Мягкая сила «новых османов»

ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---23 июня объявлены окончательные результаты выборов в парламент Турции. С почти половиной голосов победу уже в третий раз подряд одержала правящая Партия справедливости и развития во главе с премьер-министром страны Реджепом Таипом Эрдоганом. Эта победа вызвала оживленную дискуссию о возможных новых подходах во внешней политике Турции, в том числе ее кавказского направления.

Повышенный интерес к турецкой внешней политике на кавказском направлении легко объясним. Превращение Турции в региональную державу с самостоятельной внешней политикой – один из важнейших итогов уходящего десятилетия. Это стало возможным благодаря трем основным факторам: бурному экономическому росту Турции в последние годы (ВВП этой страны достиг одного триллиона долларов, доходы на душу населения выросли втрое), фундаментальным сдвигам в политическом ландшафте страны, где уже почти десять лет доминирует Партия справедливости и развития, и серьезному переосмыслению внешнеполитических приоритетов. С появлением политики «ноль проблем с соседями» Турция стала одним из наиболее интересных государств Евразии, которое стали рассматривать как посредника между турбулентным Востоком и демократическим Западом. Когда в 2002 году Партия справедливости и развития, победив на парламентских выборах, впервые сформировала правительство, у многих наблюдателей в оценках присутствовал определенный алармизм. Партия имела репутацию «умеренно исламистской силы», а Эрдогана рассматривали как ревизиониста, способного к тотальному пересмотру принципов Кемаля Ататюрка во внешней и во внутренней политике.

Однако действительность оказалась сложнее умозрительных схем. В самом деле, Эрдоган разрушил некоторые знаковые табу, существовавшие во времена кемалистов. И если раньше турецкая политика ориентировалась на стратегическое партнерство с США, а сама Анкара играла роль младшего партнера Вашингтона в НАТО, то после 2002 года была сделана заявка на более диверсифицированную политику. При этом «диверсифицированная» не означает антизападная. Напротив, «исламист» Эрдоган сделал вступление в ЕС стратегической линией Анкары. Но при этом контакты с Западом дополнялись активизацией внешней политики на Ближнем Востоке, в Северной Африке, на Балканах и Кавказе. Кстати говоря, Эрдоган и его партия не стали отбрасывать то, что было удачно апробировано их предшественниками. Так, в случае с Кавказом, Москва и Анкара, пережив драматическое отталкивание в период первой чеченской кампании, смогли найти общие точки к концу 90-х годов. Этому сильно способствовал визит тогдашнего главы правительства Турецкой Республики Бюлента Эджевита в Москву в ноябре 1999 года.

Слушать

Мягкая сила «новых османов»

В отношении турецкой линии на кавказском направлении мы можем использовать метафору: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Августовская война 2008 года в Грузии и угроза региональной стабильности заставили Турцию выдвинуть две политические инициативы, имевшие серьезные последствия для всего Кавказа. Первой стала «Кавказская платформа стабильности и сотрудничества», а второй - процесс нормализации отношений с Арменией, испорченных многолетним этнополитическим противостоянием, отсутствием дипломатических отношений и закрытой сухопутной границей. Обе эти инициативы были сделаны в контексте растущих отношений с Россией. В 2008 году Россия стала самым крупным партнером Турции с торговым оборотом в 38 млрд долларов США, опередив Германию, страну, бывшую до этого многолетним партнером Турецкой Республики номер один. Таким образом, Москва не воспринимала активизацию Анкары как покушение на свои интересы в регионе. С другой стороны, в течение первой половины 2000-х годов Турция наладила конструктивные отношения с Грузией, которая видела в турецкой кавказской политике некий противовес гегемонии Москвы.

Сегодня мы можем говорить о том, что две инициативы не принесли Турции существенных дивидендов. Исторического примирения с Арменией не состоялось, а «Кавказская платформа», хотя и была признана всеми основными региональными игроками, так и осталась привлекательной декларацией, не более того. Однако при более глубоком рассмотрении мы увидим, что значение Анкары в регионе неизмеримо выросло. Во-первых, процесс нагорно-карабахского примирения после 2008 года уже невозможно себе представить без Турции. Теперь разрешение этого конфликта тесным образом увязано с нормализацией армяно-турецких отношений. Не будем забывать и о том, что сама нормализация не умерла, она лишь замерла до лучших времен. Дискурс нормализации уже стал неотъемлемой частью внутренней и внешней политики Турции и Армении. Во-вторых, Турция смогла продемонстрировать консервативно настроенным европейцам, что «новые османы» никоим образом не похожи на «старых», а для Эрдогана главным приоритетом остается не жесткая, а мягкая сила. Турция стала осваивать такое ноу-хау, как геополитическая модерация. Отсюда и стремление сохранить свои особые связи с Абхазией, и ровные отношения с Россией и Грузией не в ущерб никому. В-третьих, кооперация с Москвой, несмотря на многочисленные расхождения по вопросам энергетической безопасности, показала: на Кавказе можно сотрудничать как-то иначе, чем на основе правил пресловутой «игры с нулевой суммой». И последнее (по порядку, но не по важности). На Кавказе Анкара доказала, что даже серьезное дистанцирование от Соединенных Штатов, - это еще не антиамериканизм.