идеологического ответа, да что там, внятной идентификации противника, мы до сих пор не имеем. Снова звучат старые песни о бандитах и «бандподполье». Неясно только, до каких пор страна будет вести бои с тенью?