Одинокий, жесткий князь?

ПРАГА---Мы возвращаемся к событиям в Тбилиси, когда на проспекте Руставели была разогнана акция протеста сторонников радикальной оппозиции. Андрей Бабицкий беседует на эту тему в прямом эфире с политологом из Тбилиси Паатой Закареишвили.

Андрей Бабицкий: Как грузинское общество сегодня воспринимает вчерашние события? Оно возмущено? Сочувствует оппозиции? Объято страхом? Полностью поддерживает власть? Может быть, оно индифферентно?

Паата Закареишвили: Я считаю, что грузинское общество очень возмущено поведением властей. Несмотря на то, что большинство людей не поддерживали те акции, которые проводила радикальная оппозиция в лице Нино Бурджанадзе, они посчитали реакцию властей неадекватной, жестокой. Такая реакция никак не может быть поддержана.

Андрей Бабицкий: Когда четыре года назад Саакашвили применил силу против демонстрантов, это, как мы все помним, вызвало шок на Западе. И несколько лет потребовалось грузинским властям, чтобы сгладить впечатление от того давнего разгона. Какой будет реакция Запада сейчас? Или все-таки у западных политиков сформировался своего рода отрицательный иммунитет к действиям грузинского лидера? Дескать, пусть что хочет, то и делает - он наш союзник.

Слушать

Одинокий, жесткий князь?

Паата Закареишвили: Нет, что касается союзничества, то отношение уже изменилось. Однозначно чувствуется, что Запад остерегается, не очень поддерживает и не стремится подчеркнуть дружбу с Саакашвили. Я уверен, и мы надеемся, что реакция Запада будет жесткой и принципиальной. Но, как нам кажется, грузинские власти осознанно идут на это. То есть они явно уже пошли на какую-то изоляцию, и им не важно, что скажет Запад. Для них, как мы здесь понимаем, важно сохранить власть любым способом. Даже нагнетанием страха в обществе, не боясь получать за это нагоняй от Запада. Но, в любом случае, они готовы на все.

Андрей Бабицкий: Четыре года назад Саакашвили уже обжегся, расправившись с оппозицией. Я хочу поговорить о его внутренней мотивации. Как вы считаете, за этот период он не изменился, не претерпел какую-то эволюцию? Он все так же уверен, что политические противники - это дозволенная мишень?

Паата Закареишвили: Скорее всего, он не изменился. Наоборот, стал еще более жестким и больше замкнулся в себе. Раньше его хотя бы поддерживала администрация Джорджа Буша, а сейчас и такой поддержки нет. И явно чувствуется, что он находится в одиночестве. Грузию уже не считают факелом или маяком демократии, и он все больше и больше становится каким-то местным князем, который старается изолировать себя, если есть такая нужда, лишь бы сохранить свою власть. Но после ноябрьских событий появился другой контекст. В ноябре вся оппозиция была вместе, и Саакашвили очень легко мог свалить всех в одну кучу и заявить, что оппозиция или пророссийская, или слишком националистическая, или фашистская. Сейчас оппозиция уже дифференцирована, и Бурджанадзе не представляет всю оппозицию. Большинство оппозиционных партий за диалог с властями и за смену власти демократическим, конституционным путем, а не революциями и уличными протестами.

Андрей Бабицкий: Давайте поговорим о самом президенте. Многие сегодня говорят, что без его непосредственного указания спецназ не вел бы себя так жестоко. Означает ли это, на ваш взгляд, что Саакашвили не боится реакции западных партнеров?

Паата Закареишвили: Саакашвили на самом деле не боится, он уже игнорирует многие позиции Запада. Даже Вано Мерабишвили однажды проговорился, сказав, что для них ЕС не указ. Саакашвили боится переизбрания, боится потери власти, и, в первую очередь, он боится грузинского общества. Поэтому постоянно нагнетает страхи, терроризирует общество, чтобы сложилось впечатление, что Саакавшили нельзя сменить, так как он всесильный. Эта легенда постоянно эксплуатируется через СМИ перед грузинским обществом.

Андрей Бабицкий: Сегодня Саакавшили заявил, что за вчерашними событиями стоит Россия. Как вы думаете, может быть действительно президент переживает события подобным образом – как часть войны против его страны, а на войне как на войне?

Паата Закареишвили: Многие считают, что за спиной Бурджанадзе стоит Россия. Поэтому Бурджанадзе и была в одиночестве, кроме ее партии никто не участвовал в этих акциях. Большинство считает, что только потому не стоило стоять рядом с Бурджанадзе, что она реализует какой-то российский проект. Тем более, что пару раз Бурджанадзе ездила в Москву и участвовала в каких-то мероприятиях, даже находилась возле премьер-министра Путина. В Грузии это всеми оценивалось негативно. В самом деле, Саакавшили имеет право этим объяснить свое поведение. Но в любом случае, как бы там ни было, действия Саакашвили против оппозиции не укладываются ни в какие рамки и нормы.

Андрей Бабицкий: Немного о грузинской полиции. На одной из видеозаписей сегодня в Интернете можно видеть, как бойцы спецназа, более десяти человек, подбегают к связанному безоружному человеку и наносят ему удары. Это не вяжется с растиражированным образом современного, вежливого, законопослушного грузинского полицейского.

Паата Закареишвили: Этот образ только для внешней пропаганды. Внутри Грузии большинство людей поняли, что полиция политизирована и служит только власти. Если что и есть положительного, так это то, что полиция на самом деле не коррумпирована. Но полиция не стала народной, она защищает исключительно интересы власти, это однозначно. Поэтому они ведут себя очень жестко, не церемонятся с людьми, если считают, что их поведение должно быть таковым.